Но нет. Позади никого, кроме чинно передвигающихся, разодетых в пух и прах гостей, не было. Кстати, они тоже косились в нашу сторону и перешептывались. Словно все знали что-то, чего не знала я.

– Драный косорог! Мне это не нравится! – выругалась я, ощутив смутную тревогу. – Ами, да скажи наконец, что происходит? – в моем голосе прорезались истерические нотки.

– Марэна, твой ай'рэ… Он… Он пропал!

Ужасные слова прозвучали словно проклятие. Дышать стало разом тяжело. Захотелось выйти в сад или лучше забраться в Орлиную башню, только бы не оставаться больше под прицелами сотни любопытных глаз.

Я попятилась, мотая головой. Отступив на несколько шагов, развернулась и поспешила прочь. Все ускоряясь, лавировала среди гостей, будто нарочно столпившихся у меня на дороге. Взгляд затравленно метался, то и дело натыкаясь на собственное бледное отражение в многочисленных зеркалах и начищенных до блеска рыцарских доспехах, украшавших бальный зал.

И вдруг я тоже заметила это…

Резко затормозив у первого нормального зеркала, замерла, не веря собственным глазам. Теперь я отчетливо видела, что не ошиблась. От изящной сиренево-серебряной вязи остался лишь уродливый серый контур с нечеткими краями, напоминающий шрам или синяк…

Дрожащие пальцы привычным жестом коснулись виска. Мне стало так плохо, словно у меня заживо кусок сердца вырвали. Зал опасно покачнулся, когда гости превратились в тошнотворные цветные пятна, среди которых уверенно горело одно – ярко-алое. Оно стремительно увеличивалось, приближалось ко мне.

– Тетя… – еле слышно выдавила я, делая несколько неверных шагов ему навстречу.

Каблук подвернулся. Я раскинула руки, пытаясь удержать равновесие, и полетела на пол. Кто-то подхватил меня, уберегая от падения, и в тот же самый момент виски пронзила резкая боль. Чернота накрыл разом, погасив тошнотворное мелькание и уберегая меня от сумасшествия.

– …отказался от Истинной… – донесся до обрывок разговора.

Голос мамы звучал расстроенно.

– Безрогий выродок касалопуса этот эгросец! Чтоб ему черви глаза выели! Чтобы некромант-психопат из него умертвие сотворил и заставил чистить туалеты в столичной ночлежке! – тетя Бесси замолчала, тяжело вздохнув, и продолжила спокойнее. – И не переживай так, Ниара. Марэна сильная девочка. Она справится. Я же справилась. И за Андреса не переживай. Мой брат непременно вернется. Твой ай'рэ, он…

– Уймись, Бесс! – рыкнула мама. – Ничего не желаю больше слышать про ай'рэ. Да и как я могу успокоиться? Мой муж пропал, моя девочка едва жива, а меня снова не было с ними рядом! Тебе не понять!

Мама горько заплакала. И это было невыносимо.

– Тише-тише, не рви себе сердце, милая! – Бессигера Маурштейн продолжила утешать золовку. – Все будет хорошо. Все обязательно наладится. Целитель сказал, что у Марэны просто нервное потрясение. Потеря ай'рэ – это уже шок. Он навестит нас еще раз сегодня вечером, и будет приходить, сколько понадобится. А Андрес… Ты знала, на что шла, выходя за демоноборца, – раздался горький смешок. – Иначе не стала бы отказываться от титула, наследства, и была бы сейчас замужем за совсем другим мужчиной.

Мама только заплакала сильнее.

– Как?! Как я ей об этом скажу? Это окончательно добьет Мари, если она выкарабкается! – выдавила сквозь душераздирающие всхлипы она.

Смысл сказанного доходил с запозданием.

Дэрин отказался от меня? И, кажется, папа пропал? А мама так горько плачет, что у меня рвется сердце… Не помню, чтобы она хоть раз на моей памяти так расстраивалась.

Мама была права. Переварить эти новости оказалось выше моих сил. Пытаясь сбежать от реальности, я снова провалилась в беспамятство.

– Жизнь закончилась, Марэна. И правильно. Тебе там больше делать нечего. Давай покончим с этим, все равно ты никому не нужна…

Шипящий унылый голос раздавался прямо в моей голове. Возмущенная последним откровенно лживым заявлением, я открыла глаза и обнаружила себя в Орлиной башне. Я сидела прямо на ограждении, свесив босые ноги вниз, а рядом со мной расположилось странного вида существо.

С виду оно походило на девушку, одетую в сплетенное из пожухлой соломы смазанной глиной рванье. Других слов, чтобы описать ее наряд у меня не нашлось. Кое-как прикрытая грудь, контрастировала с вычурным воротником, украшенным драгоценным камнем, который мягко светился из глиняных лепестков своеобразного цветка.

Но мое внимание привлекли неширокие наручи, соединенные соломенной же веревкой. Слишком тонкой и длинной, чтобы сковывать движения, так что ее назначение оказалось для меня загадкой.

Еще необычнее был головной убор с маской, которая оставляла открытыми только кончик носа и яркие вишневого цвета губы. И никаких щелей или отверстий для глаз, словно бы их у этой твари не было. Весь вид существа, особенно рога на голове, не оставляли простора фантазии.

Это был демон. Из слабеньких. Тех, что действуют исподтишка. Подкарауливают человека, когда он не в самом лучшем состоянии, и завладевают разумом. И мне достался демон уныния. Это очевидно.

Но почему-то я совсем не испугалась. Наоборот, принялась с интересом разглядывать тварь, которая рискнула со мной связаться. Кажется, существо на миг растерялось, или я выдала желаемое за действительное. Но если и так, оно тут же собралось и вновь завело свою волынку.

– Тебя оставил любимый. Бросил как путник на дороге бросает ненужный мусор. Твой отец пропал. Он так устал от вашего семейства, что предпочел сделать это молча. Твоя мать убита горем, ей совсем не до тебя. Давай покончим с этим вместе, избавим тебя от страданий…

В этот миг она резким движением перебросила соломенную веревку мне через голову. Потянула на себя. Теперь я знала ее назначение. В мозгах затуманилось, мир стал серым и унылым. На миг мне стало себя очень жалко и единственным разумным выходом показалось оттолкнуться посильнее от парапета, на котором я сидела.

– Ну уж нет! – мотнула головой, скидывая с себя наваждение. – Если тебе так невмоготу, то не держу. А я, пожалуй, останусь здесь.

Демон, зарычав, усилил влияние. Да так резко, что мне пришлось до боли в пальцах вцепиться в парапет. Земля рванула вниз, а башня принялась бесконечно расти. Единственная опора подо мной на глазах рассыпалась в пыль, и я крепко зажмурилась.

– Я нахожусь в постели в комнате, а это все морок. Убирайся прочь, выродок лохматого касалопуса, пока я тебе рога не поотшибала!

Было нелегко сохранять ледяной тон. Я не знаю, помогло внушение или нет, но до сих пор не почувствовала удара. Но, главное, я точно знала, что нельзя поддаваться ни при каких обстоятельствах. Нужно цепляться за реальность и бороться до самого конца, как бы больно или страшно ни было. Пока я верю, что происходящее лишь иллюзия, наведенное демоном видение в моей голове, то даже у меня есть шанс, если смогу остаться крепка духом.

Похоже, тварь почуяла мой боевой настрой и сменила тактику. Мы очутились посреди бального зала полного народу. Нарядно одетые люди ходили слишком быстро и как будто кругом, центром которого была я. Их лица искажала злоба и насмешка, они жалили меня взглядами, перешептывались. От этой цветной круговерти нарядов стало дурно. Я постаралась не смотреть, но пол и потолок были зеркальными, как и стены. И куда бы я ни обратила взгляд, видела собственное обнаженное отражение среди разодетого народа. И только на виске – на месте ай'рэ, точно чудовищный нарыв, пульсировал зловещим багрянцем вздувшихся вен жуткий разветвленный бугор.

– Тебя никогда уже не примут, отверженная. Ты навсегда останешься посмешищем, лишившимся ай'рэ, – шипел демон уныния. – Ты такая больше не нужна Дэрину!

Тварь парила прямо надо мной. Вместо крыльев за ее спиной закручивался водоворот серпообразных глиняных на вид отростков. Они кружились гипнотизируя, и в такт им пульсировал кровавый камень на воротнике демона. Толпа вокруг что-то нечленораздельно бормотала. Это бормотание сливалось в единый невыносимый звук, похожий на древнее запрещенное заклинание, и дергающий нервы. Теряя себя по крупицам, я растворялась в горе. Хотелось лечь на пол, съежиться и обхватить себя руками, чтобы хоть как-то прикрыться от осуждающих женских взглядов и похотливо-ненавидящих мужских. Раствориться и превратиться в ничто. Рассыпаться серым пеплом и закончить жалкое существование…