— Ведь я тебя защищала… — с горькой усмешкой произнесла я, — ты мне даже понравился, я почти начала тебя уважать…
— Я не мог предупредить вас, эксперимент вышел бы грязным, — воскликнул фон Миллер, но я прервала его:
— Заткнись.
Самым простым и логичным было сейчас просто спустить курок, ставя жирную кровавую точку во всем трудном и долгом путешествии. Палец выжал уже половину слабины спуска, как вдруг на меня опустилось неожиданное равнодушие.
Мне стало все равно. Я смотрела в расширенные от страха глаза за тонкими ободками очков, видела, как подрагивают побелевшие губы в ожидании выстрела и понимала, что если сейчас кафельную голубую стену раскрасят мозги ученого, я не получу удовлетворения. Мне будет противно. Более того — меня стошнит. Почему — я не могла объяснить. Быть может, мы слишком долго шли вместе, слишком многое пережили в компании друг друга, слишком часто спасали друг другу жизнь…
Но так просто уйти я не могла. Круто развернувшись, я нажала на спусковой крючок, выпуская пули в компьютеры и приборные стойки.
— Что вы делаете? — вскричал фон Миллер, хватая меня за руку. — Это бесценное оборудование! — но я с силой оттолкнула его локтем.
Ламповые экраны взрывались от попадания свинцовой начинки, в глубине приборных панелей искрило, над установленной на стенах клавиатурой поднимался темный дымок. Расстреляв весь боезапас, я вновь наставила пистолет в лоб ученому, заставив того опять прижаться к стене. Патронник был пуст, но неопытный спутник вряд ли знал об этом.
— Стой на месте и не шевелись, — строго предупредила я, — до тех пор, пока не выберусь отсюда. А если еще раз встречу тебя в нашем баре, пристрелю, не задумываясь! — придерживая рукой автомат, все это время висевший за плечами, я стала отступать к аварийному выходу.
Фон Миллер не пошевелился и ничего не сказал, лишь проследил за мной взглядом. Забравшись по лестнице, я вылезла через люк, и, захлопнув его, уселась сверху.
Небольшой скальный островок, заросший пробившейся между камнями травой, прятался за маяком, который стрелой возвышался между ним и берегом. Приблизив к лицу разбитый окуляр оптического прицела, я взглянула на береговую линию. Болотники возвращались на привычное место обитания: рядом со вчерашними трупами я насчитала четырех новых особей — взрослую и трех подростков. Жаль, патронов к автомату на всех не хватит, а чудо-винтовка осталась внизу. Вернуться бы… Но после того, что произошло, вновь видеть фон Миллера было выше моих сил.
Плевать! Если попробовать проплыть дальше, а потом свернуть к разрушенному деревянному пирсу, можно попытаться проскользнуть незамеченной. О тяжести металлических частей доспехов и поврежденной ноге, которая вновь пульсировала болью, постепенно отходя от наркоза, я предпочла не думать.
Если доберусь до берега, то при достаточной степени удачи и старания к вечеру дойду до мотеля, где разыщу Варга и от души выскажу все, что думаю о нем и его нанимателях. Только нужно не мешкать, в запасе всего день.
Мешкать было нельзя. Но я все равно почему-то сидела на вершине островка и смотрела, как восходящее солнце ласково и нежно целует кромку воды, оставляя после себя длинную светящуюся дорожку.
