Сам Ажиль Ренар тоже, к огромному удовольствию зрителей, всегда принимал участие в постановках наравне с остальными артистами и нередко выполняя те же трюки на грани понимания. При этом сам Ажиль Ренар выступал и со своими коронными номерами, умея совершать нечто невозможное, недоступное даже для всемогущих гимнастов из его труппы — удержание веса своего тела совершенно неподвижно в самых невероятных позах и ситуациях, словно его поставили на стоп-кадр. В одном из многочисленных телеинтервью Ажиль Ренар рассказывал, что на разработку трюков такого рода его вдохновило увлечение роботами, машинами и механизмами в детстве, а также мечта хотя бы в чем-то скопировать технологии «остановки и воспроизведения видео» в реальной жизни. Как говорил Ажиль Ренар, на освоение секрета трюков этой категории он потратил более десяти лет глубокого изучения работы мышц и нервов на уровне высококлассного нейрохирурга, километры фиксирующего пластыря на травмированные мышцы, декалитры слез из-за многочасовых тренировок и зашкаливающее количество терпения.

Особенно впечатляюще выглядел его номер, который назывался «Стоп-кадр». Обычно этот номер был гвоздем программы и оставался «на десерт». Во время него одна из артисток Анималь Мажик уподоблялась телезрительнице, сидящей в кресле с пультом в лапах и смотрящей выступление Ажиля Ренара. Пока знаменитый акробат выполнял свои волшебные трюки, гимнастка иногда нажимала на кнопку пульта, словно нажимая на «стоп». В этот момент Ажиль Ренар застывал совершенно неподвижно — даже если он в этот момент стоял кверху лапами, опираясь лишь один большой палец или же отжимался на двух мизинцах, держа тело совершенно параллельно земле.

Как зрители ни силились разглядеть дрожащее от напряжения тело Ажиля Ренара — но он был недвижим и мог стоять в такой позе хоть минуту, словно его выступление было лишь записанным на пленку и было поставлено на «стоп».

Ажиль Ренар, рассказывая в одном из интервью об этом трюке, признавался, что несмотря на видимую легкость задачи гимнастки с пультом, она тоже долго и упорно тренировалась нажимать кнопку в нужный момент. Ведь каким бы ни был сильным и ловким Ажиль Ренар, он не смог бы остановиться неподвижно, находись он в момент нажатия «паузы» в воздухе — сражаться с гравитацией даже всемогущий акробат не мог. Требовалось невероятное умение работать в паре, знание номера Ажиля Ренара до мельчайших деталей и умение сделать так, чтобы акробат успел остановить свое тело без инерции ровно в то же мгновение, что кнопка была нажата, а после — столь же непринужденно продолжить трюк, когда артистка нажимала «Воспроизведение».

Стоило ли говорить, что этот номер всегда был ожидаемым и самым любимым среди зрителей? А сам Ажиль Ренар был для Ника кумиром и образцом для подражания — много раз дома он пытался повторить увиденное на сцене, но единственное, что у него получались — ушибы и ссадины от неудачных попыток сделать кувырок или удержать вес своего тела на одной лапе.

Ник понял, что очень сильно увлекся приятными воспоминания из детства, снова принявшись за успевший остыть пирог. Раздумывая, куда бы ему податься дальше, Ник внезапно едва не подавился пирогом, осознав — вот она, идея! Цирк! Если он неплохо владеет карточными фокусами, у него ловкие лапы — почему не попытаться использовать это не для обмана прохожих, а для их развлечения?

Принявшись ускоренно доедать пирог, Ник уже точно решил, что после завершения обеда он точно придет в Глобал-Цирк и попробует устроиться на работу.

Ник предполагал, что к директору цирка его не пустят, но в тот день все словно складывалось в его пользу.

Зайдя в холл, Ник, не зная, кто ему поможет, обратился к находящемуся там администратору и озвучил свое желание устроиться на работу фокусником и иллюзионистом. И к немалому удивлению, уже через пять минут администратор вернулся с приглашением пройти в кабинет директора.

Внутри Ника ждал грузный барсук в пенсне и дорогом бежевом костюме, стол которого был завален разными бумагами. Подождав, когда дверь за посетителем закроется, владелец кабинета смерил взглядом Ника с головы до лап:

— Лис. Занимательно. Ну что же, меня зовут мистер Драмбит, и Лесли Торп сказал мне, что вы хотите устроиться в мой цирк на работу. Желание похвальное, но этого мало. Я должен убедиться, что вам есть, что показать моим зрителям. У вас есть готовая программа?

Ник замялся:

— Программа? Мистер Драмбит, понимаете ли…

Барсук сухо прервал Ника:

— Не понимаю. Если ко мне приходит соискатель, у него должно быть нечто, что он может мне показать. Так у вас есть программа, мистер?

— Уайлд. Меня зовут Николас Уайлд. Думаю, у меня есть, что вам показать.

Барсук несколько недоверчиво снова смерил Ника взглядом:

— Надеюсь, вы не собираетесь выступать передо мной в таком виде, мистер Уайлд?

Лис с подозрением осмотрел себя и, не найдя никаких проблем в своих штанах и рубашке, снова поднял взгляд на Драмбита:

— Простите?

— То есть я правильно понимаю, вы собираете показать мне так называемую программу, чтобы убедить меня в своей профпригодности, и при этом вы совершенно не готовы к выступлению? Вы понимаете, что для выступления вам следует подобрать другую одежду? Строгий костюм, фрак, галстук-бабочка — что-то в этом роде. Если для вас быть фокусником — это выступать перед зрителями цирка в повседневной уличной одежде — вам на улице самое место. Так я повторяю свой вопрос — вы уверены, что собираетесь выступать передо мной в таком виде, мистер Уайлд?

Ника серьезно раздражала такая категоричность директора цирка, и он бросился в ответную атаку, отвечая резко, но при этом не переходя на крик и оскорбления:

— Мистер Драмбит, а теперь и я скажу свое слово. Если вы искренне полагаете, что способности фокусника и иллюзиониста зависят целиком и полностью от того, одет ли он в галстук-бабочку или ведет ли он себя как джентль с манерами, достойными королевского двора — то вы не имеете никакого представления о том, что такое искусство иллюзии, — видя, что барсук что-то собрался сказать в ответ, Ник замотал головой. — Нет! Я пришел к вам сюда, чтобы продать свои умения за плату куда более скромную, чем ваш цирк получает от зрителей за возможность занять места вокруг арены и усладить свой взор. Я, конечно, не директор цирка, и я не представляю, как управлять столь сложным и интересным механизмом, как этот, но одно я знаю точно — на первом месте стоит прибыль, которую директор получает от заведения. Я рассчитывал, что вы — разумный управленец, который в первую очередь думает о грамотной финансовой составляющей, а не о внешней мишуре. Если для вас важно, чтобы артист был в рюшечках, а не показывал что-то, интересное зрителю — из-за чего тот придет в ваш цирк еще раз и заплатит больше денег — то я не понимаю, что вы вообще делаете в этом кресле. Так я могу показать свою программу, или здесь не цирк, а какой-то подиум с моделями в дорогих костюмах?

Ник ожидал, что барсук придет в ярость или каким-то иным способом покажет свое неудовольствие тем, как в прямом смысле зверь с улицы дерзит директору одного из крупнейших цирков мегаполиса, но, к удивлению лиса, барсук молча дослушал Ника до конца, после чего лишь проронил:

— У вас есть пять минут, мистер Уайлд. Я — ваш зритель, заплативший деньги за билет. Заставьте меня не пожалеть о том, что я их потратил, — набрав что-то на своих часах, барсук откинулся в кресле, показывая свою готовность к «представлению».

Такого вдохновения лис не испытывал давно. Привычным движением развернув чемоданчик, Ник превратил его в сцену, на которой демонстрировал все свои трюки и умения, которыми он овладел за последние пятнадцать лет уличного мошенничества и обмана.

Начав с колоды карт, Ник продемонстрировал несколько стандартный набор приемов — ловкое тасование, перемещение заданной карты внутри колоды, обращение с колодой одной лапой, исчезновение отдельных карт.