Буйвол сложил лапы на груди:

— А мне не нужны небоеспособные копы, которые не смогут даже похитителя еды из магазина поймать.

Овечка захохотала, всплеснув лапами:

— Шеф Буйволсон, вы пришли угрожать мэру? Мне ведь ничего не стоит отправить вас в отставку со своего поста.

Тот остался спокойно стоять в прежней позе:

— Можете, мэм, я не ставлю под сомнение ваши полномочия. Только моим увольнением вы не добьетесь ничего. Мое имя известно в городе, и каждый, кто нарушает закон в Зверополисе, знает, что я не успокоюсь, пока виновные не будут наказаны. Я пришел не как обвинитель, а как проситель.

— Да? И что же вы собираетесь попросить, шеф Буйволсон? Чтобы я отменила указ о ношении ошейников? Это невозможно, и я говорю это прямо. Пока не будет выяснена причина дичания и не будет найдено гарантированное средство для защиты каждого разумного зверя в городе — я буду вынуждена делать то, что мне доступно. Неужели вы думаете, шеф Буйволсон, что я делаю это с радостью? Нет, нет и нет. Мне тоже больно видеть, как в городе Зверополис, где звери жили в гармонии и согласии, больше нет ни того, ни другого. И я приношу в жертву малую часть населения, чтобы предотвратить опасность для травоядного большинства.

— Нет, я прошу о другом. Пусть офицерам полиции ошейники не надевают. Я выношу это предложение на ваш суд под свою личную ответственность, как начальник полицейского департамента. Если жители города узнают, что ошейники носят даже копы — о каком уважении власти и порядка может идти речь? Что же у нас за полиция в городе, подумают они, если ограничительные ошейники надевают даже на тех, кто призван охранять закон и спокойствие в городе? Что они могут в таком случае сделать, эти жители города, если большая часть полиции станет бесправным скотом? Я уважаю и принимаю каждый приказ мэра, но это указание свыше я считаю унижением моих подчиненных. Выбирайте — либо под мою ответственность ошейники не будут на работниках моего отдела, либо в городе будет разгул преступности, которая потеряет все рамки приличия и уважения.

Барашкис развернулась в кресле к окну и стала рассматривать пейзаж за окном. Несмотря на то, что она была тверда в решении привести свой указ в исполнение, аргументы шефа полиции с каждой секундой казались ей все более логичными, чем она хотела их признавать.

После долгой и томительной паузы Барашкис развернулась в кресле:

— Хорошо, шеф Буйволсон. Хищники, работающие в полиции, будут освобождены от ношения ошейников. Однако я должна сообщить, что первый же случай одичания работника полиции приведет к тому, что мое нынешнее решение будет отменено в пользу первоначального. А теперь идите, у меня много работы.

Буйвол коротко кивнул, развернулся на месте и ушел по ковровой дорожке к двери кабинета, исчезнув за ней. Подождав, пока посетитель уйдет подальше, Барашкис злобно ударила кулаками по столу:

— Мразь рогатая, ты рушишь все мои мечты о мести! Я всю жизнь мечтала видеть, как хищники Зверополиса будут презираемы и унижаемы, как когда-то травоядные. И теперь не каждый мясоед будет закован! Ничего, шеф Буйволсон, радуйся пока что своей маленькой победе. Я найду способ заставить КАЖДОГО хищника в городе носить ошейник. И ты мне в этом не помешаешь!

Злобно фыркнув, мэр развернулась в кресле к окну и снова сосредоточилась на пейзаже мегаполиса за стеклом.

Лекс вместе с Джуди смотрел телевизор. В новостях крутили одно только обращение мэра Барашкис к жителям мегаполиса:

— Уважаемые жители Зверополиса! Наш город всегда был оазисом спокойствия в бушующем мире. Каждый житель и каждый гость нашего гостеприимного мегаполиса знал, что в нем нет места вражде, спорам и унижению. Большой белый мишка и маленькая зайка могли находиться вместе, зная, что никакой опасности нет. Но к сожалению, эти времена остались в прошлом. Некоторые хищники Зверополиса стали дичать. Мы не знаем, почему это происходит, и я прилагаю все усилия, чтобы это выяснить. Я не могу допустить, чтобы хотя бы один житель города пал жертвой изменившейся ситуации. И только ради сохранения мира в нашем чудесном городе я с огромной болью в сердце издаю указ об обязательном ношении каждым хищником специального ошейника-шокера. Подробную информацию о его действии вы можете получить в полицейском департаменте Зверополиса.

Джуди яростно сжимала кулаки:

— Вот врунья кучерявая. Все она прекрасно знает, почему дичают звери! Как она может вот так публично лгать жителям города, зная, что вся причина бед смотрит на нее каждый день из зеркала?

Лекс схватился лапами за шею:

— Джуди, я не хочу носить ошейник. Я не бездумный скот, чтобы со мной так поступали!

Речь Барашкис продолжалась:

— Впрочем, в новом указе есть некоторые послабления. От ношения ошейников будут освобождены хищники-полицейские, потому что в противном случае большая часть личного состава будет неспособной нести свои прямые обязанности. Однако в случае фиксирования случая одичания хищника-полицейского ошейники будут надеты и на остальных.

Крольчиха задумчиво посмотрела в сторону двери:

— Шеф говорил вчера, что ошейник будет невозможно снять без спецключа, который будет находиться в полицейском департаменте. Ты очень важный свидетель, и я не могу допустить, чтобы ты из-за ошейника рухнул где-нибудь в темной подворотне. Однако же и ослушаться приказа начальника я не могу.

Джуди надолго задумалась, после чего негромко произнесла вслух:

— Я бы могла спрятать тебя у себя дома, но тебе нельзя будет появляться на улице, иначе все заметят, что ты не в ошейнике. Я могла бы саботировать твой ошейник, но это должностное преступление, за которое я могу вылететь из полиции, если все же это будет раскрыто. Я могу как-то выкрасть ключ от замка из управления, но кто даст гарантию, что он не в единственном экземпляре? А может…

Волк поднял глаза на крольчиху:

— Что? Что ты имеешь в виду?

Джуди решительно встала с дивана:

— Скорее, у нас мало времени! Я знаю, кто нам может помочь!

Дверь камеры открылась, и перед Ником снова возникла Барашкис. Лис попробовал наброситься на овечку, но на полпути через его шею прошел разряд электричества, и он рухнул на пол, корчась от боли. Над головой поверженного Ника раздался цокающий голосок:

— Как ты не понимаешь, глупый лис, что ты сейчас беспомощен, словно маленький зверенок. Вся твоя жизнь сейчас в моей власти, и ты не сможешь причинить мне вреда. Я предусмотрела, что ты можешь попытаться напасть на меня даже сквозь боль, поэтому сила твоего ошейника увеличена по сравнению с обычными значениями.

Ник прохрипел, пытаясь подняться с пола:

— Зачем я тебе нужен здесь? Чего ты добиваешься, Барашкис, если я такой беспомощный?

Овечка совершенно не по-травоядному улыбнулась:

— Мне доставляет удовольствие смотреть на твои страдания, лис. В детстве такие, как ты, унижали меня каждый день. Мне ломали очки, рвали тетради, разбрасывали ручки и закидывали сумки в унитаз. Я сбилась со счета, сколько раз я пропускала уроки, потому что я боялась зайти в класс и видеть эти ухмыляющиеся хищные морды. Я мечтала, что вырасту и буду мстить всем хищникам. Все мясоеды Зверополиса будут носить эти ошейники и чувствовать, что они не значат ничего перед травоядными. Любой, даже самый огромный хищник будет валяться в грязи и размазывать слезы по морде, если он попытается тронуть даже самую маленькую мышку. Вы все заслужили это, сволочи!

Ник с трудом сел вдоль стены:

— А чем ты лучше тех, кто унижал тебя в детстве, Барашкис? Чего ты хочешь добиться этими мучениями?

Овечка оскалилась:

— Месть! Самое сладкое слово, с которым я жила два десятка лет.

Ник посмотрел на Барашкис совершенно спокойным взглядом, хотя он чувствовал себя паршиво:

— Меня тоже унижали в детстве, Барашкис. Я хотел стать бойскаутом, и моя мама даже сшила мне красивую форму. Я пошел на первое собрание и принес клятву верности бойскаута. И в тот же момент те травоядные зверятки, что были в отряде, избили меня и надели мне намордник. Я в слезах убежал домой и больше никогда не пытался стать бойскаутом. Почему же я не держу зла на всех травоядных и не хочу их как-то унизить? Почему?