– Алло, алло.

– Да, слушаю, – важно ответил профессор, после чего закашлял.

– Добрый вечер, мистер Дулиттл, я по поводу почтальона.

– Да, да, а это кто?

– Уилл.

– Какой Уилл?

– Я единственный Уилл в группе, которая работает над этим делом.

– Кудрявый такой?

– Да, сэр.

– Ага. Так чего тебе?

– Я хотел узнать о его семье, не могли бы вы прислать мне досье?

– Хммм, ты точно Уилл?

– Откуда у меня тогда ваш номер телефона?

– Может, вы из ФБР.

– И что?

– Неважно, пришли мне свою почту.

– Я вам вначале месяца ее давал.

– У меня сотни студентов, я что, должен обо всех все помнить?

– Ладно, хорошо, сейчас пришлю.

Любой другой студент обиделся бы на моем месте, хотя профессор с ними бы так не разговаривал. Как оказалось, некоторые меня даже не замечают. Рассматривая дело почтальона, я не мог найти ничего, за что можно было бы зацепиться. Он вел обычную жизнь среднестатистического человека в Лондоне. Жена, которая моложе него на пять лет, работала домработницей у семьи Вагнер, сейчас является домохозяйкой. Было у них два ребенка, которые еще учатся в школе. Отсутствие судимостей и даже выговоров на работе. Говорят, что даже врагов нет, что все его любили. Я решил позвонить дедушке, может, его познания в детективах мне помогут.

– Ало, дедуль, привет.

– Ооо, Уилл, я как раз планировал тебе позвонить. На днях я гулял по Перту и увидел маленького щеночка, ну не мог же я его оставить на морозе, а еще я прикупил новых книг, где-то штук двадцать.

– Здорово, думаю, что через пару недель смогу к тебе приехать.

– А ты по какому поводу звонишь?

– У меня практика полным ходом идет, сейчас пытаюсь разобраться с делом под названием «Кровавый почтальон».

– Это ты придумал?

– Ну, а кто еще?!

– Я и не сомневался. Давай поподробнее о своем «Кровавом почтальоне».

– Жена возвращается домой, а там ее муж весь в крови. Звонит в полицию, приехали, пытаются его переложить, а он распадается на кусочки.

– И вам такое дело дали на практику?

– Никто не может понять, что случилось. Дело в том, что его все любили и врагов, как таковых, не было. Обычная семья: муж, жена и два ребенка, и тут такое.

– А жена кем работает?

– Домработницей у семьи Вагнер, но это в прошлом.

– Знаешь их?

– Нет, а они здесь причем? Жена сказала, что ее муж и эта семья даже не знакомы.

– Если ты этого не видишь…

– Не значит, что этого нет, я знаю. Но мне кажется, не в этом случае.

– А мне кажется, как раз в этом. Давай представим одну из возможных ситуаций. Жена почтальона спит с мистером Вагнером, муж об этом узнает, она увольняется, а мистер Вагнер решает его прикончить, – у дедушки вырвался легкий смешок.

– Но у него есть жена.

– Какой ты наивный. Продолжим. Представим вторую ситуацию, менее реалистичную, но все же. Раз он почтальон, его не затруднит перевозить наркотики. Раз Семья Вагнер может позволит себе постоянную домработницу, значит, они обеспечены, возможно, потому что продают наркотики. Наверняка, появились неполадки, и пришлось избавиться от почтальона, а жена уволилась, чтобы не быть упомянутой в этом деле.

– Ну, ты даешь, деда.

– Куда же подевался мой Уилл и его воображение?

– И что полиция бы даже не догадалась?

– Им либо кажется, что это слишком просто. Либо они просто послушали жену почтальона и не трогают Вагнеров. Ещё из вариантов, что они подкупили полицейских, чтобы их не допрашивали. Но нельзя отрицать: взлом, месть жены и несчастные случаи.

– Ладно, придётся ещё покопаться и разузнать про семью Вагнер. Надо будет завтра с ними поговорить, мне-то никто, к сожалению, не платил.

– Давай, Уилл. Не забывай про свое воображение и не выдавай свой непрофессионализм.

– В каком это смысле непрофессионализм?

– Пока, пока.

– Эййй! – раздались гудки. – Интересно, а если теории дедушки – вовсе не теории, надеюсь, он прав.

На следующее утро я передумал идти к незнакомцам в гости, тем более мне неизвестно их местоположение. Поэтому я решил направиться к дому профессора, так как на выходных мы не занимались практикой и можно было в спокойной обстановке все обсудить. Я чувствовал себя как-то неуверенно, но всё же хотел как можно быстрее разобраться в этом убийстве. Может, я и потерял тот драйв, который преследовал меня раньше, но когда я в чем-то хочу разобраться или нужно отстоять свою точку зрения, то становлюсь невыносимым, упертым и начинаю чувствовать азарт в своих действиях. Иногда это может доходить до безумия.

Как-то раз в школе я совсем ничего не хотел делать, меня преследовала жуткая апатия, и это длилось уже месяц. Я мог только смотреть в окно и пытаться найти, сам не знаю чего. На меня начали жаловаться учителя, говоря, что я уже совсем обленился и что мне нужно взяться за ум. Родители знали, что со мной, и просто спокойно слушали и никаких мер не принимали. Я попросил не говорить правду учителям, так как им нельзя доверять и наверняка надо мной бы все смеялись. В итоге все обернулось еще хуже. Мне приходилось постоянно объяснять преподавателям и ребятам, что в школе нужно учиться, а не болтать на самые глупые темы, которые только можно было придумать, причем весь урок. В итоге я решил не обращать на это внимания и чаще всего спал на уроках, или как я уже говорил, смотрел в окно. На следующий день после жалобы на меня, я не выдержал. На уроке истории Марк, мой не самый одаренный одноклассник, начал расспрашивать, откуда появляются муравьи и почему их больше, чем других насекомых. Обычно над такими глупыми вопросами я думаю в три часа ночи, но не общаюсь на эту тему с другими на уроке, особенно перед важной контрольной работой. Самое интересное, что на мою лень обращают внимание, а на плохое поведение окружающих – нет. Так еще на прошлой неделе три девочки подошли ко мне и сказали, что я их раздражаю, и лучше бы мне покинуть эту школу. А когда на том уроке все окончательно сошли с ума вместе с учителем, который пытался их перекричать, а не успокоить, после этого я сорвался. Мне было интересно, что творится в этих пустых головах. Мой срыв никак не сказался на них, им всем все равно, они только подумали, что я сошел с ума. Так я оказался у школьного психолога. До этого я был у него один раз, и мне показалось, что это ему нужна помощь. Войдя тогда в кабинет, первым делом увидел доктора возле окна, который медленно попивал чай, смотря в окно. Он всегда ставил себя выше окружающих, это можно было заметить по его всегда расправленным плечам и высоко поднятому подбородку. Первое время в школе он носил белый халат, но после того, как он смог помочь одному мальчику не спрыгнуть с крыши школы, все стали чаще к нему обращаться и уважать. Плюс я узнал, что он является владельцем школы с недавних пор. Он был выходцем из очень богатой лондонской семьи и мог позволить себе все что угодно. С первых дней он полюбил это место и по итогу оно стало принадлежать ему. Но он не собирался становиться учителем или директором, ему хотелось помогать ментальному здоровью учеников, плюс это позволяло его образование по психиатрии, полученное в Оксфорде.

Он резко стал носить строгие костюмы, а в кармашке обязательно должен был быть платочек. Увидев его, мне захотелось резко развернуться, но, к моему сожалению, мужчина меня заметил, хоть даже не дернулся с того положения, в котором я его застал. Он стал обходить весь кабинет, будто сам первый раз там оказался. Вдруг остановился, посмотрел на картину. Я сразу понял, что это Моне, одним взглядом дал понять, что знаю, и тот не стал ничего говорить. Дойдя до своего кресла, он начал с ног до головы меня рассматривать, будто видел впервые.

– Здравствуйте, – шепотом произнес я.

– Привет. Уилл, да? – на его лице была легкая ухмылка, абсолютно не вызывающая доверия.

– Да, – наверное, его все-таки предупредили, что зайдет некий Уилл, раз он знал мое имя.