где точность соответствует вражде

синонимов пейзажного блаженства!

Пусть человек давно и навсегда

колёсного движения заложник,

но, лишь восторг пленяет города,

когда их пишет подлинный художник!

Чудо экономики, сказок словари,

пряничные домики крохотны внутри.

И, на самом деле, там, у шалунов,

детские отели для хороших снов,

мельница с водою, кубики, букварь,

барабан с трубою, маленький рояль,

куклы и машины, пара хомячков,

джинны из кувшина, феи из цветов –

попросить… треножник

с красками на дне,

чтобы, как художник,

рисовать в окне.

Я так люблю, когда светло

от снега, неба или окон,

когда тропинки вьётся локон,

когда машины занесло

для приглашения к прогулке,

и, расступились чуть дома,

где побелила переулки

ещё случайная зима.

Нам случай рушит гороскопы…

Вот, кисть, знакомая, скользит

пределам маленькой Европы,

где взору всё благоволит

до лёгкой зависти порой

сердцам, которым мил покой

и, в большей степени, согласье,

с химерой купленного счастья

за счёт соседнего окна

или негодного сукна…

Зачем разорван мир на части

не уникальностью культур,

а жаждой выгодных халтур,

что нам превыше лютой страсти

и обречённости всегда

мечтать чужие города.

Листва сдавалась власти ветра

и день отмеривал разбег,

на разделительной проспекта

стоял спешащий человек,

но все водители рукою

его приветствовали там –

он рисовал наш мир водою

с палитрой сердца пополам.

Где и паркуются – как надо,

и, в час сиесты, ни души,

там и художнику отрадой

стирать свои карандаши

и вековечить «на коленке»,

как мировой калейдоскоп,

неповторимые оттенки

новоувиденных Европ.

Здесь царство маврского канона

как, гор Скалистых вдалеке,

преодоление Каньона

по огнедышащей реке,

где Солнце лист в минуту, гложет,

и кисть, безжалостно суха,

лишь поцарапать краску может,

как камень дедова соха…

Он пишет Сны прикосновений

людского Космоса и Тьмы,

ажурный тёплый лёд строений

над властью белою зимы

и… нас, в начале у миров,

где душам не хватает слов,

пока художника рука

не соберёт на лист века.

Пусть не белы у них пюпитры,

где гимны сложены векам…

Опустошённые палитры

как души, вверенные нам,

чтобы за поиском ответа,

где, впору, заповедь забыть,

мы понимали – стоит жить,

пока глаза внимают свету

и не назначено цены

полуминутам тишины.

Игрою розового света

кисть акварельная текла,

одушевляя силуэты

высот из камня и стекла.

И, вот уже, теплеют дали,

отцовский вспомнив виноград,

и ночь в тюльпановом бокале

долиной грезит «Арарат»

и, будто, в зелени Раздана

базальта алого врата

от Эребуни к Еревану

Эчмиадзинова креста.

Мне акварельная руда

от земснаряда –

твоя тревожная вода

и слепок взгляда,

что мир устроен вопреки

периферии,

где вечно гаснут маяки

Александрии

и бьются в твердь кариатид

слова Завета,

как голубь Ноевый летит

за искрой Цвета.

Уже верит душа

в безнадёжность разлуки,

от «поганых болот» эти «тени встают» …

Посходили с ума, как от холода, руки –

«Абсолют» парадокса

и конца «Абсолют».

«Чистота» из Европ, упоения бренды,

Араратовый миф, уходящий ковчег,

по янтарной лозе терриконы аренды

там, где небо своё потерял человек,

обретая взамен независимость воли

и нахлынувших рифм

гениальный глагол,

и свободу дожить до…

строки в протоколе,

что последней записки никто не нашёл.

Мы все – Земли аборигены,

но, как весенняя капель,

смеётся прозой гигиены

его ночная акварель,

и, чище не было картины

над тьмою луж и гаражей

с равненьем белой парусины

на вантах звёздных этажей.

Войны ли, блага ли веками,

законов минуя людских,

цветы взлетают над ветвями

венцом сокровищ городских,

где пары звонких каблучков

весны пронизывают нежность

и, миру, новую безбрежность

художник даровать готов!

Счастливый Пушкин не встречал

смиренной нежности красоток,

чей взор, загадочен и кроток,

Volegov бегло набросал,

с лукавой искрою ответа

на предложение руки

и всех сокровищниц поэта,

благоразумью вопреки…

Художник, милый, напишите

Дантесам женщину свою,

дуэли – кистью отмените,

казните вздорного судью,

переиначьте нам сюжеты

реки, которой нет черней,

кавалергарды и поэты

неравны в табели людей!

Хотя… у бездны русских лет

на них – её иконы свет.

Две Дульсинеи, две заботы

его стремительных кистей…

Ну, где вы, славные Кихоты?!

Пора, пора седлать коней!

Пока их минули печали

в безмерном гомоне людском,

пока глаза не засверкали

предусмотрительным венцом.

И, пусть, откажут недотроги

тореадорам молодым,

дай им, Господь, избрать дороги

по сказкам девичьим своим!

Идиллий чистые природы

и, берегами, дач наплыв,

где гости, сёла разорив,

о местном сведущи народе,

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.