— Нравится? Это тебе прислал твой будущий супруг. Вот теперь есть все для церемонии. Давай, открой.
Поставив шкатулку передо мной, Минора, улыбаясь, позвала служанку. Я брезгливо откинула крышку, ожидая подвоха. Внутри покоились фата, восковые цветы, венчальные свечи, обручальные кольца, духи, булавки и прочие золотые мелочи, украшенные драгоценными камнями, еще было немного лакомства — изюм да инжир — и розги (последнее повергло меня в шок).
Увидев мое замешательство, Минора пояснила:
— Не пугайся. Это символичный знак: станет молодая жена прилежно работать — будут ее кормить и лакомить, а пожелает лениться — сечь розгами.
«Ни фига себе символичный знак. Судя по припадку старика, он исполнит это с пребольшим удовольствием».
Вскоре появились две служанки-помощницы. Началась длительная подготовка: ванна, после масла, расчесывание и укладка волос в прическу, минимум макияжа и в конце ужасающее своим весом платье. В завершении на голову поверх длинной фаты надели венок из цветов померанца и миртовых веток.
Оставшись наедине с Минорой, бросила взгляд в зеркало. Не ожидай меня впереди столь печальное событие, сердце замирало бы от сотворенного со мной чуда. Сейчас же стоило большого труда не вцепиться в волосы, чтобы не испортить прическу.
К половине девятого утра к церкви должны начать прибывать гости. Время летело неумолимо, ощущение неотвратимой беды накатывало жалящими волнами.
— Дорогая! Что ты так долго? Сообщили, что жених уже прибыл к церкви. Ждут только нас, — Минора подошла сзади, сжимая в руках свадебный букет. — Вот, передали, — и опять в глазах промелькнула эта грусть. — Это будет самая лучшая свадьба.
— Ты в это веришь? — заглянув ей в лицо, спросила я.
Минора потупила взор, промолчав.
— Поторопитесь! Не стоит заставлять всех гостей ждать, — отец нервно постучал тросточкой по двери.
— Я не могу пойти в этом! — я развела руками.
— Ты великолепно выглядишь, девочка моя.
— Платье ужасно тяжелое, боюсь упасть посреди церемонии.
— Я понимаю, что ты очень волнуешься, все в такой день волнуются. Не бойся, мы тебе поможем.
«Ага, словами: давай! Вперед! Вряд ли мне это принесет ощутимую пользу».
— Пора, — не скрывая недовольства, напомнил Эдгар, недобрая улыбка искривила его лицо.
Внизу на улице ожидала большая карета, запряженная белыми лошадьми. В ней с нетерпением дожидались моего появления Изабелла с Дианой. Заметив меня, младшая сестренка замахала рукой. Когда все расселись, тяжелая карета выехала со двора и, покачиваясь, поехала в сторону церкви.
«Боже, помоги мне выдержать это».
Первым, после чего я осознала безвыходность ситуации, был черный фрак пожилого молодожена и его пронизывающий холодом взгляд, странно сочетающийся с приторной улыбкой. В голове промелькнула пугающе ясная картина первой брачной ночи, в этот момент я чуть не потеряла сознание от испытанного ужаса. Отчего-то еще утром представляла, что подобного исхода можно будет избежать: сейчас меня трясло, как в лихорадке, нестерпимая жара окружила плотным облаком.
Я встала с левой стороны от жениха и освободила правую руку от перчатки (как меня до этого наставляла Минора), то же проделал и жених. Священник отвел нас на венчальное место. Родственники и знакомые со стороны жениха становились справа, мои — слева.
Уже был разгар церемонии. Не знаю, каким образом удавалось стоять на подгибающихся ногах, голова шла кругом, а звучащая музыка превращалась в непонятное гудение. Нас окружали счастливые лица. Чувство такое, что я попала в приторно-сладкий пирог: от такого количества сахара бывает плохо после первого укуса.
А самое страшное, что я уже стояла у алтаря и священник держал наготове книгу, подходя к кульминации. Мой будущий муж смотрелся как сморщенный фрукт, обмотанный в дорогой костюм. Он улыбался, и эта улыбка ничуть не красила его, а только прибавляла уродующих его морщин, словно на тебя смотрит улыбающийся шарпей.
Неужели мне не помогут? Это что за наказание такое? Я готова была разреветься, стоило только подумать, что с этим человеком придется жить, пусть недолго и вряд ли счастливо, но все же.
— Согласна ли ты, графиня Агнесса Слуцкая, выйти замуж за барона Генри Барретта?
Пытаясь побороть отчаяние и прийти в себя, до боли сжала пальцы, открыла рот, но голос не слушался и из горла вырвалось нечто, похожее на стон. Перед глазами запрыгали черные точки, окончательно срывая крышу.
Генри наклонился ко мне и, словно желая успокоить, шепнул:
— Вздумаешь глупить, уже вечером приступлю снимать с тебя спесь слой за слоем, как кожу.
Сквозь человеческую маску на доли секунды проглянуло истинное лицо садиста. Понимая, как крупно я влипла, склонила голову, скрывая предательские слезы. Расправила плечи, стараясь побороть усталость и безнадежность, навалившиеся на меня. Сейчас не время вставать в позу, чуть позже улучу момент и сбегу, ждать вечера точно не стоит.
— Да, — напряженно выдавила я, поежившись от дикого холода, идущего изнутри.
Я непонятным образом пропустила предыдущую часть церемонии, опомнившись только после громко озвученного вопроса.
— Знает ли кто-нибудь причину, почему эти двое не могут быть в смете? Скажите о ней сейчас или не говорите никогда, — звучный голос поднялся к самому потолку.
В церкви воцарилась давящая тишина. Ни одной причины.
— В таком случае…
Дверь с силой распахнулась, жалобно скрипнув, молодой человек, одетый хорошо, но не слишком богато, буквально вбежал в церковь:
— Есть, у меня есть! — все оглянулись в сторону дверей. — Я люблю ее, мы оба любим друг друга. И я не допущу, чтобы эта церемония завершилась. Это сделает ее несчастной на всю жизнь, она моя удача, моя единственная, — люди начали тихо перешептываться, раздались возгласы негодования.
Я была в не меньшем шоке, этого человека видела впервые. К счастью, на лицо падала спасительная фата, закрывающая мое вытянувшееся удивленное лицо от любопытных взглядов.
А он продолжал гнуть свою палку, приукрашивая нашу с ним «любовь».
— Пойдем со мной! — предложил он. Я замешкалась, не до конца уверенная, что это придумали они. — Неужели ты хочешь выйти за этого сморщенного чернослива?
После этих слов я не сомневалась, уже не пытаясь скрыть свою расползающуюся улыбку. Он протянул руку, приглашая уйти с ним.
Барретт схватил меня и я, не помня себя, с силой оттолкнула прочь мерзкого старика, он, не устояв, полетел назад. Не дожидаясь, пока он поднимется, заторопилась прочь.
— Если сейчас уйдешь, то ты мне больше не дочь! — выкрикнул отец, разорвав внезапную тишину в клочья.
Он решил, что подобные слова меня остановят? Мне было все равно. Облегченно вздохнув и стащив с головы мешающую видеть фату, поспешила между рядов, позабыв о ноющей ноге и давящем весе платья, тяжесть которого растворилась в желании оказаться как можно дальше.
По пути встретилась с неожиданно радостно сверкающими глазами Миноры. Она прикрыла глаза, а, вновь посмотрев на меня, произнесла одними губами «будь счастлива», словно благословляя. Мне нестерпимо захотелось подойти к ней, обнять и впервые за долгое время назвать именно эту женщину мамой.
Далее скользнула по недоуменному лицу старшей сестры (из-за своей бледности она выглядела нездоровой) и восторженному личику младшей сестрички. Похоже, она возвысила мой поступок до героического. Больше я ни на кого не смотрела, только вперед.
Поднявшийся шум голосов заглушало биение сердца.
С тех пор, как моя свадьба расстроилась, я поселилась в доме Алекса и Энджила. Хотя очень странно осознавать, что я живу у почти незнакомых людей, да еще и под одной крышей с… не совсем человеком, да и по возрасту оба старше меня.
Еще меня смущало бесплатное проживание. В первый день моего прибытия эта тема затронута не была, а на следующий день я и сама боялась поднимать ее. Опасения были связаны, конечно, с Алексом, мало ли что он может попросить за оказанную услугу и крышу над головой.
