Наверх по бетонному склону омегу тащил Хантер, постоянно соскальзывал, грозя уронить потерпевшего и нанести ему больше повреждений, чем у того было.

– Помнишь мемчики в сети? – карабкаясь сбоку и следя, чтобы Хантер не оступился, спросил Лео. – Чтобы ноша была легче, нужно представить, что ты ее украл.

Хантер засопел:

– Спасибо, лейтенант Коултон. На ваш профессионализм стоит равняться.

Чарли Стюарт был для Лео наказанием господним за его прегрешения мнимые и настоящие. И единственным другом.

Лет пять назад в одном из клубов при зачистке Лео спас его от обдолбыша, словив нож в руку, предназначенный Стюарту, и шокированный до обморока Чарли, держа на коленях – целых три минуты, пока его не увели, – как он думал, умирающего Лео, истекающего кровью, поклялся до конца жизни этого не забыть. И не забыл. Приклеился к нему как банный лист и старался вернуть на путь истинный, два раза в месяц являясь в берлогу Коултона и ругая на чем свет стоит, пока инспектировал холодильник, полочки с одиноким шампунем и бальзамом в ванной комнате и роясь в его одежде. Матерно.

Причем по поводу отсутствия нормальной еды и нужных уходовых средств – ругал с осуждением, а разглядывая одежду – с восхищением.

Одежда – единственное, что нравилось Чарли, потому что Лео, вынужденный соблюдать дресс-код при посещении сына, на этом не экономил. И еще туфли. Будучи жутким шмоточником, Чарли – худощавый, длинноногий, губастый и офигенно красивый омега, ни разу не смог устоять, чтобы не примерить все новинки.

Вот и сейчас, – сразу после того, как Лео приехал из сорок седьмого квартала, – выбросив из холодильника засохший сыр и скукожившиеся сосиски, выдавленный пакетик соуса и пустую баночку горчицы, он привычно причитал, растягивая губы:

– Госсспыди! Как можно так себя не любить? Ну?

Чарли заставлял холодильник принесенными йогуртами и нарезками, овощами и фруктами.

– Когда ты уже себе найдешь нормального папика и начнешь нормально питаться?

Будучи содержанцем, он ничуть этого не стеснялся. Работа секретарем в офисе небольшой компании была непыльной и чисто номинальной – он там находился для украшения помещения и записи в трудовой карточке, потому что так было правильно. А реальные деньги получал от очередного альфы, который его катал на моря и в Париж, Милан, Рим.

– Париж – натуральная помойка, не жалей, что там не был, – махнул он наманикюренной лапкой. – Столько восторгов кругом, столько восторгов, а они ссут прямо посреди города в открытых всем ветрам кабинках писсуаров. Фу! Зато я оттуда привез тебе шикарный шарфик. А ты дашь поносить мне этот персиковый пиджачок? И эту мятного цвета блузу?

Пока Лео мыл клубнику и виноград, перекладывал на блюдо мясную нарезку и ломал руками свежий багет, Чарли достал и протер бокалы чешского стекла, подаренные им же, и откупорил шампанское.

– Может, давай вначале я тебе масочки сделаю на волосы и на лицо, а потом уже по шампусику? А то будет как прошлый раз!

Лео рассмеялся – прошлый раз они ухрюкались, и он уснул с этими патчами под глазами, которые за ночь съехали на щеки, и не смыл маску с волос. И в понедельник на общем построении над ним смеялся даже Кей-Кей. Ругал и смеялся.

Чарли всегда приходил посреди недели, зная, что другу после посещения сына нужна поддержка.

– Кстати-и-и! Ты же не читаешь то, что я тебе присылаю в "Твиттер"? Сучка! Я ради тебя стараюсь! Так вот! – и достал телефон – такой же айфон, как у Лео.

Лео закатил глаза и застонал:

– Только не это!

– Нет, уж, послушай! – Чарли порылся в сообщениях и зачитал:  «Ты – единственный человек, который всегда был рядом с тобой. Ты – единственный человек, который просыпался с тобой каждое утро и ложился с тобой спать каждую ночь! И в самые тяжелые ночи, когда ты плакал и думал что твой мир кончается, ты был единственным человеком, который был с тобой каждую секунду каждого дня на протяжении своей жизни! Ты должен заботиться о себе самом, должен помогать себе стать лучше! Ты должен любить себя и не загонять дальше на дно! Ведь ты и есть тот человек, который изменит твою жизнь в лучшую сторону! Не губи себя! Не бросай себя. И никогда не сдавайся!»*

Он отложил айфон и как-то нервно взял бокал шампанского, чуть не расплескав:

– Скажи клево?!

– А ты чего такой злой сегодня? – отпивая глоток шампанского и заедая клубникой, Лео внимательно посмотрел на дерганного больше меры омегу.

– Да мой козел… ну его к черту! Я его бросил. – Он поправил прядь длинных, высветленных в омбре, волос и тряхнул головой. – Ведь это, блядь, омегам много нужно от альф. А у альф все проще – им надо только одно: чтобы любил. И чтобы верным был. И чтоб дома чисто. И за собой следил. И за ним следил. И есть готовил. И чтобы мозги не ебал. Да пошел он! Я уже другого себе нашел. Выкуси, Феликс!

Чарли показал два оттопыренных средних пальца, что с его длинным маникюром смотрелось устрашающе.

– И поэтому ты мне советуешь каждый раз найти себе папика? – ухмыльнулся Лео.

– Так ты норма-а-ального найди! – растягивая гласные, уставился на него укоризненно Чарли. – Вообще не представляю, как ты можешь спать один. А секс? Для организма вредно так долго обходиться без секса! Твои перепихи с этим щекастеньким Калебом не в счет! Ты когда-нибудь всю ночь трахался? Я имею в виду на кровати, а не стоя? Лео, ты идиот! Знаешь, сколько ты теряешь?

Лео прищурился:

– Я фригидный. Мне секс не доставляет удовольствия. Хватит, накувыркался с Андреасом на всю жизнь, теперь уже четырнадцать лет расхлебываю.

– Иди ты в пень! – Чарли уже слегла развезло. – А течки на подавителях? Ты не охренел ли себя гробить, ты хоть одну течку без лекарств провел? – и припечатал: – Ни одной! Ни одной гребаной течки без охуенно опасных подавителей! Так вот! Найди себе пусть не папика, но, бля, нормального ебабельного альфу, с которым следующую течку проведешь как положено! На что ты тратишь свою жизнь?

– Хорошо, папочка, спасибо, папочка, конечно, папочка, – рассмеялся Лео.Шампанское он не любил, но ради Чарли, да и в таком состоянии, что лучше застрелиться, ему было похрен что пить, лишь бы не задумываться, что он и правда делает со своей жизнью.– Не в течках же смысл жизни.

– Ах, ну да, в работе же! – Чарли плюхнулся на диван, откинулся на подушки и уложил ноги в желтеньких, в розовый цветочек, носках на колени Лео. – Давай, расскажи, как ты каждый день общаешься с порядочными людьми. Да у тебя ни одного ребра нет целого!

– Вообще-то есть. А теперь еще есть напарник. Альфа.

Лео, услышав в ответ лишь полный восторга и предвкушения вдох, тут же пожалел о сказанном. Мигом оказавшись рядом и почти облив его шампанским, Чарли затараторил:

– Тебе дали в напарники альфу и ты молчал?! Почему тебе? Почему альфу? Желторотика, сопляка, из академии? Он красивый? Он замужем?

Лео, закинув руку ему на шею, притянул ближе и оскалился:

– Если ты не закроешь свой прекрасный рот, то шампанское я допью один, а ты поедешь на такси к своему папику.

Разумеется, Чарли не заткнулся, и пришлось рассказывать ему все, что было известно самому Лео. Чарли булькал пузырьками в бокале, слопал весь виноград с сыром и страстно просил показать ему Харриса, на что Лео ответил:

– У меня даже его сотовый не подписан.

Тогда Чарли полез в соцсети и нашел в "Фейсбуке" заветную страничку.

– Лео, ты что, с ума сошел, скрывать от меня такого мужчину! Харизма так и прет!  – завопил он и насильно познакомил его с галереей фото, где Хантер был в гражданском: дома, на футболе, на пляже в одних плавках, – это фото понравилось Чарли больше всего – с друзьями в баре. И на некоторых снимках Хантер улыбался так непринужденно, по-домашнему, что Лео задумался, покачивая бокалом – Чарли прав. Что-то в Хантере было такое, и это совсем не упомянутая харизма, на что откликалась сама его сущность. Либо он просто давно не зажимал Калеба.