– Мне ма-а-а-ама подари-и-ила… – девочка не выдержала напряжения, и у неё из глаз потекли слёзы.

– Маша, успокойся! Просто я хотел сказать тебе, что не нужно было звонить.

– Ты, что не понимаешь, что мо-о-ои родители волнуются? – продолжила реветь Маша.

– Я даже не знаю… Успокойся, девочка, успокойся. Может, возьмёшь конфетку?

– Да не нужны мне твои конфеты! Я вообще ничего не хочу!

– А собачку…

– Со… ба… чку… – всхлипнула ещё раз Маша. – Со… ба… чку… Дай, я сначала успокоюсь, хорошо?

– Ладно.

Девочка ещё долго плакала, но рано или поздно наступает предел, и слёзы её высохли – слезами горю всё-таки не поможешь, а о четвероногом друге Маша мечтала слишком сильно. Тем более, может быть, её родители более-менее тоже успокоились?

Барсика тоже можно понять, ведь люди могут начать за его шайкой охоту… Но сейчас это не имело значения. Пока костёр ярко горит, необходимо предать огню свои каракули, чтобы воплотить одну из них в жизнь. Оставив в стороне свой кривой рисунок собаки, девочка без сожаления скомкала все остальные каракули и бросила их в жаркий огонь. Пара всполохов, и загнутые листы посыпались пеплом. Жертва была принята. Барсик и Маша взялись за руки, высоко подпрыгнули и крикнули во весь голос:

– Леонай-леонай, мой рисунок – оживай!

От крика лес загудел. То, что они увидели, было совершенно невообразимым. Из-под земли возник какой-то чёрный сгусток, цветом похожий на презренную нефть, который прямо в воздухе растёкся во все стороны, обозначая контуры самой сокровенной мечты девочки. Будто невидимый художник спустился с небес, чтобы зарисовать те самые круги и палочки. Туловище и голова окрасились в рыжий цвет и тут же на мгновение появилось облако, из которого, радостно лая, выпрыгнул пёс, тут же накинувшийся на хозяйку и облизавший Машу с головы до ног.

– Какой хороший мальчик! – сказала Маша, погладив пса по головке, который крикнул "Гав!". – Теперь тебя зовут Алеко!

Алеко принадлежал к достаточно разнородной расе, которых называют полипэйнтами. Полипэйнт – один из самых примитивных видов мультяшек, ниже них только стикмены, а также различные не совсем жизнеспособные дегенераты вроде тележопиков или дорби. Полипэйнты состоят из нескольких графических примитивов и могут как обладать разумом, так и быть простыми животными(чаще всего), как пёс по кличке Алеко. Впрочем, они могут принимать любую форму, в том числе и тостера на ножках или летучей пиписьки с ушками. Так что внешне полипэйнт может быть самым разным – остаётся только одно свойство, нарочитая его примитивность. Полипэйнты часто рождаются на основе детских рисунков, которые рисуют скрабблеры, ведь рисуя свои каракули, дети вкладывают всю свою душу туда. Древние египтяне по той же причине придерживались весьма строгих канонов в живописи, пусть и странных на первый взгляд – в частности люди и боги всегда изображались в профиль: они верили, что только так нельзя будет потревожить их покой. Алеко выглядел в реальности практически так же, как на рисунке – с двумя кружками заместо тела, веником- хвостом, треугольными ушами и точками заместо глаз и носа. Разве что её любимец стал рыжим.

– Алеко, сидеть!

Удивительно, но Алеко даже ничему учить не пришлось – будто бы понимание команд было зашито глубоко в его подсознании. И он сел.

Девочка взяла палку, кинула её, и радостный пёсик побежал за ней, чтобы принести её в своих зубах. Маша была на седьмом небе от счастья – ведь её мечта воплотилась в жизнь.

Когда Маше и Алеко надоело играть, костёр уже успел погаснуть сам по себе, а солнце начало садиться.

– Ладно, пошли домой. – сказала Маша Барсику и своему новому другу, с которыми их ждёт ещё много приключений.

Когда они пришли домой, на пороге они увидели преинтереснейшую картину: Лаэрта со всей дури пнула подвыпившего Шнурка, и он вылетел из окна второго этажа, и казалось, должен был шмякнуться вот прямо сейчас, но он завис прямо в воздухе, взглянул вниз, осознал, что под ним ничего нет, и только тогда упал. Было видно, что умение забивать болт на физику было у мультяшек в крови.

– Удивительно, как это возможно… – сказала Маша. – Если это была я, я бы давно разбилась насмерть.

– Да, мы странные существа. – ответил Барсик.

Придя в свой дом и плотно поужинав – ведь заботливая Лаэрта успела наварить столько еды, что даже вшестером, да даже с новым другом Маши они бы не смогли сточить за один раз, они взяли косточку поаппетитнее для Алеко, Барсик с Машей поиграли в её телефон, а потом легли спать – Маша на кровать, Барсик – под ней, а Алеко свернулся калачиком возле двери. Следом за ними легла Лаэрта. А вот Шпатель, Карим и Шнурок…

А вот Шпатель, Карим и Шнурок развлекались в своей фирменной манере. Карим и Шнурок трахали Шпатель, мешая своим блудодействием несчастной Лаэрте спать.

– Заткнитесь, извращенцы! – крикнула им вслед Лаэрта, услышав очередной мышиный стон. Однако сусла и их подружка не хотели прерывать порочное наслаждение раньше времени, и только полностью выдохнувшись, завалились баиньки, и несчастная женщина-сезам ничего не могла с этим поделать.

Впрочем, в Калинове – во всяком случае, в одном из домов, которые там стояли на месте разрушенных в бурю революции купеческих усадьб, этой ночью было не менее неспокойно.

Звонок Маши поднял её родителей на уши. Их дочка хотела их успокоить, но сама того не понимая, заставила нервничать их ещё сильнее. Что тут поделать-то? Едва проторчав в кровати бессонную ночь, папа и мама начали расспрашивать соседей. Из четырёх квартир на этаже одна принадлежала родителям Маши, другую наглухо заперли, в третьей жила молодая пара, которая только недавно приехала в город и которая пока ещё не успела там толком обжиться… И только последняя соседка, Тётя Роза оказалась более-менее разговорчива.

– Тётя Роза, добрый день.

– День добрый!

– Да мы ищем свою дочь.

– Дочь? Машу что ли?

– Да.

– А что с ней не так?

– Говорят, в лес убежала?

– В какой ещё лес, чёрт вас подери? Мне сегодня утром в поликлинику идти! Я на терапевта записана. Понимаете, ироды?

Видно было, что информацию даже раскалённым паяльником у Розы не добудешь. И когда она, виляя своим прыщавым обвислым задом в пошлых фиолетовых лосинах, ушла в поликлинику, на этаже не осталось никого, кого можно было бы расспросить о пропаже дочери. Этажи выше и ниже представляли из себя дикое поле: ещё неясно, какой алкаш, торчащий не в духе, тебе попадётся. Так что оставался последний выход: идти на улицу.

Докладывать учителям также не было смысла: в средней общеобразовательной школе Машку не особенно искали. Тем более, она прогуливала всего один день. Не самый лучший пример для подражания, но если сравнить с каким-нибудь Митяем, который на два месяца ушёл в самоволку и пришёл лишь для того, чтобы лично поставить своему обидчику фингал под глаз, а потом опять надолго покинуть стены учебного заведения, Маша на этом фоне выглядела просто ангелом. Тем более, конечно, от прогулов у него знаний не прибавлялось, но вот более важной в реальной жизни бытовой смекалки было хоть отбавляй. Её друзья же развлекались и без своей подружки, устраивая догонялки и прочие невинные забавы. Да и сведений о том, куда именно запропастилась Маша, у них точно нет.