– Тебе пора открывать выставку своих работ, чемпион! – предлагает Саймон.

     – А разве такие бывают? – искренне удивляется сын.

     – Ещё бы! Предлагаю в воскресенье вынести из гаража наш раскладной стол и разместить на нём лучшие экспонаты.

     – Ура! – радуется Спенсер и обнимает отца. Идея приходится ему по нраву.

     Позже Саймон сдержит обещание, и они оформят отличную экспозицию. Делис даже сфотографирует их на память: отец и сын в кепках любимой бейсбольной команды на фоне стола с поделками выставляют большие пальцы вверх. Взглянуть на творения юного Макферсона подтянется немало народу. А на будущий год мальчик запланирует значительно расширить коллекцию, чтобы продемонстрировать её в школе.

     Жаль, что отцу уже не удастся туда попасть.

<p>

</p>

* * *

<p>

</p>

     Иногда Макферсон мечтал о старости. Не о том, чтобы этот период жизни наступил раньше положенного срока, а о том, каким он будет. В его фантазиях неизменно возникал полный дом внуков, с которыми Саймон поутру выбирается на рыбалку. Воображение рисовало идиллическую картину тихих семейных вечеров с Делис: они вместе сидят на скамейке, держа друг друга за руки, и любуются отличным пейзажем.

     Но теперь обо всём можно забыть. Его существование оборвётся гораздо раньше, чем он достигнет преклонного возраста. Ему больше не удастся увидеть ни жену, ни сына, ни, тем более, будущих потомков. Он никогда не выберется из заточения. Никогда не почувствует на коже солнечного тепла. Никогда не услышит пения птиц. Никогда не вдохнёт полной грудью пьянящий воздух свободы. На мгновение Саймону даже показалось, что отовсюду, подобно мелким тараканам, набежали мелкие буквы, усыпав стены многократно повторяющимся словом: НИКОГДАНИКОГДАНИКОГДА.

<p>

</p>

* * *

<p>

</p>

     А если раскаяться?

     Молить о пощаде?

     Лишь бы выжить.

     Любой ценой.

<p>

</p>

* * *

<p>

</p>

     От звука открывающейся двери сердце Саймона пустилось в галоп, как фаворит скачек на ипподроме перед финишной чертой. Мучитель вернулся. Возможно, в последний раз.

     Человек в маске медленно приблизился к стоматологическому креслу, остановился и несколько секунд пристально смотрел на жалкое зрелище. Сломленный, испуганный, опустошённый, теперь Макферсон мало походил на того уверенного в себе мужчину, каким слыл за пределами этой комнаты. Сейчас перед маньяком елозило грязное существо, источавшее настолько дурной запах, что могло бы дать фору любому бездомному бродяге. Слипшиеся волосы, засохшие потёки от питьевого йогурта на подбородке, опухшее лицо, отвратительные пятна на штанах – идеальный портрет деградировавшего homo, окончательно утратившего свою принадлежность к sapiens.

     – Пожалуйста, не оставляй меня здесь! – захныкал Саймон Макферсон. – Я сожалею о содеянном! Только отпусти меня!

     – Ты готов назвать имя? – спросил мистер Маска.

     – Нет, но, пожалуйста, дай мне ещё один шанс!

     – Тогда ты даже не понимаешь, в чём тебе следует раскаиваться.

     – Я хочу понять! Честное слово, хочу!

     – Значит, настало время завершить историю о мальчике Сонни. Ты ведь помнишь, о чём он мечтал?

     – Конечно! Сделать всех людей на свете счастливыми!

     – Правильно. Вот только это, к сожалению, невыполнимая задача. Даже если уделить каждому жителю Земли всего по одной секунде, на всех не хватит целой человеческой жизни. И по мере взросления Сонни осознавал данный факт, но так и не отказался от прекрасного желания помогать людям. Он организовал несколько благотворительных фондов, благодаря которым, ему удалось подарить вторую жизнь десяткам тяжело больных детей. Весомый вклад, не так ли?

     В мозгу Саймона шевельнулась догадка.

     – А потом он совершил настоящий подвиг самоотречения и продал свой дом, лишь бы своевременно спасти жизнь чужому ребёнку, – продолжал говорить мистер Маска. – Не каждый на такое решится.

     Наступил критический момент узнавания. Да, пленник наконец-таки понял, о ком идёт речь. Да, он серьёзно навредил этому человеку. Да, он совершил непростительную ошибку. Храни господь его грешную душу.

     – Чарли Деккер, – дрожащими губами прошептал Саймон.

     – Что? – мистер Маска сделал вид, будто не расслышал имени.

     – Речь идёт о Чарли Деккере, – громче повторил мужчина, и из его глаз сами собой потекли слёзы.

     – Наконец-то вы сообразили, судья Макферсон! – изобразил почтение собеседник.

     Саймон осознал: правильный ответ – это не спасение, а смертный приговор.

     – Итак, моя история окончена. Остаётся единственный, но весьма сложный вопрос: как можно было обвинить Чарли в убийстве Рэйчел Дженкинс?

     – Я… я… – но Саймон так и не смог найти подходящего оправдания.

     – Извините, судья Макферсон, я вас не расслышал, – язвительно произнёс человек в маске.