– Спасибо, но я не могу…

– Вы окажите мне честь, воспользовавшись моим предложением.

– Но я не могу так стеснить вас!

– Ни о каком стеснении речь идти не может, если конечно, вы не вынудите меня своим категоричным отказом сопровождать вас по такой непогоде до вашего дома. Это действительно было бы весьма неудобно. Но ведь вы, я надеюсь, не решите так, не правда ли? … И не могли бы вы присесть, наконец, чтобы я, не терзаясь угрызениями совести по поводу соблюдения этикета, сидя смог выпить еще чашку кофе? Благодарю вас. Должен сказать, что когда ваш взгляд не сверкает решимостью восстановить чьи-либо попранные права, вы становитесь очень милой.

Анна покраснела и смутилась окончательно, а он, снова став насмешливым и отстраненным, молча выпил еще чашку.

– Анна Сергеевна, вижу мой кофе вам все же не понравился, но может быть, вы хотите молока, чая, или предпочитаете воду?… Нет? Ну, нет, так нет.

Он позвонил в колокольчик. В двери вошла пожилая дама, вернее старушка, держащаяся необыкновенно прямо, в темном строгом платье и белоснежном чепце.

– Вера Николаевна, как я и предполагал, гостья останется из-за непогоды у нас на ночь. Будьте так добры, устройте ее поудобнее. Готова ли комната?

– Да, сударь, все готово. Прошу вас, сударыня.

Торжественно проговорив это, старушка пошла из гостиной, и Анна последовала за ней.

Хозяин, наконец, встал и с особым вниманием, очень вежливо поклонился выходящей из гостиной девушке, а потом отвернулся к окну, словно настроение у него пропало.

Старушка повела ее на второй этаж и с гордостью показала по пути несколько просторных комнат обставленных со вкусом. Комната, которою хозяин определил ей, была очень уютна и светла. На столике возле зеркала были расставлены десятки вещей, предназначенных для тщательного женского туалета, а посредине комнаты стояла прекрасная резная кровать с тюлевым пологом. Старушка предложила ей помочь раздеться, но Анна с благодарностью отвергла ее помощь, объяснив, что она привыкла делать это сама, тем более, что снять восточное платье с застежкой у ворота не представляло никакого труда.

– Александр Иванович приказал послать за всем что нужно, – она кивнула на столик, – и затопить здесь камин. Вам будет тепло.

– Спасибо.

– Если угодно принять ванну, я приготовила теплую воду, вот здесь, в туалетной комнате.

– Вы очень добры, Вера Николаевна. Я просто умоюсь.

– Может быть, вам что-нибудь еще нужно?

– Нет, нет, спасибо… Скажите, вы давно здесь служите?

– Давно?.. Да уж поди, восьмой год. Я у господина Хайямова начала вести хозяйство, когда он еще студентом был.

– Александр Иванович… хороший хозяин?

– По мне, лучше и не надо. Александр Иванович строг, но справедлив. Хоть и не наш, не русский, а душа у него широкая. Он ведь бедным бесплатно все дела делает!.. А что с богатых берет, так на то они и богатые, да это при его-то старании! Ведь он не ест, ни пьет, все о делах печется! А кто средств не имеет, а в беде, тому он обязательно поможет, хоть иногда и делает вид, что бессердечный. И как хозяин хорош – везде у него порядок. Ленивых и нерадивых сразу выставит вон, а тех, кто старается, щедро награждает. И всегда вежлив, внимателен. Хороший человек. Да вы зачем спрашиваете? У вас ведь вроде дело-то уж выиграно?

–Да, выиграно. Я просто так спросила, из любопытства.

– Александр Иванович вашего дядю хорошо знал, если не ошибаюсь?

– Да.

– Ну так он с вас много не возьмет, не беспокойтесь.

– Он и не взял… Спасибо.

Старушка еще похлопотала, снимая покрывало с кровати, и вышла. А Анна осталась одна в комнате, изнемогая от собственного бессилия. Он был рядом, они разговаривали, и она ничего ему не сказала! Более того, она, кажется, испортила ему настроение. Это ему-то, которому стольким обязана!.. А теперь она никогда больше его не увидит.

Кто- то постучал в дверь. Сердце Анна застучало просто оглушительно. Но это невозможно!

– Войдите!

Это была Вера Николаевна.

– Вы еще не легли? Я принесла одежду. Вот. Вся высохла.

– Спасибо

Надежда угасла. Надеяться было просто смешно! Кому нужна такая дура, как она! Такому человеку?! Он – совершенство во всем, а она…

Анна не успела додумать, как в дверь опять постучали. Видимо, старушка еще что- то забыла.

– Да?

Дверь приоткрылась, и свеча осветила темную комнату с сидящей на кровати девушкой.

ОН стоял в дверях, всматриваясь в темноту комнаты.

– Я все думаю, неужели ты вот так завтра и уйдешь от меня, так ничего и не сказав?

Анна не могла поверить в то, что это происходит на самом деле, что он ей не сниться, что действительно слышит его и понимает услышанное правильно.

– Значит, я ошибся, полюбив тебя, и мое сердце будет истерзано безответной любовью? Неужели это заслуженная месть за несколько насмешливых фраз, неловко прикрывающих чувство?

Он пытался шутить, но не шутил, голос его был тихим и проникающим. Анна встала и осторожно, как к нереальному видению, приблизилась к нему, всматриваясь в лицо. Глаза его были слишком темными, чтобы увидеть в них что-то. Александр улыбался, но уголки красивых губ нервно подергивались – он волновался! Это правда! Она стояла с ним рядом и чувствовала, как все внутри заполнялось счастьем и долгожданным покоем.

Но он не дал ей насладиться радостью молчаливо, он поднял ее подбородок и приблизил ее лицо к своему. Взгляд Александра, и властный, и жаждущий, заставил Анну почувствовать острое желание и страх.

– Так ты любишь меня?

– Да…

– Скажи мне!

– Люблю тебя. Я так боялась, что ты никогда не узнаешь этого, и еще больше, того, что узнаешь…

– Узнать было не трудно, – тут он крепко и властно поцеловал, подавляя ее смущение, – а вот не откликнуться я не смог, не устоял перед твоей храбростью и робостью, надеждой и отчаяньем, которые мелькали на твоем милом лице, сменяя одно другое!

Тут он снова несколько раз ее поцеловал. Она пыталась уклониться, страсть еще пугала ее, но он не отпускал ее от себя, и, в конце концов, это оказалось так приятно, уступать его силе.

– Ты теперь моя. В воскресенье мы объявим о помолвке официально. А через две – три недели, поженимся, но мне хотелось бы, чтобы это случилось в Эсмире, где живет моя семья. Я должен вас познакомить.

Анна сразу испугалась, но еще крепче приникла к его груди.

– Ну, чего ты теперь испугалась?– со смехом сказал он, – Они не съедят тебя. У меня потрясающие приемные родители: отец, мать, два брата и три сестры. Я – не эсмирец по национальности, но во мне тоже присутствует восточная кровь, мой отец – атореец, хотя и родился и прожил всю жизнь, за исключение последних нескольких лет, здесь, в России. А в Эсмир мы переехали уже после смерти моей матери. Я ее почти не помню, она умерла, когда мне не было и шести лет. Мой отец был честным, но суровым человеком. Он совершенно не умел ни с кем ладить… поэтому, мы и оказались в Эсмире. Когда отец умер, меня усыновила семья спасенного им однажды человека, эсмирца. Они взяли меня к себе. Сначала мне пришлось не просто. Мне было девять, и я был совсем один, и так далеко от места, где родился… И я долго не мог поверить, что меня могут принять и полюбить чужие люди. Но, в конце концов, понял, что меня любят не меньше, чем родных детей. Ты увидишь, это удивительные люди.

– Но как ты оказался здесь, в России?

– В двадцать один год я унаследовал дело отца, юридическую фирму. Мой приемный отец позаботился о моем образовании и выполнил волю покойного, отправив меня сюда, где сначала я снова учился в университете, а затем, возглавил дело.

– Ты скучаешь по семье?

– Конечно. Но здесь у меня много дел, и здесь я нужен. За те десять лет, лет, что я живу в России, я привык. Домой я езжу каждый год в отпуск, и, пожалуй, этого довольно. Видишь ли, несмотря на мои способности и образование, ведь первое образование я получил в Эсмире, я бы смог работать только в деле моего отца – национальность закрыла бы для меня карьеру. Здесь же я могу все.