- Ну, постой, - я вылетаю на лестничную площадку, - ну я пьян был и не соображал. Да я бы любому в любви признался. Не веришь, у Бори спроси, он знает, что я могу творить. Да я один раз бабке беззубой в любви признавался!

Никита качает головой. Пытаясь не улыбаться:

- Я и не сомневаюсь.

Я стою и смотрю на него. Вроде бы и не злится, а вроде и злой. Разобраться не могу. Никита явно не настроен сейчас на разговор со мной, так что лишь киваю и ухожу к себе, тихо прикрыв дверь. Лишь бы не хлопнуть ей, чтобы Никита случаем не подумал, что я истеричка.

Настроение упало ниже плинтуса. День ушел впустую и прожит бессмысленно, что становится противно от этого. Единственное, чего я добился, так это вкусная запеканка. Ей и давлюсь, пытаясь мысленно успокоить себя.

Кусок в горло не лезет, отшвыриваю вилку в сторону, и она падает на пол.

- Нервишки?

Подскакиваю на месте. Матушка моя, чуть не поседел! В пустой квартире посторонние голоса звучат очень пугающе.

- С такими выкидонами, так конечно. – Говорю я.

Никита заходит на кухню, облокачивается об окно и смотрит на меня.

- Ну? – Не выдерживаю эту комедию.

- Всем, значит, в любви признаешься?

- Да, представь себе. Когда я пьян, я всех люблю.

- И к той старушке тоже лез целоваться?

- Лез. – Вру я.

Что мне непонятно, так это то, что строит он из себя невесть кого. Как маленькая смущающаяся девочка, честное слово. Я уже чувствую себя злостным маньяком, который задумал лишить Никиту девственности как минимум. Как максимум вообще убить.

- Я же уже извинился. – Говорю, виновато опустив голову. – Я ничего не соображал, поэтому все это и творил. Больше так не буду.

- Больше так не буду, - передразнивает он меня, - как в детском саду.

- А что мне еще сказать?

- Скажи, что ты меня больше не будешь доставать своими выходками.

- Не буду, а ты меня больше так не швыряй, мне же больно.

- Я тебе жизнь практически спас.

- Ты меня к кровати привязал.

- Потом же отвязал.

- Ну спасибо на этом. Как раз иди, забери свою веревку, она мне не нужна.

- Детский сад…- Протягивает он. – Ладно, я пойду, а ты не психуй.

- Уже?

- У меня ребенок один сидит.

- А, тогда ладно. – Я немного молчу, не решаясь дальше спрашивать, - Никит.

- Чего?

- А можно я приду к вам?

Делаю щенячьи глазки. Я ведь действительно хочу туда. Там уютно, есть с кем препираться, и есть Алина. А с детьми так весело иногда возиться. По крайней мере, веселей, чем сидеть в пустой квартире и смотреть на четыре стены.

Никита тяжело вздыхает на мой вопрос, идет к двери, а напоследок бросает:

- Приходи.

- Спасибо. – Говорю еще раз, когда дверь тихонько хлопает.

========== Глава 8 ==========

- Ай! – я отдергиваю руку.

- Чего ты?

- Обжегся.

Никита тихо и противно хихикает, снова утыкается в ноутбук, но тут же раздается громкий звон из комнаты, и он резко вскидывает голову. Я включаю холодную воду и подставляю под нее ладонь. Напор такой большой, что на ладони образуются веселые пузырьки. Из комнаты снова доносится грохот, и Никите приходится подняться со своего места, чтобы отправиться туда.

Я продолжаю мыть немногочисленную посуду, уже более внимательно следя за температурой воды. Обожженный палец до сих пор побаливает. И кто-нибудь мне объяснит, почему я делаю это у Никиты в квартире? Он сказал, что я ему задолжал за прошлую ночь. Звучало так двусмысленно, что я чуть не засмеялся. Однако посуду мыть все равно пришлось.

Никита заходит на кухню с Алиной на руках. Девочка тихо ревет, а он грубо ее потряхивает.

- Что случилось? – Спрашиваю я, оборачиваясь.

- Кактус завалила.

Он усаживается на прежнее место, устраивает девочку у себя на коленях и проверяет ее ладони.

- Тебя не укололо?

- Нет. – Алина шмыгает носом, отдергивая руки и прижимая их к груди.

- А чего ревешь?

- Ты ругаться будешь.

Никита хмыкает и смотрит на меня. Типа, вот полюбуйся. А я и любуюсь. Мило. Очень мило. Самому детей захотелось, но ненадолго. Детей в моей жизни было больше чем предостаточно.

- Зачем ты вообще к нему полезла? Говорил же, больше цветы не трогать, последнее растение угробила.

Алина отворачивает свое лицо, игнорируя все эти вещи. Глаза красноватые, по всему лицу размазаны сопли, одна рука испачкана в земле. Ее бы умыть, а потом ругать. Нелогичный у нас Никита совсем.

Алина проводит рукой по лицу.

- Умой ее. – Советую я.

- Заткнись. – Гаркают в ответ.

Никита все-таки отправляет девочку в ванную, сам идет в комнату. Быстро домываю посуду и иду за ним. Он стоит на коленях около окна и собирает руками землю с пола обратно в пластмассовый горшок. Рядом валяется небольшой круглый кактус с невзрачным засохшим желтым цветочком. Движения у Никиты резкие. Расстроился сильно.

- Ты чего так психуешь?

Подхожу ближе и тоже присаживаюсь.

- Потому что заебало уже.

Какие выражения, да из его уст. Хорошо хоть, что при Алине себя сдержал. Тыкаю пальцем в кактус и отдергиваю руку. Колючий, гад. В пальце остается небольшая колючка, которую не получается выдрать.

Никита водит рукой по полу, собирая последние крохи земли.

- Принеси из ванной тряпку. – Просит меня.

Встаю, иду в ванную. Вижу в коридоре притихшую Алину. Девочка правильно смекнула, что папу сейчас лучше не доставать. Вместо этого она с ослиным упорством мучает шнурки от Никитиных ботинок. Настырной вырастет.

Ищу тряпку очень долго, прежде чем замечаю ее на самой чугунной родной ванне. Хватаю и почти бегом несусь обратно. Как верная собачка, ей богу. Никита уже успокоился. Только немного усталый и замученный. Помогаю ему все убрать до конца. Пока он не видит, выкидываю пострадавший кактус в мусорное ведро. Все равно про него еще долго не вспомнят.

- И зачем? – Раздается голос за спиной.

Я подскакиваю, как ужаленный, прячу зачем-то руки за спиной.

- Что зачем?

- Цветочек выкинул.

Никита проходит к столу, усаживается за него, пододвигает к себе ноутбук медленным движение, почти с неохотой.

- Да я тебе новый принесу.

- Я запомню.

Допизделся. Теперь придется где-то экстренно искать кактус. Я же обещал и не могу нарушить свое слово, а Никита тогда во мне не разочаруется. Пока я думаю о таком сложном вопросе, Никита снова утыкается в ноутбук.

- Что ты там делаешь? – подхожу ближе.

- Работаю.

- Ты же репетитором работаешь?

- И много я так заработаю?

- Не знаю.

Пожимаю плечами и нависаю над Никитой, бросаю взгляд на горящий экран. Сплошная таблица с цифрами и непонятными словами опять же на английском. Никита еще умудряется понимать что-то в этом безобразии и активно переправлять слова или менять местами столбцы.

- Что это?

- Результаты мониторинга.

- По-русски теперь.

- Я и так по-русски. Не мешай пока.

Никита отмахивается от меня, продолжает долбить по клавишам. Я сижу рядом несколько минут и любуюсь им, но глаза постоянно приходится отводить, чтобы он не заметил моего разглядывания. Встаю, иду в комнату, где сидит Алина в окружении двух кукол. Одна большая, похожая на ребенка, другая – пышногрудая барби у которой тут же отваливается голова. Алина уже наученным движением приделывает ее обратно.

Сажусь с ней рядом.

- Отдай сюда, - орет она, - встань!

Я подскакиваю, а девочка хватает с того места, где я сидел пару разноцветных носков в цветочек.

- Что это?

- Платья.

- Это же носки? – Сажусь обратно.

- Нет, смотри.

Она вскакивает, лезет в один из шкафчиков и находит большие портняжные ножницы, возвращается обратно. Отбирает у меня из рук красный носок, оставляя пока подержать желтый. Собирается отрезать от него кусок.

- Подожди, - останавливаю ее, - а папа разрешил?