— Привет, — простонала я, облизав пересохшие губы, попыталась улыбнуться и сфокусировать на нем уплывающий взгляд.

В лице ребенка промелькнуло смущение, глаза его моментально стали большими и, приоткрыв рот, но не проронив ни слова, он сорвался с места. Уже с улицы донесся звонкий голос:

— Мама, она очнулась.

Следующие дни прошли как в тумане. Мысли сопровождали меня в темноте, не давая покоя. Я прокручивала в памяти случившееся, задавая десятки вопросов, ответы на которые мне были не известны.

В другой раз, очнувшись, застала сидящую рядом женщину, тут же протянувшую мне кружку со спасительной водой. Жадно осушив ее в несколько глотков, попросила телефон и успела только заметить ее недоумение и страх, вновь проваливаясь в забытье.

Новое пробуждение. Ночь. Силы восстанавливаются, но медленно, нехотя. Я долго лежу, укрывшись серым одеялом, не в состоянии уснуть, прислушиваюсь к непривычным ночным звукам. В доме царит тишина. Чувствую, как тело затекло от одного положения, но слабость такая, что с трудом удается перевернуться.

Сколько же дней прошло: два, три, неделя? Перед взором возникло взволнованное лицо подруги: не удивлюсь, если она подняла на уши всех в округе, и папа… на глазах выступили слезы. Они тихо текли по моим щекам, я подавила рвущиеся всхлипы, боясь нарушить ночную идиллию.

Наконец слабость отступила настолько, что я смогла поесть сама. Ложка слегка подрагивала в руке, но я упрямо запускала ее в чашку, искренне радуясь началу дня. Приветливо улыбнулась зашедшей Мари, женщине, у которой я провела в беспамятстве три дня. И вновь принялась за суп, приготовленный, казалось, почти без продуктов: большую часть его составлял бульон, затем овощи и зелень. Но настолько вкусный, просто не оторваться. Или это я так проголодалась?

Как и предполагала, здание, в котором я оказалась, было обычным домом с двумя комнатами и кухней. Спрашивается, почему не отвезли в больницу? Честно, не знаю, и шестое чувство подсказывало пока держать язык за зубами и не выдавать лишнюю информацию.

Очень хотелось получить больше понимания о происходившем вокруг, но перед глазами все еще стояло изумленное и немного испуганное выражение лица Мари после невинного вопроса в прошлое пробуждение. Поэтому я просто поинтересовалась:

— Как я здесь оказалась?

— Мой сын нашел вас недалеко в лесу без сознания, — и замерла, словно ожидая чего-то.

— Спасибо большое, что не оставили там. Мне можно выйти на улицу подышать свежим воздухом?

— Если пожелаете, — она улыбнулась, — мой сын покажет вам все, если пожелаете, — зачем-то повторила она, вставая и кивая на висящее в изголовье кровати одноцветное платье из грубой ткани.

«Странная она какая-то. Да ладно, ее поведение не то, что должно волновать в первую очередь», — успокаивала я себя, провожая восхищенным взглядом тугую темно-русую косу, спускавшуюся ниже пояса.

Через несколько часов в сопровождении сына Мари, представившегося как Ян, мы покинули сумрачное помещение с кроватью и вдохнули воздух, наполненный запахом леса. Я надеялась осторожно выведать у мальчишки интересующую меня информацию.

Деревня располагалась недалеко от водоема, почти со всех сторон окруженная лесом. К небольшой речке спускались деревянные ступени, ведущие к помосту, где я с изумлением наблюдала, как несколько женщин, склоняясь к самой воде, полощут белье.

Мальчик улыбнулся, глядя на мое замешательство, но промолчал.

«Вот ведь, — выругалась я про себя, — если он так и продолжит таинственно молчать, придется забыть про мой план».

Мы шли дальше. Маленькое поселение окружал лес. Вот и как я сюда попала, неужто дошла пешком? Постаралась порыться в памяти, но нет, желаемого ответа не последовало.

Попыталась отстраниться от дурных мыслей. Все-таки здесь красиво. В траве колышутся всевозможные цветы, жужжат пчелы, стрекочут кузнечики, ветер шелестит листьями деревьев, и никакого привычного для цивилизации шума.

Вглядевшись вдаль, насчитала штук двадцать небольших домиков с мизерными огородами. Меня удивило то, что людей на улице почти не было, поэтому решила прервать затянувшееся молчание:

— А где все?

— Взрослые работают в поле, — на удивление охотно откликнулся мальчик, — более старшие дети помогают по дому, а младшие, думаю, спят.

— А тебе сколько лет? — не удержалась я.

— Пять, — гордо вскинул он голову, — а моей сестре семь.

Дорога пошла чуть в гору, пыль поднималась при каждом шаге, мне вновь стало не по себе: ни одного намека на асфальт или дорожный камень. Каким чудом занесло в такую глушь? Кругом деревенские дома и ни одного магазина или уличного телефона. Где они покупают продукты и все необходимое?

— Скажи, а далеко ты меня нашел? — любопытство начало перебарывать.

Он шел рядом, с радостью отвечая на мои вопросы, но ничего не спрашивая сам.

— Нет, недалеко от дороги. Вы были без сознания и… — он запнулся, покраснев. — Почти без одежды.

Я чуть не упала, сделав несколько неуклюжих шагов, стараясь поймать равновесие. Не совсем понимая, что он имеет в виду, ведь шорты, майку и кроссовки мне вернули сегодня утром. Я была совсем без… Да нет, это глупо. И все же я уточнила:

— На мне было только то, что отдали утром?

Он быстро закивал, продолжая смотреть на пыльную дорогу.

«Стоп, понимаю, конечно, деревня, возможно, отсталость от общей цивилизации, но не настолько же!»

Теперь в голову лезли уж совсем нелепые мысли.

На встречу шли две молодые девушки в точно таких же платьях, как у меня. Подойдя ближе, они замолчали и, поздоровавшись, вновь продолжили свой разговор еще тише и более оживленно. Местные сплетницы, или мне показалось, что разговор пошел обо мне?

— А до города далеко? — напряжение не отпускало.

— Три дня пути.

— Три дня на чем?

— На лошади, пешком дольше.

Весь мир вздрогнул, пошатнувшись. Опустившись в придорожную траву, постаралась успокоиться.

«Неделя… в какую глушь меня занесло и как? Тут и машин нет? Хотя что я такое несу, сама же вижу».

— Вам нехорошо? — взволновался Ян, опускаясь следом. — Позвать кого-нибудь?

— Нет, просто силы вернулись не до конца, — соврала я. — Пойдем назад.

— Пойдем, — пожал он плечами. — И так почти всю деревню прошли, вон в том доме на окраине проживает староста.

Я растерянно кивнула, пропуская информацию мимо.

Половину дороги обратно молчали, я озиралась по сторонам, желая все прояснить и отчего-то еще больше пугаясь возможных ответов. Душа была не на месте, и от нервного напряжения руки постоянно тянулись потеребить ткань платья.

Наконец взгляд замер на пыльных ногах в подобии обуви, и сам собой вырвался вопрос:

— А где вы моетесь?

— В бочках, летом купаемся в реке, общую баню топят только зимой, — казалось, он совершенно не замечает моего ступора, округлившихся глаз и поползших на лоб бровей.

Вот так влипла. И как жить в таких условиях? «Стоп, — оборвала я себя, — я не планирую здесь задерживаться, а одно купание в вполне переживу».

Ян шел, искоса поглядывая на меня и, все же не сдержавшись, задал вопрос, видно, давно вертевшийся у него на языке:

— На вас напали? — и тут же испуганно вжал голову в плечи.

— С чего ты взял? — постаралась ответить как можно дружелюбнее.

— Мама сказала, вы не похожи на того, кто раньше проживал в деревне… — и оборвал высказывание, давай возможность согласиться или опровергнуть его самой.

Я задумалась, прислушиваясь к себе. Сказать правду? Но что-то внутри протестующе закопошилось. Нет, не стоит никого посвящать в свою жизнь, правда подождет, и я искренне соврала:

— Я просто не помню.

— Печально, — взгляд потускнел, но неожиданно брови взлетели вверх. — Не волнуйтесь, память вернется. Давайте завтра сходим на то место, где вас нашел, вдруг поможет.

«Надо же, какой умный мальчик», — улыбнулась я в ответ.

На крыльце нас поджидала Лиза. Старшая сестра Яна, нетерпеливо подскочила и, не дожидаясь нас, бросилась навстречу. Две косички забавно подпрыгивали, глаза блестели, все детское тело излучало нерастраченную за день энергию, рвавшуюся наружу.