— Ты меня недооцениваешь, — заметил граф.
— Послушай, единственный способ освободить мою сестру — тайно проникнуть в Шервудский лес, — проговорил Гэбриел. — Ты не знаешь местоположения разбойничьего лагеря, а мне оно известно, также как примерная расстановка патрулей и некоторые пароли. Я бы сделал все сам, но противников слишком много. Вдвоем шансов больше.
— Откуда такая информация?
— У меня есть знакомые среди разбойников, — уклончиво ответил Ван Хельсинг.
Граф подозрительно сощурился.
— Почему я должен доверять тебе? Где гарантии, что ты меня не предашь?
— Никаких, кроме моего честного слова и любви к сестре. Если тебе этого мало…
Дракула задумался. Разве слово врага, пусть и благородного дворянина, имеет какой-то вес? Да и Ван Хельсинг в роли союзника… Но безопасность любимой стоила того, чтобы рискнуть.
Наконец, он решился.
— Хорошо. Но тогда нужно кое-что обсудить, — негромко произнес он. — Следуй за мной.
Вложив шпагу в ножны, граф направился в замок, попутно сделав знак охране пропустить гостя. Глубже надвинув шляпу и плотнее запахнув плащ, Ван Хельсинг пошел за ним.
========== Глава 14. По течению реки ==========
Я сидела на широком корявом бревне у входа в шалаш, погруженная в невеселые размышления. Страх и паника прошли, оставив после себя глухую тревогу, засевшую где-то в глубине груди, но она не мешала думать. Поначалу казавшаяся шальной и сумасшедшей, мысль о побеге постепенно заняла меня полностью, обрела стройность и четкость, превратившись в пока не законченный, но уже одобренный и утвержденный план. Порой мимо меня проходили разбойники, бросали заинтересованные, а иногда и двусмысленные взгляды, но со мной не заговаривали и не приставали, видимо, атаман запретил. Пусть. Я не обращала на них внимания, обдумывая сложившееся положение, его минусы и преимущества.
Лагерь казался небольшим, но он тщательно охранялся, а военное положение, введенное Ричардом Греем по случаю переговоров с графом, еще больше увеличило количество часовых. Кроме того смущали подслушанные слова о постах, контролирующих основные лесные тропы, а также собственный охранник, не отходящий ни на шаг.
Вот если бы я имела оружие…
Я горько усмехнулась. Мне не одолеть закаленных и превосходящих по всем статьям противников. Тем более, ни лук, ни пистолет достать невозможно, а к оружию ближнего боя я всегда относилась с некоторой опаской и потому пользоваться им не умела. Если только ударить в спину… Но никто не поворачивается ко мне спиной, кроме… Словно молния, в мозгу вспыхнула идея. Она была безумной и дерзкой и вызывала большие сомнения в успехе, но я ухватилась за нее, как утопающий за последнюю соломинку. Если все получится, у меня появится надежда на относительно бескровное разрешение конфликта, а если нет, что мне сделают? Свяжут, побьют, изнасилуют? Да плевать, пусть хоть убивают, я все равно должна попытаться, жизнь моего супруга стоит того! Вот только нужно дождаться ночи, когда хотя бы часть головорезов заснет.
После обеда, к которому я еле притронулась, меня осчастливил своим посещением атаман. Слушая учтивые и вежливые речи, на сей раз без всякой насмешки, мне захотелось договориться, попросить о более мирных условиях выкупа. Но в свете утренних откровений я понимала, что компромисс невозможен. Разговор не клеился. Посидев в молчании несколько минут, Ричард Грей объявил, что «будет к услугам прекрасной мадам, как только она того пожелает, а сейчас не смеет более ее утруждать» и с достоинством удалился. Я не расстроилась и вернулась к планам грядущих свершений.
Казалось, этот день никогда не закончится. Но вот расплывчатый желтый диск, полускрытый за завесой облаков, стал медленно клониться к горизонту. В лагере оживилось движение, сменились часовые. Охранник подошел ко мне и положил руку на плечо:
— Прогулка окончена, леди. Вернитесь в шалаш.
С тех пор, как мое знание английского перестало быть секретом, он уже не церемонился и не объяснялся знаками, преспокойно говоря на родном языке и не задумываясь, насколько хорошо я разберу его речь. Впрочем, подобный приказ было трудно не понять. Наклонив голову, я покорно вошла внутрь своей тесной темницы, проследовала в угол и уселась на солому, прислонившись к стене и поджав под себя ноги.
Время, назначенное мною самой себе, приближалось. Не имея часов и не видя неба, приходилось ориентироваться по изредка доносившимся с улицы голосам разбойников. Наконец почти все звуки утихли и, подождав для верности еще немного, я решила, что пора.
— Эй! — окликнула я верзилу, стараясь, чтобы голос звучал как можно жалобнее. — Мне нужно выйти.
— Не положено, — отрезал он.
— Ну пожалуйста, мне очень надо! — я с мольбой сложила руки на груди. — Вы будете рядом, я никуда не денусь.
Охранник промолчал, похоже, он колебался. Пленница просила о нарушении режима, но малом и незначительном, кроме того, он был уверен в собственной силе.
— Ладно, — снисходительно буркнул он, — раз вам удалось заслужить благосклонность атамана… Только быстро.
Я удивилась и хотела спросить, что он имеет в виду под словом «благосклонность», но потом вспомнила сцену допроса, которую разбойник интерпретировал по-своему, и предпочла промолчать. Пусть думает как хочет, если это играет мне на руку.
Охранник взял меня за локоть и подтолкнул к выходу, откидывая парусиновый полог. Туман давно рассеялся, облака расступились, и полянку, на которой расположился лагерь, заливал молочно-белый лунный свет. Дальше, под деревьями, куда он не мог проникнуть, сгущалась непроглядная тьма. Вдоль ряда палаток прохаживались двое часовых. Сделав понятный только им знак и получив разрешающий кивок, мой спутник потащил меня в густые заросли позади шалаша. Отойдя на некоторое расстояние, отпустил мою руку и произнес:
— Две минуты, — после чего отвернулся.
Вот он, мой единственный и неповторимый шанс. Сердце глухо застучало, отдаваясь болью в висках. Я посмотрела на нож разбойника, висящий у него на поясе. Нет, слишком рискованно, мне просто не хватит реакции выхватить его у тренированного бойца и вонзить тому в спину.
В волнении я крутанулась на месте, пытаясь найти в окружающей мгле хоть что-то тяжелое. Луна совсем не помогала, ее лучи почти не проникали сквозь густые кроны старых деревьев. Отчаявшись, я присела на корточки и принялась ощупывать влажную, пахнущую гнилью и палой листвой землю. Неожиданно пальцы наткнулись на небольшой камень, размером в два моих кулака. Маловато будет, но искать другой некогда, время стремительно уходит. Крепко сжав находку в руке, я поднялась, приблизилась к охраннику и, размахнувшись, со всей силы опустила камень на его лохматый череп.
Раздался глухой звук, будто ударили по чему-то пустому, разбойник вздрогнул, но скорее от неожиданности, чем от боли и круто развернулся. Я в ужасе наблюдала за тем, как меняется выражение на его лице от искреннего, какого-то детского удивления к презрению и, наконец, злобе.
— А леди не так проста, как кажется, — проговорил он, оскалившись, и протянул ко мне растопыренную руку.
Не соображая, что делаю, скорее по инерции, чем по доводу рассудка, я ударила его снова. Во второй раз камень попал в висок, острый скол рассек кожу, заливая кровью лицо великана. Он вдруг охнул, будто выдохнул и грузно осел на землю. Отшатнувшись, я затравленно оглянулась и бросилась бежать, не разбирая дороги.
Ветви больно хлестали по щекам и плечам, кривыми лапами цеплялись за длинное платье, словно желая остановить, а ноги путались в корнях, но дикий, животный страх гнал меня вперед. Чуть не врезавшись в дерево, я отпрянула, шагнула в сторону и только было подумала, что надо притормозить, как левая нога куда-то провалилась. Я взмахнула руками, хватаясь за ветки кустов, но лишь содрала с них листья. Упав на спину, кубарем покатилась вниз с обрыва.
С громким всплеском ледяные воды сомкнулись над моей головой. Дыхание перехватило, сдавив горло и заставив замереть готовый вырваться крик. Я чуть не захлебнулась, но дно было неглубоко, и, оттолкнувшись от него, я вынырнула на поверхность. Судорожно глотая воздух, попыталась отдышаться. В ушах стоял звон, а перед глазами плыли цветные круги, застилая и без того еле видимую картину ночного пейзажа.
