– Я Темный владыка, а не обманщик!
– Ну так и веди себя соответственно! – легко согласился Ленька, поправляя слегка натянувшийся на пузе костюм.
– Подумать только, я ведь слушаю советы какого-то напыщенного лимона! Прям кисло и тошно от твоих замечаний, – в шутку возмутился Дарт Вейдер.
Я засмеялся, и подумал, что ужасно счастлив. Однако, уже в следующий миг от «ужасно счастлив» осталось только «ужасно».
Вы когда-нибудь видели, как вооруженный отряд выводит скованных наручниками Пикачу, Дарта Вейдера и римского легионера? А вот наши соседи видели. Звучит, как начало хорошего анекдота: «как-то Дарт Вейдер, Пикачу и римский легионер собрались в пабе…». Вот только на анекдот все происходящее со мной точно не было похоже. Из окна первого этажа высунулась соседка, не пропускающая мимо себя ни одной местной новости. Мне всегда казалось, что эта пожилая дама с высокой прической-гнездом втайне глумится над теми, кто не имеет возможности оплатить квартплату, или поскальзывается зимой на кривых обледеневших ступеньках у парадной. Уж слишком строгий взгляд сквозь морщины у нее получался, какой-то осуждающе-разочарованный. Однако, мир не переставал меня удивлять.
– Мальчик хороший, я его с детства помню. Он и мухи не обидит. Должно быть, произошла ошибка, и вы взяли не того.
Да, эта леди выглядела как гриф, который носит на голове свое же гнездо, но она вступилась за меня! Ребята в форме лишь хмыкнули, и бесцеремонно затолкали меня в автомобиль. Ленька и Ник плюхнулись рядом, дезориентированные и странно озирающиеся. Да, в моей жизни определенно стало слишком много вазиков с решетками на окнах.
– Денис, признавайся, это какой-то очень хорошо организованный розыгрыш? Ты оплатил нам жутко дорогой квест? Сейчас нам нужно будет найти ключ на полу машины, и сбежать, а на ключе будет выгравирована подсказка, ведущая к следующей локации? – пришел в себя Ленька.
– Вот вам хорошо – у вас костюмы теплые… У Ника плотные штаны с пластиковыми и тканевыми вставками… ты, Ленька, вообще какой-то шерстяной… А у меня туника хоть и достаточно длинная, но в ней холодно… так и знал, что нужно было одеваться как римлянин, который идет захватывать Англию, а не как римлянин, воюющий на италийском побережье!
– А в чем разница? – уточнил Ленька.
– Обмотки бы на ногах были теплые и носки шерстяные!
Ник сел поудобнее, поморщился:
– Ленька, больше похоже, что ты решил остепениться, и замыслил утащить зазевавшуюся барышню под венец, пока она не очнулась и не разочаровалась в тебе. Если это приглашение на мальчишник, то ты явно переборщил с драмой.
Мне в голову тем временем закрадывались подозрения… Не требовалось большого ума, чтобы догадаться, какие обвинения я вскоре услышу в участке. Хорошо, хоть Леньку и Ника быстро отпустили, после того, как половина полицейского наряда перефотографировалась с ними для своих социальных сетей.
События недавнего прошлого отступили назад, только ощущение холодных колец из металла на запястьях никуда не делось. Сейчас на мне была фирменная тюремная форма – достаточно теплые штаны и рубашка, пахнущие хлоркой и кипячением. Наверно, ее до меня носил какой-нибудь нерадивый бизнесмен, сосланный в книгу на пару месяцев за несвоевременную уплату налогов. Лестница уводила все ниже и ниже уровня земли, ступеньками сокращая мое время пребывания в реальности. Ступеньки утекали из-под ног, словно песок в старых часах, отсчитывая последние минуты. Топот ног, прокатывающийся эхом по туннелю, вырезанному в скале, был похож на бой курантов.
Неожиданно поворот подземелья вывел меня и процессию в огромный зал, казалось, тянувшийся бесконечно. Переоборудованный не то из старого погреба, не то из отделения для преступников, совершивших особо тяжкие преступления, зал будоражил воображение и заставлял задирать голову вверх, чтобы охватить взглядом все пространство. На десять метров вверх поднимались книжные шкафы, ярко и богато освещенные светом софитов, словно в крыле современного искусства европейского музея. После полутьмы, окутавшей коридоры, я долго щурился, словно крот, которого хищники погнали из норы. Шкафы были разделены по секциям «Преступления». Мне на глаза попался ряд «Вооруженное ограбление» и «Воровство». На второй и третий этаж вела винтовая лестница, кованная из ажурного железа. На самом деле, это место напоминало хранилище редких книг эксцентричного миллиардера: все книжные шкафы были герметично закрыты экранами из закаленного стекла, и добраться до книг можно было, только если у тебя имелся код доступа. По крайней мере, так я решил, когда заметил панели из двенадцати кнопок с символами.
– Выглядит потрясающе, не так ли? – обратился ко мне конвоир, который шел позади, – в тюрьмах почти не осталось охранников и обслуживающего персонала… нет врачей, поваров, организаторов досуга… вместо них теперь три библиотекаря и один архивариус.
– Гуманизм, – удовлетворенно протянул другой полицейский, – и ни одного побега. Наконец-то правительство сумело построить тюрьму, из которой невозможно выбраться.
Я почувствовал, как им хотелось похвастаться и рассказать об этом месте: «Смотрите, где мы работаем! Мы причастны к масштабному и очень важному делу! Причастны-причастны! Причастнее и деепричастнее не бывает!». Голоса конвоиров звучали так, как будто именно они изобрели технологию телепортации на страницы книг, лично ее внедрили, а теперь работают над чем-то не менее значимым и интересным. Постепенно дыхание выровнялось, и волнение стало уходить: по крайней мере, каждая книга с преступником действительно хранится под замком, а не подлежит уничтожению. Если бы я был одиннадцатилетним юнцом, то наверняка бы пришел в дикий восторг: меня отправят в любимую книгу! Я там всё и всех знаю! Можно подружиться с теми героями, на которых ты всегда ровнялся. Помню, когда я только начал ходить в секцию по фехтованию, и научился азам, то возомнил себя непобедимым воином, порхающим как бабочка, и жалящим, как пчела. Однако, первые же соревнования выбили эту дурь, и дали понять, что мне есть чему поучиться. В те времена я бы многое отдал, чтобы оказаться в средневековье, тем более магическом: я пожертвовал бы всеми своими сбережениями, разбив свинку-копилку, отдал бы коллекцию фигурок из мира фэнтези, не задумываясь, расстался бы с личной библиотекой… В средней школе я начал изучать любимую эпоху, и историю в принципе, и тогда я понял, как далеки причесанные, накрашенные и расшитые блестками голливудские фильмы от реалий дремучего прошлого. Когда зимой произошла авария на котельной, и наш дом на несколько дней лишился отопления, я понял, как мерзли по своим замкам все те господа, лорды и бароны, которыми я хотел стать. Внезапно, пришло и осознание, что водопровод и канализация в средние века тоже отсутствовали, и даже благородным особам нагретую в бадьях воду приносили в несколько десятков заходов, и вода эта имела свойство очень быстро остывать, особенно, если в помещении было также холодно, как в квартире в те дни без отопления. Мои родители не владели дачей, а вот семья Леньки такой роскошью располагала, так что приглашение в деревню оказалось всего лишь вопросом времени. Первый, он же заключительный опыт посещения деревенского туалета оставил, во всей полноте иронии, глубокую детскую травму моей неокрепшей психике. Кошмары, где меня поглощает «черная дыра», как я окрестил эту модель уборной, до сих пор иногда вторгались в безмятежные сновидения. Таким образом, средневековье и его романтика сами себе подписали приговор. И это я еще молчу про отсутствие врачей и лекарств. Так что, уже к шестнадцати годам я бы отдал свою значительно увеличившуюся коллекцию фигурок героев из фэнтези, подросшую библиотеку и карманные деньги, только чтобы в это самое средневековье меня ни за что не отправили.
Как и всякий почти взрослый мужчина в свои 23, я стремился к интересной работе по специальности, хотел посмотреть мир, кроме курортных Турции и Египта, где отдыхал с родителями; найти, девушку, в конце концов. Неужели теперь я не смогу осуществить ничего из того, что планировал? Тем временем, конвоиры остановились, очевидно, доставив меня к конечному пункту. В помещении находился механизм, похожий на гигантский старый патефон со страниц учебника по истории быта людей 20 века. Возле патефона крутился не то научный сотрудник, не то библиотекарь. Я не успел рассмотреть работника, поскольку двигался он слишком быстро, проверяя состояние оборудования.
