«собака бедная собака…» собака бедная собака большая белая собака больная беглая собака из воздуха воды и глины из камня из песка и праха невидима наполовину зато она умеет плакать «не старый год рождает новый – сон…»
не старый год рождает новый – сон рождает сон, а тот рождает сонмы таких же снов и не таких, как он. нам и сегодня непонятно: кто мы? куда идём? затравленные псы от ужаса дрожим… на живодёрне, высвистывая на подмогу дворню, подмигивает аггел мне: «не ссы!» «в моё окно влетел никто…» в моё окно влетел никто: был из тоски давнишней он. он был учтив – он снял пальто, и я его не выгнал вон «по реке проплывает орфей…» по реке проплывает орфей, и в руке у орфея портфель, а в другой (не от рая ли?) ключ. он колюч – этот ключ, ох ключ, но такой неземной красоты, что от счастья заходишься ты «доктор ч. не хочет каши…» доктор ч. не хочет каши: он бы выпил, да нельзя. что ему заботы наши – у него своя стезя. нынче тримунтан пинает взморья рваные бока – клетка бедствует грудная, хоть и смотрит свысока. доктор ч. пройдётся малость, развернётся – и назад. всё он выполнил… осталось написать «вишнёвый сад» «сумасшедшее лето…» сумасшедшее лето апельсиновый снег рядом с гензелем гретель и ещё человек не ответит и фауст на вопрос скобаря переедет ли август в конуру сентября «что ты, медведь – неподъёмная птица…» что ты, медведь – неподъёмная птица, машешь крылами, когтистые лапы спрятав – под рёбра непуганым… длиться вечно тебе? – не бери на арапа! «абсурд живёт под потолком…» абсурд живёт под потолком тоскою наполняя грудь… давно не не плача ни о ком и ни о чём держу я путь «люди графа такого-то – брата…» люди графа такого-то – брата прощелыги, картёжника, фата, друга князя из славного дома (ну, вы знаете: нос его сломан был неделю назад неизвестным) люди графа – упрямые бесы – поливают водою ограду под дождём. впрочем, так им и надо «здесь деревья отвергают воду…» здесь деревья отвергают воду, а трава растёт почти до неба. колобки катаются народу на потеху, и не надо хлеба, если чудо-птица из золы и дыма говорит: «теперь вы в силе!» кровососы здесь совсем не злые – видно, их недавно покормили, и угомонились эти твари. ад ли это? рай? неясно, где мы. дай мне сил, чтобы не жить, товарищ, ибо ты творец, а я лишь демон «одиссей убирает в котомку глаза…» одиссей убирает в котомку глаза: он страдает от кожных наростов. у него из кармана торчит стрекоза, и бродяжка сия многохвоста. не узнают ни рыбы, ни утки-нырки, как – травы и деревьев опора – он на землю спустился и пил из реки и как крался потом вдоль забора… «хоть не леди и не ровня…» хоть не леди и не ровня леде, скинув пальтецо, ангелина свет петровна на заре снесла яйцо Из третьих рук «весь месяц – утраты, сплошные утраты…» весь месяц – утраты, сплошные утраты… хотя не менял ничего ни на йоту, но видимый мир предстаёт суррогатом того настоящего. смерть к идиоту пришла, потому и бежит он куда-то: авось повезёт – ведь добрался иуда до бога, сбежав из ближайшего ада, где местная публика жаждала чуда… …и чудо случилось: и дочери лота, и сам он идут по прибрежной дороге и лодку находят, и корпус у лодки из кедра ливанского: трое из многих плывут по реке до жилища, где будут они предаваться священному блуду «только холод исходит от пéщи…» только холод исходит от пéщи видно кто-то в ней сделал дыру и от этого черти трепещут будто мысли мои на ветру «выходит заяц из свечи…» выходит заяц из свечи в штанах зелёных из парчи. он выпил. он кричит на птичьем непостижимом языке. летит голубка-беатриче на этот зов – в её руке корзинка из лесной осоки, из пор её исходят соки: прозрачны, сладостны они. попробуй деву догони |
