– Есть еще кое-что, – сказала Валентина Андреевна, когда Стас почти коснулся ручки входной двери.

Ева был готов спорить, что ее позабавило то выражение отчаяния, которое было на лице Стаса, когда он обернулся.

– Демон со дня на день начнет шевелиться. Это больно. Есть средство, уменьшающее его активность, и есть обезболивающее.

– Насколько больно?

– Ну… – Валентина Андреевна пожала плечами, нарочно затягивая паузу. – По-разному бывает, но то, что ты чувствовал сейчас на кушетке, далеко не предел.

Они купили и то и другое, и через пятнадцать минут Стас и Ева уже сидели в незаведенной машине.

– Я будто к платному зубному сходил… – глядя в точку перед собой, Ева покачал головой.

Он барабанил пальцами по рулю и мысленно был глубоко в расчетах. Охота ведьм – прибыльный бизнес, но за свои услуги колдунья тоже брала далеко не символические суммы. На остановку роста демона и препараты они потратили почти все свободные деньги. Оставшейся суммы могло не хватить даже на поиск артефактов, а еще предстояло оплатить сам аборт. Не так давно Ева купил квартиру, студию на пятьдесят квадратов с потолками почти под четыре метра в любимом районе, где старая и малолюдная промзона клином входила в центр – он всегда мечтал именно о таком жилище – в теории он мог ее продать, но из-за незаконной перепланировки и с зависшими документами на это нужно было время.

«Если Глеб даст половину, еще четверть вложит Стас… Я могу продать машину, придется пересесть на ведро опять, но хрен с ним… Надо только следы когтей замазать… А если не хватит? Да не… ауди как-никак».

Стас сидел с чемоданом немаркированных ампул, отличающихся только по размеру, и пытался вникнуть в инструкцию.

– Ахуеть тут побочные эффекты… Я почти уверен, что все ампулы не понадобятся, но пусть будут, хер проссышь, как оно получится. Бля…

– Че такое?

– Тут вот эти хери, – Стас потряс ампулой побольше, – надо прямо в живот колоть. Я сам не смогу.

– Так я помогу, – Ева пожал плечами, не понимая, в чем Стас нашел проблему.

– А тебе… не будет… сложно?.. – Стас мялся, не зная, как выразиться.

Ева хмурился, он уже понял, к чему клонит напарник, но его смущал не вопрос, а факт того, что резкий и грубый Стас внезапно стал таким деликатным.

– Это в тебе беременность, что ли, говорит? Хули ты такой тактичный?

– Блядь! – Стас аж подпрыгнул от внезапного негодования. – Я и раньше был тактичным, когда речь касалась твоей наркомании. Мне Егор все уши прожужжал, что надо беречь твой нежный внутренний мир и как можно реже напоминать, что ты наглухо отбитый торч!

– Ого! – Ева присвистнул и удивленно почесал висок. – Лучше уж так, чем эти пляски с бубнами вокруг моего эго.

Стас устало потер переносицу, к его ушам прилила кровь, и они медленно бледнели.

– Короче, не станет ли эта возня со шприцами триггером? И, блядь, не смей мне врать.

Еве стало не по себе от взгляда, которым Стас его буравил.

«Я знаю, что ты о многом мне врешь, и не спрашиваю, потому что не готов знать правду, но сейчас ты должен быть честен со мной», – вот что говорил этот взгляд.

– Хуй знает. Может, станет, – Ева пожал плечами, завел машину и за одно плавное движение вырулил на дорогу. Стас фыркнул и отвернулся к окну, за которым медленно поплыли высокие деревья, высаженные вдоль дороги. Ева сбросил скорость перед чередой лежачих полицейских и неожиданно для себя сказал: – Все хорошо будет. Не такой уж нежный у меня внутренний мир, и с головой у меня все в порядке…

– Я надеюсь, – хмыкнул Стас и вернулся к изучению инструкции.

– Ну, про голову – это ты зря, – между двумя передними сиденьями появилась голова Жанны с разбитым черепом, свисающими лоскутами скальпа и пузырящимся мозгом, вытекающим из раны.

Ева со всей силы нажал на тормоза и обернулся. На заднем сиденье никого не было. И быть не могло – Жанну он убил почти четыре года назад.

– Да что, блядь, случилось теперь?! – Стас, которого от резкого торможения дернуло вперед, заорал и раздраженно затряс списком.

– Н-ничего… – Ева смотрел на заднее сиденье. Груда запасной одежды, карты, бумаги, шнуры и мусор. Никакой Жанны. Ева с трудом сглотнул. – Притормозил перед лежачим полицейским.

– Лежачий полицейский? – у Стаса расширились ноздри, он был в шаге от того, чтобы впечатать кулак в ухо вконец завравшегося Евы. – На заднем сиденье?

Стас с такой силой поджал губы, что они посинели. Ева сжался, как перед ударом, и приготовился к вопросу, но его не последовало. Стас отвернулся и пристегнул ремень.

– Следи за дорогой.

Ева закивал, переключил передачу и повел машину дальше.

Его тайна, как покрывшаяся коркой, но еще незажившая болячка, которую хочется содрать, не давала покоя. Уже давно пора было все рассказать, но Ева не знал, с чего начать.

«Стас, у меня есть очень условно полезная способность, за нее я расплачиваюсь психическим здоровьем, и, судя по начавшимся галлюцинациям, оно стремительно заканчивается… – Ева живо представил себе начало разговора. – И я понятия не имею, когда изменения станут необратимыми», – от последней мысли все внутри сжалось. Он решил, что это просто тяжелая мысль, но проехав улицу, понял, что нет.

Руки затряслись, грудь сковало проволокой и перед глазами запульсировали черные точки.

После Теней он никогда не отдыхал и не восстанавливался так, как нужно, и всегда откладывал это на потом: когда-нибудь я уеду на Гоа месяца на три, где забуду на время о всех незримых материях, буду медитировать под пальмами и приду в норму, когда-нибудь, но не сейчас и не завтра. Ева знал, что есть черта, после которой восстановление уже невозможно в принципе, но она казалась такой далекой. «А если я уже ее перешел? Если я сойду с ума? – воздух застрял в бронхах и не желал двигаться ни туда, ни сюда. – А если мне придется выбирать между Тенями и рассудком?»

Он остановил машину, вцепился в руль и опустил на него голову.

Ева погрузился в ужас и не сразу заметил, как встревоженный Стас хлопает его по плечу.

– Женя! Женя!

– Я в норме! – Ева втянул воздух, и головокружение отступило.

– Что с тобой происходит? – Стас просканировал Еву прицельным медицинским взглядом: оценил размер расширившихся зрачков, тремор, выступивший на висках пот. Он определенно это уже видел.

– Нервы сдают…

– Ты сколько энергосов выпил? – Стас знал, что Ева чист, был уверен процентов на восемьдесят и сам придумал оправдание очередному припадку, за которое, как за спасительную соломинку, уцепился Ева.

– Банок пять… нет, четыре.

– Ебать ты долбодонт! Ты хоть представляешь, как это влияет на сердце?!

Матерясь, как портовая шлюха на пенсии, Стас стал выталкивать Еву с водительского кресла.

– Свали нахер! Гондон обжабанный, я поведу!

– Может, не надо? – как это постоянно случалось после всплеска тревоги, Еве стало весело, и он нашел искреннее негодование Стаса весьма комичным. – Серьезно, не надо тебе за руль, ты беременный…

Спустя десять минут Стас плавно вел бээмвэ по дамбе. Правую руку он держал на руле, а левую с зажженной сигаретой высунул в окно, и все его лицо выражало умиротворенность и наслаждение моментом. Мрачный Ева сидел рядом и держал у носа старую майку, которая плавно окрашивалась в красный.

***

– Зачем ты ему нос сломал? – в усталом голосе Глеба не было ни осуждения, ни удивления. Не было даже «почему». Глеб прекрасно понимал, что Ева напросился. «Но зачем же нос ломать?» – вот что говорил его спокойный взгляд. Глеб взял Еву за запястье и отодвинул руку с пропитанной кровью тряпкой от лица. – Уш-ш-ш… Ну, не критично. Пошли, вправлю.

Стасу стало стыдно. У Евы был хороший нос, очень аккуратный, да и все лицо очень красивое… а он его сломал.