– Это хорошо. Но, я отвлекаю вас от действительно важных дел, господа, пустой болтовней. Я вас жду сегодня вечером Роман Илларионович, – и, прижав к груди листы с записками, я повернулся в сторону входных дверей, тем самым отпуская их. Вопрос о том, почему они местом встречи выбрали дворец не стоял, наверняка кроме Шувалова необходимо было встретиться еще и с Бестужевым, и Бог знает с кем еще, и лучшего места, чем дворец, в отсутствии императрицы, для того, чтобы собрать всех в одну кучу сложно было представить.

– Ваше высочество, – от двери ко мне размашистым шагом шел Румберг. – Мы уже с ног сбились, разыскивая вас. Не надо уходить, не предупредив ваших преданных слуг о том, куда вы идете, – попенял он моей безалаберности. Я только вздохнул и направился к нему, чтобы под конвоем проследовать в свои комнаты.

И все же в этот раз я не ошибся в своей первоначальной оценке Шувалова. Более того, за время, пока я не имел с ним дело, он подучился и стал совершенно невыносим, особенно в больших дозах. Напыщенный и самовлюбленный, он столько раз за вечер произнес «я», что мне под конец уже стало просто смешно. Глядя на его руки, пальцы которых были украшены перстнями, я не мог теперь с уверенностью сказать, что идеи, которыми он фонтанировал на ужине, были его собственными. Потому что, когда я поднял вопрос о государственных продовольственных магазинах, и о частных хранилищах зерна, он тут же начал излагать концепцию, напрочь вычеркнув из ее создателей сидевшего тут же за столом Воронцова. Зато, становилось понятно, почему проект не начал воплощаться в жизнь – все просто, граф Шувалов при малейшем намеке на сложности, и возможное недовольство дворянства, тут же, скорее всего, сдал назад, и в итоге пострадал только Воронцов. Единственное, что делало Шувалова чрезвычайно полезным человеком, можно даже сказать, незаменимым – это его способность выискивать в толпе самородки, вытаскивать таланты и заставлять их проявлять себя на полную катушку. То, что он, скорее всего, присваивал себе и изобретения, и проекты будущих указов, возможно не все, но часть из них абсолютно точно, не подвергалось сомнению, но это была та плата, которую я на данном этапе мог себе позволить, потому что его проекты, в отличие от моих пройдут и тетушка как минимум их рассмотрит, ну, не она сама, конечно, но ее министры и парламент – точно.

А еще у Петра Ивановича была одна весьма полезная черта – он был пробивной. И при должной мотивации, при постоянном одобрении и правильной позиции в момент первого негативного отрицательного опыта в процессе этой зерновой реформы, именно он был способен ее протащить и заставить помещиков выполнить объявленные условия, а казенные хранилища заполнить зерном. Ведь сумел же он протащить несколько государственных монополий в том числе на винокурни, и «Генеральное межевание» – это то, что я, поднапрягшись, вспомнил о нем из школьной программы. И ничего, жив и здоров остался, упитан и блистателен. Не зря Ушаков боится, что именно Шувалов заберет у него бразды правления Тайной канцелярии. Собственно, а почему бы и нет?

Сейчас я думаю с позиции силы. Ему будет гораздо проще заставить тех же помещиков подчиниться, если за его спиной будет довлеть над всеми незримый образ Тайной канцелярии. Можно же ввести ответственность за невыполнение, мол, не создав хранилище, ты подрываешь безопасность государства и августейшей фамилии. Впихнуть его под нумером три в основное положение Тайной канцелярии, и в путь. Еще свежи в памяти у сторожилов, как парочка человек с немалыми титулами и реальной властью лишились не только титулов, но и головы во времена Анны Ионовны, когда решили, что могут именовать императрицу, минуя титулования, даже в частной беседе без ее присутствия. А уж про несчастного Александра Самсонова, который просто сгинул даже без объявления за что, до сих пор перешептываются, когда Ушакова видят. Собственно, из этих перешептываний, я и узнал про не него.

Вообще у бывшей герцогини Курляндской есть чему поучиться: так уж она в кулаке всех держала, что сидели как мыши под веником, боясь лишний раз вздохнув. Потому что, перспектива в Ледяном дворце свадьбу играть – это в иной раз было так, баловство. И ведь никто ей шарфик шелковый не готовил, вот ведь парадокс, хотя правила она кнутом. Пряником считалось как раз-таки отсутствие этого самого кнута. В этом аспекте Аннушка в дядю Петю пошла, не иначе.

А вот тот же Петр III дал слабину, манифест о вольности дворянской начирикал и все, тут же прихлопнули. Многие люди понимают только язык силы – это пошло еще из древности, когда вождем племен становился самый сильный и ловкий. Это инстинкт, который никогда и никому не преодолеть в полной мере. Единственное, чего нельзя делать – это палку перегибать.

– Ваше высочество, а вы что думаете о идее создания резервов как частных, так и государственных? – я вырвался из своих мыслей и сфокусировал взгляд на задавшем мне вопрос Воронцове.

– Я абсолютно «за». Собственно, за этим я и пригласил вас двоих, чтобы выслушать людей, которые думают так же как я. В конце концов, это не просто приведет к укреплению внутренней безопасности страны, но подобные вещи – обязанность каждого рачительного хозяина.

– Жаль только, не все это понимают, – досадливо поморщился Воронцов.

– А все и не поймут. Можно только обязать, и в итоге принудить, устроив показательные наказания тех, кто не выполняет указ, – я пожал плечами. – Это нормально, что сначала будут пытаться юлить, и я бы, будь кем-то вроде Калигулы, распорядился бы не оказывать поморщь таким имениям, ежели голод грянет. Но…людишек жалко. Из-за своих остолопов-хозяев помрут еще. Так что я так делать не буду, если до меня дело тянуться будет. Самое правильное, начать создавать государственные резервы, и тут же частные. Чтобы все видели, что государство тоже не сидит, лапки сложив.

– Я тоже так думаю, ваше высочество, – вмешался Шувалов. Я только глаза закатил и принялся доедать десерт. – Вот прямо вижу, что надо склады делать для зерна, и обслугу ставить, которая будет следить за сохранностью. Я даже придумал, как это будет происходить: частично зерно будет закупаться за казенный счет, надо продумать и заложить в бюджет фиксированную сумму на ежегодную скупку зерна, а часть пойдет с продаж, как половина налога. Хотя, я государыне еще в Москве предложил убрать внутренние таможенные пошлины, чтобы развить нашу исконную торговлю, и она обещала подумать, но налог-то с продаж никто в своем уме не отменит. А на вывоз за границу в виде частичной пошлины наложить, от стоимости высчитать, – он задумался. – Надо будет фиксировать пошлину в зависимости от пудов вывозимого, чтобы не запутаться. – Словно галочку в уме поставил. – И тоже для частных поместий: при учете налога на продажу зерна, часть этого налога в виде того же зерна помещики будут обязаны оставлять в хранилищах, сроком на год, из расчета годового запаса. Больше и не надо, пропадет. А на будущий год этот запас можно продать, а на его место загрузить новый. И они ничего в итоге не потеряют и стране прибыток. Да, работы только у Монетного двора и сборщиков подати прибавиться, это же надо будет долю высчитать, да проверить, чтобы не сшельмовали, но ничего, потерпят. У небольших дворов придется полностью налог в виде хранилищ делать, но на то манифест выпустим, про то, как государыня о поданных своих печется, вон даже от налогов освобождает, лишь бы смогли пережить лихую годину, ежели она еще случится, конечно. – Он на мгновение нахмурился. – Правда, придется сборщиков собрать всех в кучу и науку ту накрепко в головы вбить, но это проблема Черкасского и Бестужева уже будет, – а он молодец, все уже почти детально продумал. Необходимо лишь несколько нюансов соблюсти, и можно пробовать запускать эту реформу. – Надо только подумать, где разместить казенные хранилища будет удобнее.

– К губернским гарнизонам хранилища приставить, что тут думать? – я отложил вилку, озвучив самое простое на мой взгляд на сегодняшний день решение. – И одновременно фуражные склады создать, чтобы, коли война случится не бегать с выпученными глазами и не искать, у кого фураж закупить можно, а просто заранее держать нужно количество. Начнет время подходить, что вот-вот портиться начнут запасы, так и вовсе распродать, а новый закупить. Я бы еще кого из химиков попросил что-нибудь придумать, чтобы то же мясо можно было хранить долго, – сами не придумают ничего, я идею тушенки кому-нибудь подкину. Нитритная соль уже, оказывается, имеется в наличии, мне ее Ломоносов демонстрировал. Как и свои навыки в создании вакуума в лабораторных условиях. Почему ничего из этого до сих пор никто не применил – я не знаю, просто для меня этот вакуум стал как удар пыльным мешком по голове. А тем временем, пока я в себя приходил, Михаил Васильевич спокойно функции различных металлических сплавов в безвоздушной среде испытывал. Вот тогда до меня окончательно дошло, да почти все, кроме компьютеров, разумеется, уже давно изобретено и до нас. Никаким попаданцам просто нечему учить местных. Они все давно сами знают. Другое дело, что по каким-то неведомым мне причинам не используют, а вот с этим можно и помочь, я же много различных баек слышал, когда в Киле жил.