- Пока, - прощаюсь, - я пойду.

Ковыляю два шага до двери, уже хочу повернуть ручку, слышу сердитый мамин голос сквозь дверь и спокойный отца. Никита хватает меня за руку, чтобы задержать.

- Что?

- Ты здесь будешь жить?

- Пока, – говорю без радости.

- Почему, тебе же здесь не нравится?

- Если бы я всегда делал то, что нравится мне…

- Борина квартира все еще свободна.

Давлюсь словами. Всерьез подумываю постучать себя по спинке кулаком. Никита стоит передо мной, предлагает снова стать его соседом, да еще и может легко улыбаться. Кто-то сходит с ума. Определенно.

Нужно быстро соображать, нужно пользоваться моментом убраться отсюда подальше.

- Помоги мне, – прошу его.

- В чем?

- Я немного нездоров, но это ерунда по сравнению с мамой, – вижу заинтересованный взгляд. – Она меня не отпускает, – добавляю я.

- Тебе сколько лет?

- Много, но ей все равно. Пообещай ей, что будешь обо мне заботиться, может она и отступится.

- Ты смеешься?

Я действительно смеюсь, но говорю чистую правду. Мама – это мама. И все. Нам непосвященным не понять, хотя, может, Никите.

- Пошли, - говорю ему, - я только быстро соберусь и уедем отсюда.

- Завтра.

Снова давлюсь воздухом. Дверь, приоткрытая мною, опять захлопывается. Что значит завтра? Сегодня хочу.

- Нет! – выдавливаю обиженный возглас.

- Ночь на дворе.

- И что?

- Ночь. На. Дворе.

Быстро соображаю. Мне-то как-то наплевать на время суток. Такси всегда ходят, ночью тоже на улицах можно появляться. В чем тогда собственно дело?

- Завтра. Я заеду к вечеру сразу после работы, – улыбается Никита.

- Заедешь?

Лицо расплывается улыбкой, что меня смущает такая моя реакция. Никита становится серьезный. Но кивает.

- Чопорный педант, – говорю ему, – чтобы к семи вечера был тут.

- Хорошо.

- Пока.

Скрываюсь за дверь, пока меня опять не успели схватить. Слышу как Никита уходит, а внутри все расплывается теплом. Помирились. Радует. Завтра он опять приедет. И предложил он это сам. Определенно, жизнь налаживается. Как же хорошо! Хочется взвизгнуть во весь голос от радости, но вместо этого тихо пробираюсь на свое место, сворачиваюсь калачиком, как и раньше и просто смотрю на темную стену с тихой радостью.

========== Глава 14 ==========

Он слишком долго возится с замком, а я лишь стою в стороне, опять подпирая стену. Рядом дверь в Борину квартиру, но у меня складывается такое ощущение, что Никита совсем не будет против, если я наведаюсь сначала к нему.

А его, судя по всему, даже не заинтересовала та мысль, что можно просто отослать меня в соседнюю дверь и спокойно провести вечер безо всякого моего присутствия.

- Заходи, – говорит он.

Прихрамывая, вхожу в темный коридор, сразу же тяну руку и включаю свет. На потолке зажигается несколько маленьких плоских лампочек. В квартире стоит ласковая тишина и мне кажется, что я что-то упускаю.

- Где Алина? – спрашиваю у Никиты.

- У бабушки в гостях. Снять? – он кидает взгляд на кроссовки, в которые я обут.

- Ага.

Никита садится на корточки передо мной. Самому мне сгибаться еще больно. Да и после долгой ходьбы нога снова ноет. А так за мной ухаживают. Приятно, если честно.

Поднимаю руку и перебираю волосы Никиты. Он сразу же напрягается. Шнурок замирает в его пальцах, а сам он даже не двигается. Хоть не отскакивает от меня. Прогресс.

- Послуш…

- Не двигайся, – говорю ему. – Просто не двигайся и почувствуй.

Дергает за шнурок и узелок развязывается. Резко стягивает обувь с моей ноги и поднимается. Второй кроссовок я стягиваю сам, придерживая его уже разутой ногой.

- Бред, – бормочет Никита и идет на кухню. – Ты так все легко говоришь.

- А зачем сложности?

Иду медленно за ним. Никита уже открыл кран и прямо из под него пьет воду. Важный признак раздражимости.

- Сложности затем, - он отрывается от крана, - что они есть и на них тоже нужно обращать внимание.

- Сам бред несешь.

Облокачиваюсь об стенку, Никита подходит ближе.

- Нет, это не бред. А ты… Как это вообще возможно? Как ты случился в моей жизни? Тебя же не было, но тут ты как-то появился, как…даже не знаю кто! На балкон влез! К тебе кто-нибудь лазил в дом таким образом?

- Нет.

- Вот именно! Ты мог упасть и…

- За меня беспокоишься?

Как же он близко. Такой разозленный и почти сломленный. Красивый. Такой неприметный, но красивый. Вроде бы и не блондин голубоглазый и немного долговязый, но все равно какой-то необычный и интересный.

- Я бы не хотел, чтобы ты свернул шею, – отвечает Никита.

- Ты меня еще тогда даже не знал. Подойди ближе, – прошу его.

- Зачем?

- Покажу кое-что.

Недоверчиво, медлительно и с большим подозрением делает шаг вперед. Вот он и рядом. Всего около тридцати сантиметров. Просто протягиваю руку, просто подтягиваю его к себе. Чтобы не упасть Никита выставляет вперед руки и упирается в стену. Между руками находится моя голова. Как же все это романтично.

Глаза у Никиты немного ошалелые, а я ошалелый весь. Мозг как будто вообще не думает. Просто подтягиваю его еще ближе и целую. Какая, собственно, разница, кого целовать? У мужчин и женщин одинаковый набор зубов и здесь мы ничем не отличаемся. Идеальный способ ввести Никиту в заблуждение, тем более, если он закрыл глаза. Скорее всего, представил себе какую-нибудь длинноногую девицу, раз на первых порах отвечает. Потом пытается брыкнуться, но удивительно быстро сдается.

Вот твоя и истинная сущность, дружок!

А я испытываю то, что еще никогда не чувствовал. Не просто желание, жажда удовольствия, а еще что-то, то, что не сравнит Никиту ни с кем. Неужели я повстречал ту любовь, которую надеялся никогда не увидеть в своей жизни. Любовь - это привязанность. Привязанность – проблемы. Я боюсь проблем.

Первая настигает меня тут же в виде удара по лицу. Что-то среднее между кулаком и пощечиной, но такое сильное, что меня швыряет на пол. В ноге что-то екает, я громко вскрикиваю. Ударяюсь головой об пол, но тут же меня подхватывают руки.

- Придурок, – еле слышно говорю я.

- Прости, прости, прости, – шепчет он.

Чувствую, как к моему лицу прикасаются пальцы.

- Нога… - говорит он, и я вижу, как он тянется к моему самому болезненному.

- Не трогай!

- Нужно глянуть.

- Ты уже глянул. Лицо горит. Ты совсем идиот так бить? Да даже если бы я тебя изнасиловать пытался бы, то можно было менее грубо обойтись.

Вижу по лицу, что с последним утверждением Никита не согласен, но он молчит. Чувствует себя все-таки виноватым.

- Помоги встать.

Помогает и неожиданно поднимает меня на руки. Я ухватываюсь Никите за шею, чтобы не упасть. Чувствую себя девочкой-подростком. Лицо все еще нестерпимо горит. Нужно лед попросить. Нога уже даже успокоилась, но не нос.

На кровать меня опускают чуть ли не с нежностью.

- У тебя нос случаем не сломан? – спрашивает Никита.

- А мне откуда знать? Болит жутко. Имей в виду, сниму побои и сдам тебя за решетку, - ворчу уже сам для себя, но Никита с еле заметной улыбкой слушает, - буду тебе передачи носить…

- А за детьми моими кто присмотрит?

- А у тебе уже дети, а не ребенок. Ничего смешного!

- Да нет, смешно.

- Ладно, сдаюсь. Теперь объясни, что это было?

- Это я хотел спросить.

- Нос сломан у меня.

- Он еще не сломан.

- По крайней мере, мой нос важнее, чем твоя честь.

Никита хмурится и продолжает улыбаться только потому, что не успел убрать улыбку с лица. Я протягиваю руку и ощупываю масштаб разрушений. У меня даже крови немного есть, а к щеке прикасаться больно, но нос от прикосновений сильней болеть не начинает.

Никита молчит, не зная то ли ему извиняться, то ли набрасываться с обвинениями.

Хочу его снова поцеловать. Круто. Тогда и вторая щека будет гореть праведным огнем.