Лис обратил внимание, что Драмбит смотрит на его выступление не как стандартный зевака, а как специалист, пытаясь по движениям и действиям понять технику и приемы Ника, из чего лис сделал вывод, что барсук был не просто директором, а бывшим циркачом, профессиональные привычки которого никуда не делись.

Глаза Драмбита не выражали ничего, кроме профессионального интереса, после чего Ник перешел к своей излюбленной теме — наперсткам. Здесь он максимально показал себя во всей красе, ловко играясь с магнитами в днищах чашечек, виртуозно создавая иллюзию исчезновения шариков в ситуации, когда ни один даже внимательный зритель не мог бы догадаться, в чем заключается подвох.

Выступление Ника прервал звук будильника на часах Драмбита — возможно, барсук решил дать лису в буквальном смысле пять минут на выступление, и они истекли. Наклонившись вперед в кресле, директор цирка заметил:

— Что же, для цены билета выступление пристойное. Кстати, не могли бы вы рассказать секрет ваших манипуляций с шариком? Понимаете ли, ваши карточные манипуляции, хоть и чистые, но достаточно понятные на мой опытный взгляд, а вот с наперстками я вижу что-то новое, что мне раньше не встречалось.

— А разве артист должен объяснять зрителю секрет своего выступления? Ведь стоит раз объяснить зрителю секрет выступления — тот разочаруется и больше не заплатит ни цента в кассу цирка, сожалея об уже потраченных средствах, не так ли?

Впервые за все время Драмбит улыбнулся:

— Туше. Однако я не зритель, и я сюда в любом случае вернусь, даже если буду знать все тайны. Так все же, в чем секрет?

Лис продемонстрировал директору цирку принцип работы магнитных стаканчиков. Барсук остался озадачен:

— Ваша собственная разработка, говорите? Поразительно, мистер Уайлд, вы очень ловко сумели скрыть работу магнита в своих наперстках, и без знания этих фактов ни один зверь не поймет, как вы это делаете. А знаете что? Фокусник, умеющий придумывать что-то свое, нестандартное — это тот, кто мне нужен. Хорошо, вы приняты, мистер Уайлд. И все же, попрошу вас — найдите для выступлений более строгий костюм. В худшем случае загляните в нашу костюмерную и найдите что-то под себя!

Так и началась новая глава в истории жизни Ника Уайлда. Да, поначалу он получал право выступать не на каждом представлении Глобал-Цирка, но постепенно, нарабатывая себе репутацию в глазах мистера Драмбита и зрителей, Ник за полгода добился того, что его стали воспринимать таким же артистом Глобал-Цирка, как и остальных его коллег по арене — гимнастов, жонглеров, дрессировщиков и клоунов.

На афишах стали писать и его сценическое имя наравне с другими артистами — Incredibly Wild Magician, что в дословном переводе означало «Невероятно дикий волшебник». Первоначально в типографии должны были написать стандартное для таких случаев Incredible Wilde Magician, что значило бы «Невероятный волшебник Уайлд», но из-за ошибки наборщика сразу в двух буквах родился его уникальный сценический псевдоним, который мистер Драмбит разрешил оставить на афишах.

Сам Ник тоже не стоял на месте — он постоянно пытался подобрать для своих номеров что-то новое и необычное, и его программа редко повторялась в точности более одного раза.

В дополнение к этому, с разрешения директора Драмбита, Ник иногда устраивал небольшие бесплатные уличные концерты от имени цирка в парках Зверополиса. Драмбит не разрешал Нику демонстрировать полные номера из своего репертуара — для директора цирка такие бесплатные выступления были способом рекламы основных представлений, и короткие сценки от «Невероятно дикого волшебника» Ника подходили для этой цели как нельзя лучше.

Ник уже было начинал думать, что его жизнь вошла в привычное русло, как вдруг в один из летних дней его жизнь снова круто изменилась.

Из-за работы в цирке Ник не особо стремился строить отношения с противоположным полом. Разумеется, элегантный лис в костюме привлекал внимание женской половины аудитории во время представлений в цирке, но обычно этим все и заканчивалось — да и ремесло циркача так увлекло Ника, что у него уже не было времени на поиск своей любви. Иногда, бывало, он вспоминал об Аннете из Зверикаго, но скорее как о мимолетном счастливом времени, которое закончилось столь же стремительно, как и началось.

В один из дней Ник в очередной раз выступал с короткими номерами в Элефант-Парке в центральной части Саванны. Бесплатное выступление, как всегда, привлекало зрителей, и Ник иногда взаимодействовал с ними, делая случайных зевак частью своих номеров.

Так, демонстрируя карточные трюки, он попросил одного из зрителей, тигра, пройти к нему и принять участие в номере. Разложив колоду в лапе в привычной позиции, Ник собирался было уже сдать карты, как вдруг он явно увидел в толпе зрителей Аннету. От неожиданности колода карт в лапах лиса разлетелась и упала на пол. Зрители замерли в недоумении, не понимая, почему обычно ловкий лис-иллюзионист вдруг завалил номер, как неумелый новичок, первый раз пытающийся показать пару трюков перед родителями.

Резко задеревеневшими лапами Ник бросился собирать колоду, как-то криво и болезненно улыбаясь, не сводя взгляда с Аннеты, которая еще не поняла, что причиной сбоя была именно она.

С трудом извинившись, лис продолжил номер в прежнем режиме, но продолжал делать это, практически не глядя себе на лапы, так как он старался не сводить взгляда с Аннеты, боясь потерять ее в толпе.

Остаток номера Ник помнил плохо. Натренированные лапы действовали по уже знакомому шаблону, который он мог повторить даже будучи смертельно уставшим, и поэтому лис даже не сразу понял, что его мини-представление окончилось. Зрители уже успели забыть о провальном начале выступления, поэтому вполне искренне аплодировали Нику.

Аннета же развернулась и собралась уходить вместе с толпой дальше вниз по Элефант-парку. Торопясь, Ник собрал свой верный чемоданчик и бросился за лисицей, тронув ее, когда настиг:

— Аннета?

Лиса развернулась на его голос, и Ник в очередной раз убедился, что именно она — те же глаза, те же уши, та же чуть темная шерстка на кончиках ушей. Даже голос, ответивший ему, был таким же:

— Простите, откуда вы знаете мое имя?

Не понимая, Ник повторил:

— Аннета Совентрин? Это я, Николас Уайлд, неужели вы меня не помните?

Лиса покачала головой:

— Вы наверное что-то путаете, мистер Уайлд. Меня действительно зовут Аннета, но моя фамилия не Совентрин, а Грейнхолд, — Ник, услышав это, разочарованно подался назад. Неужели он обознался?

В задумчивости Аннета начала бормотать, глядя себе под лапы и задумчиво прикрыв глаза, после чего неуверенно произнесла:

— Аннета Совентрин… Совентрин… Подождите, кажется я слышала такую фамилию — звали мою прабабушку до замужства. Но это достаточно редкая фамилия — откуда вы ее знаете?

Ник мог лишь криво улыбнуться. Прабабушка? Неужели он в таком случае был не в параллельной реальности, а в самом настоящем прошлом, в 1930 году, и Аннета Совентрин была настоящим зверем, жившим почти восемьдесят лет назад? И теперь перед ним стоял живой потомок той лисицы, что каких-то полгода назад грозилась пристрелить его прямо на Капитал-стрит возле телефонного автомата?

Понимая, что Аннета-младшая ждет от него какого-то ответа, Ник предпочел резко сменить тему:

— Должен вам признаться, Аннета, вы стали причиной того, что в начале выступления я уронил колоду.

Расчет сработал — лисичка улыбнулась в ответ:

— Да? И почему же?

— Знаете ли, даже если ты очень опытный фокусник, лапы которого многие часы тренировались ловко управляться с колодой, внешний вид очень красивой лисички в толпе способен сбить с ритма!

Аннета-младшая пригладила мех на мордочке («Совсем как ее прабабка в первый день нашего знакомства!» — подумал Ник) и засмеялась: