— Надеюсь, ему будет, где расположиться, — Лилит сокрушённо покачала головой. — В зале уже сейчас яблоку негде упасть. Я думала, так поздно прибывают только нерасторопные журналисты…

— Или те, для кого всегда прибережено место, — спокойно парировала Анна. — Те, чьё присутствие ценят, а не терпят.

Она взмахнула рыжими волосами и, не дожидаясь ответа, зацокала каблучками по направлению к кабинету Дина.

Дин был не с Бенни, как обычно, а с Касом (который, впрочем, сразу же ретировался). И выглядел не особо взволнованным.

— Привет, — Анна уселась в кресло. — А я собралась тебя успокаивать.

— Ну, извини, что я спокоен, — всё-таки улыбка у Дина вышла не особо уверенной, и он покосился на часы.

— Лилит здесь, — ляпнула Анна прежде, чем сообразила, что об это можно было и умолчать. Хотя нет, лучше пусть узнает сейчас, чем заметит посреди произнесения речи.

— Да, я знаю, — кивнул Дин. — Кстати, спасибо тебе за ту разгромную статью. Я даже не ожидал такой агрессии.

— О, не стоит, — Анна отмахнулась. — Я уже говорила об этом с Лизой, — не самые приятные полчаса в её жизни. Лиза была в ярости, что такую аферу провернули без её участия. — Кстати, где она?

— Уже в зале. Вы должны были разминуться, она только что ушла.

— Мм… и Бенни тоже?

— Нет, — Дин едва уловимо поморщился, но больше ничего не сказал, и Анна решила не уточнять.

На Бенни она наткнулась только несколько часов спустя, когда и показ, и послепоказные интервью были уже окончены, счастливых и утомлённых Чака и Сару утащили отмечать, Лиза укатила куда-то с Джоанной Коулс из Космо (чего явно не ожидал Дин, растерянно захлопавший глазами на её «Милый, увидимся завтра на работе»), и вообще толпа начала таять. Бенни всегда задерживался после мероприятий, потому что его департамент отвечал за состояние залов. И, конечно, с ним всегда задерживался кто-нибудь из его подчинённых. И иногда это была Белла Талбот (довольно часто, раз уж даже Анна знала её имя). Но никогда, вообще никогда он не вжимал её в стену, целуя так, будто и не должен был сейчас идти отмечать успех вместе с Дином и Анной (или только с Анной, когда Дина уводила прочь Лиза).

Анне показалось, что она забыла какую-то важную часть процесса дыхания, потому что воздух в груди будто заблудился, заполоняя не лёгкие, а сердце, которое совершенно этого не ожидало и готово было разорваться; впрочем, она всё равно задохнулась бы раньше, если бы не сумела нашарить вслепую руку Дина, что почему-то подействовало на неё успокаивающе.

— Ты же, — выговорила она, кажется, спустя вечность, — ты же говорил, что он встречается с Руби?

Сколько он продержался со своей «постоянной девушкой»? Пару недель? А чего ещё ждать от него? Чего вообще можно ждать от мужчин? Господи, Дин — единственный нормальный мужчина во всём мире. Она крепче сжала его руку. Ну почему…

— Кажется, нет, — деревянным, неживым голосом ответил Дин, и она будто очнулась, отслеживая его взгляд. У выхода из зала целовалась ещё одна парочка — Сэм и Руби. Не так, как Бенни и Белла, не бешено, а нежно и прочувствованно.

— Что… — начала было Анна, но Дин перебил её:

— Неужели она настраивала его против меня всё это время? Как долго это продолжается? Не может быть, чтобы только с сегодняшнего дня! Чёрт, или всё не так? Или это он подослал её ко мне? Он заставил её подружиться с Лизой…

— Дин, — успокаивающе сказала Анна, — остынь. Давай уйдём отсюда. Чшшш, улыбайся. Тут всё ещё остались журналисты.

Кажется, сейчас она нужна ему так же, как и он ей.

Кастиэль уже решил было, что мероприятие закончено и все разошлись, и начал собираться домой, хотя и слегка расстроенный тем, что Дин не заглянул сюда перед уходом. Ну да ведь он, наверное, ушёл с Лизой.

Едва выключенный компьютер перестал жужжать, в кабинете Дина хлопнула дверь, и Кастиэль услышал негромкий разговор.

— Тебе нужно выпить, — сказал женский голос, принадлежащий, кажется, Анне. — Где здесь у тебя припрятано что-нибудь покрепче?

Почему это Дину нужно выпить? Что случилось? Кастиэль замер в нерешительности, не зная, стоит ли выходить. Да нет, Дин наверняка знает, что он здесь, ведь он не отпускал Кастиэля, а он никогда не уходит с работы раньше Дина без его разрешения («Кас, сколько можно! Вали уже домой! Да-да, я тоже уже ухожу»). Кроме того, у него ведь включён свет, наверное, из кабинета это видно.

— Нигде, — ответил Дин — так устало, что у Кастиэля сердце сжалось. Неужели на показе что-то пошло не так? — Зачем мне на работе выпивка?

— Дин, — мягко сказала Анна, с придыханием, совсем тихо, так, что Кастиэль едва расслышал, только сейчас обнаружив, что прижался к двери. — Дин, тебе нужно расслабиться.

— Что… — начинает было Дин, но что-то его перебивает, и Кастиэль слышит лишь тишину, а потом взволнованный выдох Анны, и, к сожалению, этого достаточно, чтобы понять, что происходит.

Господи, она поцеловала его.

У него что-то случилось, а она затащила его в кабинет и целует!

Дину нужно не это!

Они говорят что-то, слишком тихо, чтобы разобрать, и Кастиэль напрягает слух и в итоге слышит, как Анна говорит:

— Пожалуйста, Дин. Пожалуйста. Ты мне так нужен.

Кастиэль сжал кулаки. Ещё одна! Все они только используют Дина, а потом живут дальше, оставляя себе воспоминания о лучшей ночи в своей жизни, а ему — угрызения совести. И Лиза ничем не лучше, она тоже просто использует Дина, чтобы построить свою идеальную жизнь. Никто не хочет дать Дину что-то, все только берут у него, и Кастиэль ненавидит это, потому что Дин всегда готов отдавать, делиться всем, что у него есть, потому что Дин лучший из людей, и все пользуются этим, все, все, все.

Но он ничего не может поделать, а поэтому просто сидит на полу и слушает тонкие стоны Анны. Дина совсем не слышно.

Вскоре после Анна ушла, и Кастиэль надеялся быстро проскользнуть за ними, стараясь не замечать следов произошедшего в кабинете, но Дин остался. Он шуршал чем-то — наверное, прибирался, а потом лёг на диван и громко вздохнул.

Кастиэль так хотел бы ему помочь, но выдавать себя было нельзя, и он сел на стул и положил голову на руки, забываясь беспокойным сном.

====== 18 ======

18

Мужчины вообще стесняются своих чувств. Им вбили в голову, что грубость и бесчувственность — это «по-мужски». Но ведь это неправда. А сами мужчины — очень чувственные, ранимые и даже, я скажу, нежные в душе существа. Только одни привыкли это скрывать, а другие — так и не научились проявлять свою подлинную сущность, просто не умеют. И сами страдают от этого, и женщины их страдают.

Анхель де Куатье «Об Анхель де Куатье»

Вторник, 22 октября

Дин был вполне уверен, что он один во всём здании, поэтому у него чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда, щёлкнув выключателем, он увидел кого-то, спящего сидя.

— Кас! — он шарахнулся назад. — Какого чёрта ты здесь делаешь?

Судя по ошарашенному виду Каса, растерянно хлопавшего заспанными глазами, он задавал себе тот же вопрос. Но вслух он спросил о другом:

— А ты?

— Я спал на диване, — Дин потёр глаза, ещё не привыкшие к свету. — Проснулся, пошёл в туалет, а тут ты. Который вообще час?

— Полпервого ночи, — Кас покосился на свои часы.

— Стоп, — Дин вдруг вспомнил всё произошедшее вчера вечером, и до него резко дошло. — Ты. был здесь всё это время?

Господи, он переспал с Анной! И Кас почти присутствовал при этом! Чёрт, это ещё хуже, чем тогда, с Мэг.

— Прости, — Кас опустил голову. — Я думал, ты знаешь, что я здесь.

— Откуда я мог знать? — удивился Дин. — Я же отпустил тебя домой.

— Нет, — Кас тоже удивился. — Не отпускал.

— Кас, я совершенно точно помню, что сказал тебе, что ты можешь идти.

— О, — Кас моргнул. — Я думал, ты имеешь в виду, что я не нужен тебе на показе и могу идти в кабинет.

Дин закатил глаза.

— Ты тоже извини, — сказал он. — Наверное, это было, кхм, не особенно приятно.