Хотя, в последнее время я становлюсь несколько спокойней, чем в былые времена.

Дверь всегда немного прикрыта, и я ее тихо отворяю. Боря дремлет прямо в одежде. Правда, уже в более домашнем наряде. В комнате накурено, чего он себе редко позволяет. Хоть не пил ничего и то радует. На меня реакции – ноль. Не заметил или просто проигнорировал, пытаясь набить себе цену. Мне плевать, если честно. Та миссия мне не по душе, но я все еще хочу иметь Борю в друзьях и совсем расстроюсь, если мы с ним разругаемся.

- Эй, – говорю в пространство. Мне бы еще палочку дали, чтобы я потыкал в его тушку на предмет присутствия в ней жизни.

Боря лениво шевелит губами, но звука из него не выходит. Я подхожу ближе.

- Ты вообще, живой?

- Живой.

- Это хорошо.

Быстренько ретируюсь от Бори подальше и падаю в кресло, стоящее около окна. Тут и широкий подоконник рядом, используемый вместо столика. Пепельница полна окурками, и с тихим ужасом замечаю, что почти все это накурил как раз я, а не Борюсик. Забыл прибрать.

Боря поднимается, усаживается с ногами на кровать и смотрит на меня своими узенькими ото сна глазами.

- Ну,– подбодряю его к действиям.

- Что ну? Это я тебя спрашивать должен.

Приехали. Надоело как-то повторять все по десятому кругу.

- Такой идиот, что все еще не понял. Извини, но это так.

- Не заткнешься и будешь бедный.

- Старая страшилка.

- Но действенная. Дай сигарет.

Осматриваю подоконник и вижу на ней так любимый мной «Парламент» Не только мой, но и Борин. Мда, у нас много одинаковых вкусов. Интеграция друг в друга произошла. Вот, какие умные слова знаем.

- Ты и так много куришь, – говорю ему его же слова, которые стали почти крылатыми в моем отношении.

- Все конец, чтобы заботиться, друг о друге, так что не ерничай.

- О ближнем всегда надо заботиться.

- Ты вроде решил, что мы больше не ближние друг другу. – Боря, по-видимому, забивает на свое желание покурить и падает спиной на кучу подушек с тихим стоном, призванным проявить во мне муки совести. - В своем глазу бревна не видишь, – констатирует он.

Это он про пепельницу? Так и знал, что заметит. В такие моменты всегда на ум приходит поговорка про свинью, но никогда такого не говорю – боюсь обидеть.

- Забыл убрать, – говорю ему.

Смеется, немного хрипя. Я сижу и дышу смесью свежего вечернего воздуха с табачным дымом. Такие ароматы тоже нравятся нам обоим.

- Давай тогда вместе курить, что ли, – выдавливает Боря.

- Вау, вот с одним вопросом и разобрались.

Беру пачку, достаю сигарету себе, остальное отправляю в недолгий полет до кровати. Нахожу зажигалку и проделываю с ней то же самое.

В пространстве между нами носится еще и слабый дым. Теперь чувствую, как мой фильм превращается в вестерн.

- Так что? – повторяет Боря.

- У меня любовь.

- Настоящая?

- Не знаю, но такого никогда не было.

Боря приподнимает голову, чтобы посмотреть на меня. Мы с ним обсуждали несколько раз возможность такого, что может случиться в жизни и такое, что можно влюбиться совершенно не по уму. Я никогда раньше не лез к натуралам, а здесь даже не вспомнил про этот принцип. Просто все было так понятно и сложно одновременно, что даже не до такой мелочи.

Как в древних книгах, от которых прет пылью.

- Как? – спрашивает Боря. – Как все это вообще смогло быть?

- Очень легко, Борюсик, – редко называю его так. Он этого не любит. – Просто раз, и все. Ну, или не раз, но не в этом дело.

- А в чем?

- В том, что мне просто надо уйти. Ты же не сердишься?

- Честно? – снова поднимает голову и выдыхает дым через нос.

- По возможности.

- Сержусь.

Поджимаю губу и качаю головой. Как-то так я и думал. Предвидел даже.

- Ничего, - снова говорит он, - у меня этого твоего «раз» не было. Все нормально, только трахаться охота.

Смеюсь.

- Меня от этого уволь.

Он снова усаживается. Только сейчас замечаю, что пепел он стряхивает прямо на пол. Видно, сильно он расстроился, раз плюет на все порядки.

- Странно. Всю жизнь был немного развратным мальчиком.

- Не люблю, когда ты так говоришь.

Почему-то вспомнилось сегодняшнее напоминание про те ожоги. Никита меня жалел, а это было приятно. Боря только смеялся надо мной по этому поводу. Просто он сам такой. Немного на грани.

- А он тебя любит? – спрашивает Боря, на миг оставив так интересующую его тему.

- Сказал, что да.

Поднимается с кровати. Подходит ко мне слишком близко, но это только затем, чтобы затушить окурок в пепельнице. И он прав немного в том, что я люблю секс на пару раз, что я не совсем разборчив в связях. Приличный человек, не первый попавшийся с улицы и ладно.

А с Борей было удобно жить. Он тоже не очень заморачивается моралью. Когда-то и где-то слышал, что у человека за жизнь должно быть шесть-семь половых партнеров. Нормы слишком устаревшие, как я думаю, но свою жизнь по ним я прожил уже не единожды.

Никиту нужно как-то предупредить. Гулять я от него даже и не подумаю, но просто сказать, чтобы ему это не сказал кто-нибудь другой и с другим подтекстом. Сам-то небось не аки белый голубь.

- О чем задумался? – Боря все еще рядом.

- О своем. Ты меня отпустишь?

- А тебе нужно мое разрешение?

Теперь я становлюсь уж совсем серьезным. Дело к тому обязывает.

- Мне нужно, чтобы потом не мучиться.

Хмыкает. Так и знал. Пафоса мы тоже не любим.

- Иди ты куда хочешь. А Никита где?

- У себя, но он хотел со мной пойти. Я попросил ждать.

- Он здесь чужой.

- Не так, чтобы чужой, но да, не его дело – наши разборки.

Боря оказывается слишком близко. Что-то даже я не удивлен. Кто-то совсем недавно упоминал, что не прочь перепихнуться. Боря просто так словами не швыряется. И тут нарисовывается немного ответ на вопрос, почему я не взял Никиту с собой. Знал, что наступит такой момент.

Но никто не давал ему права так лапать меня, как будто я по-прежнему его собственность. И засосы я на себе делать не разрешал. Теперь мне нужно объяснять их. Первый раз в жизни с меня за них спросится.

- Отстань, – строго говорю ему. – Отвали!

Не слушается меня. Как и всегда, собственно. Бесит это.

Со всего размаха ударяю его. Намного больней, чем Никита тогда меня. Боря аж отлетает на метр. Ха, не такой уж я и хиленький. Положение немного обязывает иногда просто защищать свою шкурку от всяких извращенцев, так безобразно готовых посягнуть на мою невинность. Это ирония такая у меня.

- Я же сказал отвалить. Идиот озабоченный.

Чтобы злить Борю мозгов нужно совсем не иметь. Это я знаю.

Он отходит быстро, но половина лица красная. Дышит так, что становится похожим на быка, увидевшего красную тряпку. Тряпка – это я.

Как мы оказываемся в коридоре, я не знаю. Стратегически отступаю. Растленным быть сейчас не желаю. Боря же просто не ожидал, что я откажусь от его предложения. Никогда не отказывался. Хватаю с тумбочки большую массажную расческу и кидаюсь обратно в спальню, захлопывая дверь прямо перед Бориным носом.

Вставляю расческу в дырку между ручкой и самой плоскостью двери. Выходит что-то вроде засова. Ручка расчески упирается в косяк, дверь открыть проблематично. Пока сильно не дернул пару раз, поэтому сразу же кидаюсь к креслу и по полу двигаю его туда же. Вот такие баррикады я умею строить. Жизнь обязывает иногда.

Боря рассержено ударяет рукой в дверь, но кресло не легкое, и пробраться теперь сюда очень проблематично. Еще и я в него уселся, вытянув ноги и переводя дух. Что ж, Никите сказал, чтобы не ждал меня так быстро. Можно и подождать, пока у кое-кого не спадет нервное напряжение.

- Родь, – зовет Боря с той стороны.

- А? – отзываюсь, как ни в чем не бывало.

- Дурачка не валяй.

- Только после тебя.

Бормотание, новый сильный удар по двери и шаги. Он ушел, но ненадолго. Вылезти из своего убежища я пока не решаюсь. Шаги – вернулся обратно.