Несколько дней после этого вечера я чувствую себя хорошо, пропадаю сутками на работе, делаю новые макеты, до криков спорю с Морисом по поводу новой рекламной компании «Вавилона», закидываю секретаря Стервы отчетами и счетами и почти доволен жизнью.

Но проходит время и все возвращается на свои места: боли, бессонные ночи, желание тела и лютая бесящая злость на одного человека. Я не желаю, не хочу пускать его еще хоть как-то в свою жизнь. Не думать, не говорить, не вспоминать, не давать рушить мою счастливую жизнь. Я не хочу мучить себя воспоминаниями, душевными волнениями и терзаниями, хочу снова тратить свою жизнь на работе, попивая коньяк или водку, хочу снова снимать шлюх, хочу проводить течки с проверенными альфами, которые не лезут ко мне в душу. Я не хочу марать себя ненавистью и разборками, не хочу ворочать прошлое и тратить себя на низкую месть.

Придурка уже уволили по моей настоятельной просьбе. Оказалось, что нельзя увольнять людей по одному моему капризу, поэтому ему приписали кражу двух пакетов молока. После этого мне стало как-то полегче, да и надежда на то, что его условка сорвется, погрела мою страдающую душу. Все-таки, да, я чертовски зол, злее даже чем семь лет назад, когда все перекрывала моя скорбь по Мику. Пусть радуется, что я не хочу марать об него свои руки и тратить нервы.

Но зуд в заднице все равно нужно унять.

Креативщиков у нас помимо меня и Мориса еще двое. Рич — молодой парень двадцати пяти лет, выдернутый Морисом из наркоманской тусовки в приличные люди. Уже год как Рич перешел на травку и стал работать на нас, неплохо так работать. Гарри — наоборот — ответственный мужик, ему уже далеко за тридцать, у него жена и маленькая дочь. Единственный недостаток — он любит алкоголь и стриптиз так же как и мы. Вот только дальше «посмотреть» у него почти никогда не заходит. Жене он старается не изменять.

Каждую неделю мы устраиваем мозговой штурм: закидываемся всякой дрянью, отдыхаем, и обсуждает текущие проекты. Сегодня Рич заказывает роллы, которыми предполагается закусывать рисовую водку. Плохая новость для моего бедного желудка. Я пью немного, молочный привкус напитка мне не нравится. Тихонько ем вкусную рыбку и, сидя на мягком диванчике у нас в офисе, листаю блокнотик со своими собственными пометками. От водки немного кружится голова, но не больше.

Морис появляется рядом, дышит на меня резким алкогольным запахом нормального крепкого коньяка, садиться рядом и обминает одной рукой. В полутемном офисе больше никого не остается — Гарри поехал домой, Рич же привел свою подружку сюда и несколько минут назад они ушли в сторону туалетов.

— Поехали в «Моншарли» — прошу его, закрывая блокнот. — Не лапай меня, пожалуйста.

— У тебя течка? — Морис убирает свою руку. В этот клуб Морис ходит чаще меня, несколько раз в неделю, иногда просто посмотреть на красивых мальчиков и девочек, иногда и снять кого-нибудь. Я — реже. Но там есть альфа с очень сильным запахом. Он должен мне помочь.

— Течки нет, но ты давно звал меня развлечься.

Пьяный Морис легко соглашается и мимолетно пытается поцеловать меня, но успеваю вовремя отстраниться.

— Как жаль, что я не альфа. — Вздыхает он. — Я бы на тебе женился.

Да, конечно, милый, женился бы ты.

Остатки коньяка из пузатой бутылки допиваем уже по дороге. Морис пьяней, поэтому едем на моей тачке, и за рулем тоже я. Хорошо, что «Моншарли» в паре кварталов от нашего офиса, и я даже не успеваю в кого-нибудь врезаться.

В небольшом полутемном зале освещена только сцена, где сейчас танцует один молоденький мальчик с длинными белоснежными волосами. Публика в основном из мужчин — такое уж заведение. Узкий круг своих лиц, редкие новые ости, с десяток танцовщиков, штук пять проституток. Один из них — мой Вивьен. Имя не настоящее.

— Красивый мальчик. У меня встал. — Довольный Морис заваливается на маленький диванчик и пальцем подманивает к себе официанта. — Детка, принеси нам коктейльчик, такой же сладенький, как ты. И водки.

Морис пьян. Лезет к стройным ножкам официанта, к его коротеньким шортикам. Тому плевать на эти домогательства, что-то чиркает в своем блокнотике и смотрит на меня. А что же хочу я?

— Принеси просто коньяка, «Харди», три года. — Усаживаюсь на мягкий диванчик, позволяю себе утонуть в этом месте: в музыке, приглушенном красном цвете, в красивом танце полуголого тела перед глазами, в алкоголе. Рука тянется в карман пиджака за сигаретами и зажигалкой. — Вивьен свободен?

— Уточню. — Кивает мальчишка.

Кода он проходит мимо, ощущаю от него слабый омежий аромат. Неужели?

С Морисом молча пьем коньяк и смотрим на красивые гибкие тела перед нами. У него, конечно же, стоит. Знаю, многие сюда приходят подрочить и потрахаться, но местные танцы здесь прекрасны. Эротичны — да, но не пошлы. Один из мальчиков, манимый пьяным Морисом спускается со сцены, подбирается к нам и усаживается Морису на колени. На нем лишь кружевные женские трусики, чулки и шпильки. Мальчик медленно двигается, точно змея, оглаживает своим пальчиком скулы Мориса, гладит его стояк, проступающий сквозь брюки.

— Месье не желает отдохнуть? — шепчет он так громко, что слышу даже я.

— Как тебя зовут, мой амур?

— Папье.

— Не сегодня, Папье. — Морис все-таки засовывает ему под резинку чулок несколько смятых купюр и отпускает мальчика. Глаза его алчно сверкают, я даже не понимаю, почему он отказался. Местные мальчики берут хоть и дорого, но оно того стоит.

Но долго над этим не думаю. Еще через пять минут, когда выпита уже пара порций прекрасного коньяка и я уже пьян от него, атмосферы и гипнотических танцев, меня снова обдает легким запахом другого омеги.

— Вивьен готов принять. — Говорит официант, выставляя перед Морисом небольшие блюда с закусками. — Оплата вперед. На ночь или на час?

— Часа хватит? — решаю я. Течки нет, от альфы мне нужен только секс, чтобы успокоить разбушевавшиеся гормоны. А Вивьена я хорошо знаю, постоянный клиент все-таки.

Меня ведут темными коридорами в закулисье, потом на этаж ниже. Отдаю все свои наличные на входе и попадаю в темный холодный коридор, где есть несколько дверей. Мне указывают на самую дальнюю. Да, я помню, что Вивьен любит эту спальню и всегда занимает ее.

Альфа ждет меня на широкой кровати. В комнате, в отличие от коридора, тепло. Свет так же приглушен, из старого кассетного магнитофона доносится тихая густая мелодия, какая-то женщина с низким голосом поет о любви.

Вивьен уже голый, лишь прикрыл член красной простыней. На животе у него стоит пепельница, он курит и насмешливо поглядывает на меня.

— Не ждал? — спрашиваю у него.

— Вообще сегодня не хотел принимать, но не смог тебе отказать, любовь моя. — Проговаривает он со своим искусственным акцентом. Слова он произносит тягуче, медленно. Как будто у нас есть все время мира и нам некуда спешить. — Иди же ко мне. — Почти мурлычет он и протягивает руку, подзывая меня. Его запах альфы достигает меня, оплетает, точно кокон, тянет вперед, к широкой кровати. Омега внутри радуется и облизывается на альфу, которого видит перед собой.

Снимаю с себя пиджак и расстегиваю рубашку, дрожащими пальцами не могу расстегнуть ремень, вожусь с ним целую минуту, стягиваю брюки, но чуть не падаю — а из задницы потекла смазка.

— Мне нужно много тебя, — говорю альфе, когда падаю на кровать в мягкие подушки и простыни, а альфа нависает надо мной. — Я сегодня пришел специально к тебе. Хочу твой запах. — Притягиваю Вивьена к себе, даже не даю ему толком расправить презерватив по его большому члену. — Давай, — прошу его, — трахни меня.

— Непременно, любовь моя.- Отвечает он глухо.

Секс с ним всегда разный. Вивьен всегда сделает то, что нужно клиенту. Сегодня он немного настойчив и груб — входит резко, темп быстрый, находит мои запястья и сжимает их до боли. Его запах становится резче, в носу свербит, немного пугает. Но он знает свое дело, боль мешается с нарастающим возбуждением, и вот уже чувствую, как от смеси запаха, его грубых прикосновений и этого почти бешеного темпа вот-вот кончу.