«Любить – значит видеть человека таким, каким его задумал Бог»

Ф.М. Достоевский

Ожидая назначенного времени, вся во власти тревоги и смутной надежды, она бродила по улицам.

Шел дождь, один из тех первых весенних дождей, в которые после долгой зимы еще не верится, поэтому зонтов на серой мостовой почти не было видно. Хоть снег и сошел, природа еще спала: зелень, опасаясь поздних заморозков, все еще пряталась под старой прошлогодней травой с прелым запахом, а деревья не торопились с листьями. Казалось, жизнь вокруг застыла в нерешительности, и все находилось в ожидании холодов или солнца, печали или радости. И только дождь, вместо скромного снега, всю зиму деликатно прикрывавшего изъяны земли, настырно заявлял о своих правах и, судя по всему, готовил мир к грядущим переменам. Видно, только он знал о приближении сухой погоды, потому беспощадно поливал и без того сырую землю.

Хмурый будничный день не был похож на необыкновенный, от которого ожидалось что-то важное. Но только у Анны он был именно такой.

Это будет их последняя встреча. Более она его не увидит.

Анна слишком хорошо себя знала, чтобы надеяться воспользоваться этой встречей, и сказать, наконец, ему, что он и есть единственный свет в ее жизни.

Сказать ему?!.. Нет, она никогда не решится на это. Каждое его слово, обращенное к ней, каждый его взгляд повергал в панику, и она прятала лицо и немела, боясь больше всего на свете, выдать себя. Но сказать так хотелось!.. Ей просто необходимо было выговориться, излить накопившееся чувство, наполняющее всю ее душу. Он должен узнать!… пусть сам решит, достойна ли она… Нужно сказать… Сказать и услышать вежливый, но сухой ответ – о нет!.. Она не вынесет этого! Да и с какой стати ее полюбит такой человек?!

Он был известным в городе адвокатом. Ее покойный дядя хорошо его знал. Три месяца назад дядя умер, оставив ей в наследство дом, где она жила всю свою жизнь, сначала с бабушкой, дедушкой и родителями, а потом, после их смерти, совсем одна. Дом, старый и неудобный, но находившийся на одной из тихих центральных улиц, сразу стал объектом притязаний со стороны другого наследника, единственного сына дяди, не желавшего делиться, ни в малейшей степени, отцовским наследством. Дядя отлично понимал, что сын продаст дом под снос, оттого и завещал дом племяннице, в память о своих покойных родителях и брате, к которому ранее особого внимания не проявлял. Ее дядя был человеком дальновидным, поэтому позаботился и о том, чтобы его сын и невестка, не прибрали все же чужое наследство к рукам, воспользовавшись наивностью наследницы, а потому, заранее договорился с адвокатом для Анны.

Сразу после чтения завещания, Анна оказалась в сложной для неопытной девушки ситуации. Она, конечно, была очень рада, что дядя подарил ей дом, где все дышало воспоминаниями о близких и любимых людях, да и кроме этого дома, у нее почти ничего и не было, родители ее никогда не были богаты, и оставили ей очень небольшую сумму, едва хватающую на самое скромное существование, поэтому дядино наследство было весьма кстати, но ее родственники, двоюродный брат и его жена тут же объявили ей войну, а Анна была еще слишком молода, чтобы не бояться скандала и публичного осуждения, пусть и не справедливого.

– Как ужасно, когда среди родственников, пусть хоть и дальних, есть подобные личности! – во всеуслышание заявила жена ее двоюродного брата, сверля ее презрительным взглядом, – Ведь надо же так окрутить пожилого мужчину, чтобы заставить его отписать часть наследства, в ущерб семье родного сына! Какое бесстыдство!

Анна покрылась пятнами стыда с ног до головы, и спрятала взгляд, желая провалиться под землю. Невестка не унималась. Анне же казалось, что все остальные родственники, присутствовавшие на оглашении завещания, тоже сверлили ее презрительными взглядами.

– Как вы можете так говорить! Ведь я не просила дядю…

– Неужели!?.. Ах, оставьте этот возмущенный тон, дорогая, ведь мы-то знаем, что за просто так, таким вот «невинным» девицам не дарят целые особняки! Вы проявили огромное усердие, добиваясь этого!

– Нет! Это было желание дяди, не более!…Как же вы можете… это неправда!

– Таких, как ты, раньше бы и на порог приличного дома не пустили!… Вы только подумайте, так обольстить старика, чтобы он отписал ей дом, причитающийся собственным внукам!.. Оставить крошек без дома!

На самом деле, ее родственники были богаты, а она почти нищей, однако отобрать все они считали просто своим долгом.

Анна задрожала от отвратительности обвинения, и была готова сию минуту разрыдаться и отказаться от наследства. Но в эту самую минуту, как и следует герою романа, ОН пришел ей на помощь.

Он вошел в комнату неслышно, и сразу уловив характер разговора и настрой ее родственников, спокойно, с достоинством поклонился всем присутствующим. Выглядел он тоже как герой романа: высокий и стройный, одетый во все черное, но очень элегантно, с тонкими чертами восточного лица, с красивыми миндалевидными глазами и ухоженной бородкой, делающей его несколько старше и еще более утонченным. На гордом лице отражалось лишь вежливое внимание.

– Прошу вас, сударыня, осторожнее с выражениями и претензиями. Господин Федоров оставил дом и участок в наследство мадемуазель Федоровой, его племяннице, поскольку, считал это необходимым, и заранее закрепил дарственную рядом документов. Вам, как его близкой родственнице по мужу, следовало бы более уважать волю покойного.

– Ах, вот как?! Вы еще учить меня будете!.. Да кто вы еще такой? Жених, что ли этой?– вне себя от сорванного плана втоптать в грязь претендентку на дом тут же на месте, и тем самым вынудить ее отказаться от наследства, заявила жена наследника.

– Я адвокат покойного, Хайямов Александр Иванович. Юридическая контора «Хайямов и К», вот моя визитная карточка, сударыня. Господин Федоров меня знает. Желаете ознакомиться с документом дарственной поближе, милости прошу.

-Да как вы смеете…

– Мелания!.. Прошу тебя, не спорь с ним сейчас… – усмирил разгневанную жену супруг, до этого момента несколько стеснявшийся выступать против двоюродной сестры открыто, – мы обжалуем все их бумаги в суде.

– Верно, тогда и посмотрим, кто тут не уважает покойного! Мы, его законные наследники, или те, кто имеет наглость…

– Что ж, хоть это весьма неразумно, при существующих обстоятельствах, но, разумеется, вы вольны поступать, как вам угодно. Госпожа Анна Сергеевна Федорова, если не ошибаюсь? – он повернулся к Анне, – прошу завтра пожаловать ко мне в контору. Ваши родственники, как я понял, собираются подать исковое заявление. Могу с уверенностью сказать, что им это ничего не даст, но вам понадобиться юрист, который будет представлять ваше интересы в суде. И я, по рекомендации вашего покойного дяди, возьмусь за это. Так что, не тревожьтесь, дом непременно останется вам, как того и хотел покойный.

Она не могла не восхищаться им, таким красивым, справедливым и благородным, пришедшим ей на помощь в этой ужасной ситуации, не могла не полюбить его, ведь после смерти родителей она осталась совсем одна и более всего нуждалась в участии.

В течение двух месяцев, пока длился процесс, Анна могла видеть, слышать его, говорить с ним. Ее жизнь, такая тусклая от пустоты, ненужности и однообразия, вдруг засияла радугой. Она часто ходила в суд, даже посещала тайком чужие процессы, где он выступал в качестве адвоката, и раз в неделю заходила к нему в контору, где он, всегда занятый делами клиентов, посреди суматохи находил для нее несколько минут, и терпеливо объяснял ситуацию состояния ее дела на данный момент. Она слушала его, далеко не всегда понимая, частично из-за своей юридической необразованности, но чаще из-за него самого. Когда они были наедине, она впитывала его голос, боясь пропустить хотя бы звук, но тогда зачастую смысл слов ускользал от нее – слишком много усилий тратилось на то, чтобы не выдать при этом своего волнения и обожания. И он не догадался.