— Это? Это мелочи! — возразил тот, медленно, но верно отходя от шока.

— Все крупное состоит из мелочей, — покопавшись в рюкзаке, я достала флягу со спиртом и кусок бинта. — Обработай.

— Зачем? — недоуменно уставился на меня ученый.

— О трупном яде слышал? Гули едят не только живое мясо, падалью тоже не брезгуют. Можешь поручиться за то, что до тебя он не копался ни в каком разложившемся трупе?

Кажется, большого доверия мои доводы не вызвали, но, тем не менее, фон Миллер принял медикаменты и стал протирать ранку смоченным спиртом бинтом.

— Лей больше, — прокомментировала я, вынимая из аптечки шприц и всаживая его спутнику в плечо, прямо через рукав халата.

Тот вздрогнул:

— А это что?

— Противомикробная сыворотка. Не волнуйся, побочных эффектов почти не имеет, разве что, легкое головокружение.

Собрав пожитки обратно в рюкзак, я вновь перехватила автомат и, кивнув в сторону движения, сказала:

— Идем дальше, сейчас на звуки выстрелов все окрестные собаки сбегутся, ни к чему на них патроны тратить.

Дальнейший путь проходил относительно спокойно, без эксцессов. Воодушевленный победой над гулем, фон Миллер то и дело пытался заговорить, но я обрывала его. Пока не доберемся до стоянки, лучше не отвлекаться по пустякам.

Рассматривая окрестности в оптический прицел и, не заметив ничего опасного, я давала отмашку на продолжение движения. Солнце давно взошло и стояло в зените, изредка пробивая лучами пелену туч, по обыкновению застилающих хмурое небо Пойнт-Лукаута. Болотные испарения и вечная сырость редко давали возможность полюбоваться голубыми небесами.

Вскоре в пределах видимости показалась полянка, голой плешью выделяющаяся среди зарослей степной травы. Покосившийся стол, заваленный пустыми консервными банками и бутылками, проржавевший холодильник без дверцы и кострище с аккуратно уложенной рядом охапкой хвороста говорили о том, что это место посещается людьми. Мы с Варгом тоже частенько им пользовались, когда доводилось забредать в эти края. Благодаря обособленному положению полянки и открытой, простреливаемой округе, подобраться к ней незамеченным было практически невозможно, а трава, растущая по краям плеши, удачно скрывала сидящих путников от посторонних глаз.

— Все, — скомандовала я, когда мы добрались до стоянки. — Привал.

Скинув рюкзак и пристроив автомат рядом, чтобы в любое мгновение можно было его схватить, я присела на толстое сухое бревно, лежащее около кострища. Фон Миллер последовал моему примеру, устроившись напротив.

========== Глава 4. На привале ==========

Достав из рюкзака пачку галет и банку тушенки, я вскрыла ее ножом и принялась за обеденную трапезу. Фон Миллер, сидящий напротив, отвел глаза и принялся преувеличенно внимательно рассматривать расстилающуюся перед нами степь.

— Чего не ешь? — спросила я. — Идти еще долго.

— Я не знал, что в пути будет остановка, — словно извинился тот. — Думал, мы в один прием… И не взял с собой ничего.

— Не проблема, — отозвалась я, вытаскивая новую банку и протягивая ее вместе со вторым ножом. — Угощайся. К сожалению, придется есть холодной, костер разводить нельзя. Погода тихая, дымный столб будет виден издалека. Будь нас больше, можно бы не беспокоиться, но вдвоем следует соблюдать определенную осторожность.

Кое-как расковыряв жестяную рубашку консервы, ученый принялся за еду. И уже смелее поглядывал в мою сторону.

— Мисс Рейн, вы сказали, что работали на Столичной пустоши. Вы оттуда родом?

— Допустим, — я не спешила откровенничать перед случайным клиентом.

— Просто спросил… Колоритная местность. А бывали ли вы в Ривет-сити?

Бывала я в Ривет-сити. Рай для научников. Крупный укрепленный город, оборудованный во внутренних палубах брошенного авианосца, прочно сидящего на мели к юго-западу от разрушенной столицы. В дополнение к бронированным стенам его охраняет целый взвод хорошо обученных и вооруженных бойцов. Там хоть в халате, хоть в нижнем белье ходи — разницы большой нет. А если у кого-то из местных ученых возникает желание выйти на пустоши, к его сопровождению подряжают три-четыре человека охраны, чтобы гениальный ум не пал жертвой непредвиденных обстоятельств.

— Последние годы я жил там, работал над одним проектом… — и фон Миллер пустился в пространные объяснения, развертывая цепочки гипотез и обильно сдабривая речь профессиональными терминами.

Когда мне надоело слушать, я прервала его излияния:

— Все это очень интересно, но давай вернемся к более приземленным вещам. Скажи, зачем ты платишь мне сумму, достаточную для найма двух или трех охранников? Отряд мог бы обеспечить тебе лучшую защиту, нежели я одна.

Ученый пожал плечами:

— Лишние люди только помешают. Мне нужен один проводник, и я готов рискнуть безопасностью ради выполнения более важных положений.

— Бережешь лабораторию от посторонних глаз? — усмехнулась я. — Но я тоже могу продать ее координаты как важную информацию после завершения контракта.

— В лаборатории мало ценных вещей, — ученый блеснул глазами из-под очков. — Все ее богатство составляет стационарное научное оборудование и огромная база данных, собранная за годы работы. Кроме того, вы никому не расскажете о ее местоположении.

— Откуда такая уверенность? — я отбросила пустую банку в сторону и вытерла нож о стебли ближайших растений, автоматически вернув его в ножны.

— Я психолог, — улыбнулся спутник, — мне не сложно разгадать характер человека. Например, относительно вас могу сказать, что вы не берете заказы на убийства.

— Невелика трудность — навести справки, — возразила я.

— До сегодняшнего дня я даже не знал о вашем существовании, поэтому ваши выводы беспочвенны, — фон Миллер принимал все более довольный вид, погружаясь в любимую стихию. — Мой вывод сделан по манере вашего общения и отношению к заказчику. Наемные убийцы ведут себя иначе.

— Как же?

— Более жестко. Я несколько раз сталкивался с подобными людьми и хорошо изучил их психотип. Для них клиент — это вещь. Дорогая, ценная, но все-таки вещь. Для вас — прежде всего человек, как бы лично к нему вы не относились.

— Это не значит, что я не могу его убить.

— Можете. Но не станете.

— Что еще расскажешь? — я подперла подбородок ладонью и скептически посмотрела на доктора наук.

Тот скосил глаза в сторону, а потом перевел их на меня, хитро прищурившись:

— Вы предпочитаете работать в одиночестве и жить, вероятно, тоже.

— Общительные люди не идут в наемники.

— Дело не в профессии. Это черта вашего характера, причем, скорее всего, приобретенная. Вас рано оставили родители — либо бросили, либо умерли, и вы были вынуждены самостоятельно бороться за жизнь, привыкая рассчитывать только на себя и не доверять окружающим людям.

По мере рассказа фон Миллера усмешка сползала с моего лица, уступая место серьезности. Во многом он был прав… но он просто не мог знать таких подробностей! Я не любила распространяться о своем прошлом, а с учеными вообще предпочитала не иметь дел, находя тех слишком придирчивыми и бестолковыми. Маловероятно, что спутник настолько заинтересовался моей скромной персоной, чтобы вызнавать историю жизни, но…

— Любопытные у тебя фантазии, — я встала и подняла автомат, — однако одними разговорами цел не будешь. Отдохни еще, а я пройдусь, помониторю обстановку.

Лукавила — опасностей не предвиделось, мне просто хотелось закончить неприятную беседу. Под проницательным взглядом фон Миллера я оставила гостеприимную плешь.

Через полчаса я вернулась и, собрав вещи, отдала приказ покинуть стоянку. Ученый притих и больше не пытался ставить мне психологические диагнозы.

Преодолев несколько пологих холмов, мы направились к самому высокому из них. На его вершине стоял особняк Кэлвертов — большой основательный коттедж, некогда принадлежащий самым влиятельным в штате людям. Теперь же здание являлось средоточием самых темных и потаенных страхов — никто не знал, что находится за его дверьми. Все смельчаки, пытавшиеся разведать это, пропадали без вести, ни один не вернулся обратно. У нас не было определенной теории, но поговаривали, что там живут привидения или иные потусторонние духи. Звучало полным бредом, но по-другому объяснить свойства особняка мы не могли. Все нормальные люди старались обходить его десятой дорогой, даже бессердечный громила Варг на предложение залетного клиента изучить особняк выразился так крепко и конкретно, что последнего мгновенно сдуло со столика.