– Боишься? – колдун ходил вокруг лежащего демона, – правильно. Ты хотел моей смерти, а сдохнешь сам.

Казалось, будто песок плавился под его ногами. Одежда колдуна давно сгорела, наполовину расплавленная фляжка с водой валялась чуть поодаль. Вокруг стояла тишина, прерываемая лишь периодическими вскриками испуганных демонов. Элемент жаждал смерти своего врага. Лед заменил сломанные кости, восстановив целостность рук. Капли крови мгновенно соединились в смертоносную сосульку, нависшую над горлом демона. Этот прием колдун уже использовал с белым волхвом. Тогда он отступил, но сейчас ярость внутри была так сильна, что Мухорт не планировал останавливаться. Хару закрыл глаза. Вот и всё. Прости, Юки.

– Нет! – раздался родной звонкий голос, – не смей!

Хрупкое тело девушки накрыло уже попрощавшегося с жизнью брата. Она плакала, закрывая его собой. От ее слез колдун сморщился. Снова сделал больно любимой девушке. Юки. Лишь она могла успокоить гнев элементов. Огонь и лед, только что пожирающие тело носителя, стремительно засыпали. Демоническая маска на лице Хару пошла тонкой трещиной.

– Победил славянский колдун! – провозгласила госпожа Хошимура.

Мухорт внезапно скривился от режущей боли в запястьях. Его кости были перемолоты и когда лед отступил, заморозка спала, открывая всю палитру страданий. Юки бросилась к нему, обнимая и целуя окровавленное лицо. Хару лежал, глядя в небо. Он не мог поверить, что сейчас с ним сражался человек. Люди просто не обладают подобной мощью. Воздух вновь сотрясся сотнями вибраций. Это демоны расходились по своим делам. Бой был окончен и Мухорт отстоял право жениться на Юки. Но вот только оставалось еще кое-что.

– Наконец-то ты справился, колдун, – громко произнес Каин Вуд, – думаю, пришло время поговорить.

*Воздаяние (報復) – имя меча Хару

Поединок между Хару и Мухортом вызвал у меня сильный трепет. Я то и дело поглядывала на Юки, нервно сжимающую края кимоно. Девушка была хорошо воспитана и почти не подавала вида, как сильно переживает. Сложно представить, насколько ей тяжело видеть драку между собственным братом и любимым мужчиной. Но меня завораживали вспышки огненных шаров Мухорта и неистовые удары Хару. Они вкладывали в них свои души.

Но я была спокойна. Не знаю, почему. Возможно, так влиял Каин, сидящий рядом и безмятежно наблюдающий за схваткой. Казалось, что мой бог – лишь сторонний наблюдатель, а мужчины на площадке – вовсе не его родные люди. Почему ты так равнодушен? Вуд накрыл мою ладонь своей, затем наклонился, выдыхая на ухо: «Для меня имеешь значение лишь ты, щеночек».

От этих слов все естество затрепетало. Развернулась, глядя прямо в его зеленые глаза. Наши лица были в миллиметре друг от друга. Но я нашла в себе силы слегка отстраниться. Сейчас не место и не время.

Осмотрела разношерстную толпу демонов. Кто-то болел за Хару, другие же наблюдали за поединком с молчаливым любопытством. Я скользила по ним взглядом, как вдруг заметила, что один демон, не мигая, смотрит на меня. Моргнула – он исчез. Единственное, что выделяло странного незнакомца – это белая маска о́ни. Что за чертовщина? Вопреки всем моим страхам, существа Нараки вели себя очень приветливо. Некоторые даже подходили и кланялись. А с окончанием боя толпа быстро рассосалась. Я попыталась найти незнакомца, что так пристально наблюдал за мной.

– Что-то случилось? – спросил Каин.

– Нет, все в порядке, – я усмехнулась, затем подошла к лежащему на земле и стонущему от боли колдуну.

– Поздравляю. Это было впечатляюще.

Он усмехнулся, но этот смешок больше напоминал болезненную гримасу. Юки помогла Мухорту подняться, и они направились в дом. Хару же по-прежнему лежал на спине, глядя в небо. Вуд подошел к нему.

– Почему ты так упорствуешь? – спросил, протягивая демону руку.

Тот принял помощь, поднимаясь на ноги и морщась от боли. Все его тело покрывали ожоги.

– Он не заслуживает ее, – выплюнул о́ни, – я не смирюсь.

– Может, вам просто стоит поговорить? – встряла я, – многие вопросы решаются словами.

– Прости, Катерина-сан, но это мужские дела, – он отряхнул порванные штаны.

– А о Юки вы подумали? – чувствовала, что сама сейчас ему врежу, – каково ей, пока вы, как два петуха, меряетесь своими… в общем, права была госпожа Хошимура. После заключения контракта со мной такое больше не повторится.

Фыркнув, я направилась в дом. Каин усмехнулся и спустя пару метров поравнялся со мной.

– Жестокая ведьма, – хохотнул он, – бедняга Хару. Представляю, каково ему будет служить тебе.

– Ну хоть научится думать о ком-то кроме себя.

– Ты слишком напряжена, Катюша, – Каин обвил мою талию руками и прижал к себе, – может, поднимемся в спальню? Я знаю, как помочь тебе расслабиться.

– Мне кажется, тебе надо кое с кем поговорить, – потерлась носом о его гладко выбритую щеку, – а потом я в вашем распоряжении, господин.

– У меня до вечера будут дела в клубе. Но когда вернусь, мы обсудим твое поведение.

Я томно прикусила губу, наблюдая, как чернеют его глаза. Мне нравилось провоцировать этого мужчину, чувствовать себя желанной. С той первой ночи мы занимались любовью постоянно, как оказывались наедине, но мне было мало. Не могла насытиться им, будто всю жизнь до встречи с Каином и не дышала вовсе. Лишь когда он во мне, могу сделать вдох.

– Пошли проведаем нашего богатыря, – он потянул меня в дом, сплетя наши пальцы.

Как только мы переступили порог дома, из гостиной донесся вопль колдуна. Он сидел за котацу, а госпожа Хошимура наносила какую-то дурнопахнущую мазь на его руки от локтя до запястья. Юки сидела рядом и хихикала.

– Может я как-нибудь сам? – Мухорт чуть не плакал, его лоб покрылся испариной.

– Сращивание костей – процесс неприятный, – она невозмутимо продолжила.

– Да ну? – ехидно спросил колдун, – мне ломать их было не так больно. Это месть, бабуля?

Госпожа Хошимура треснула его баночкой по голове.

– Я кости твои по кусочкам собираю. Зачем полез на Хоуфуку? А если бы он руки тебе отрубил?

– Вы беспокоитесь? – удивленно спросил колдун.

– На тебя мне плевать, а вот моя дочь бы этого не простила ни мне, ни брату. Кстати, где он?

– Упивается собственным поражением, – сказал Вуд.

– Пойду подлечу и его. Юки, следи, чтоб твой жених терпел и не снимал повязку до полного срастания.

Мухорт закатил глаза. Выглядел он плохо: весь в порезах и ссадинах, руки госпожа Хошимура уже успела перебинтовать. Я обняла о́ни. Тело девушки бил легкий озноб.

– Нам нужно поговорить, Чернобог, – сказал Мухорт, – наедине.

Юки попыталась встать, но я взяла девушку за руку и слегка потянула на себя.

– Они останутся, – жестко произнес Вуд, – или у тебя от будущей жены есть секреты?

Колдун попытался резко вскочить на ноги, но не смог. Он сжал зубы, желваки заходили ходуном, а глаза могли бы прожечь в Каине дыру.

– Почему? – спросил он, – чего ты добиваешься? Сам проклял меня, лишил любви. Тысячу лет мое сердце было мертво. Почему сейчас?

– Понятия не имею, – Вуд развернулся и посмотрел в окно, – возможно, ты искупил свою вину. Откуда мне знать?

– Ты снял проклятье? Когда?

– Нет, – Каин пожал плечами, – возможно, моя сила дала сбой. Или она решила иначе.

Затем Вуд многозначительно взглянул на меня. Юки сидела рядом с Мухортом, опустив голову. Редко я видела о́ни такой покорной. Только с ее мужчиной. Она осторожно коснулась пальцев колдуна, а он, сморщившись от боли, сжал маленькую ладошку. Они такие милые, что я невольно залюбовалась. Но долго ли продлится эта безмятежность?

– Не грусти, щеночек, – сказал Каин, – о чем задумалась?

– Все в порядке. Просто странно себя чувствую. Подозрительно спокойно.

– Затишье перед бурей, – Вуд развернулся и оглядел присутствующих, – грядет что-то страшное. Волнуется Навь, Нарака стоит на ушах. Моих сил уже не хватает…