Мы сделали пол-оборота на крутилке и вдруг Осси резко тормознул.

– Я не могу понять, у меня с глазами что-то или там дверь?

– Где?

– На горке. Не туда смотришь – вон, где веревки.

Я смотрела во все глаза. Ничего… Горка как горка. Железная. Краска немного облупилась. Веревки провисли и потемнели. Горка просвечивала, и сквозь нее был виден дом напротив.

– Погляди с моего места, – настаивал Осси.

Мы проехали на крутилке пол-оборота, и теперь я оказалась справа. Что за чудеса! С этой стороны стало видно, что за веревками прячется дверь. Дощатая, некрашеная. Она была приоткрыта, но снизу было не видно, куда она ведет.

Мы сделали еще пол-оборота на крутилке. Теперь Оскари ткнул пальцем вверх:

– Точно, вижу ее!

Йонни подбежал, заметив, что на крутилке происходит что-то важное и без него.

– Чего вы вертитесь?

– Дверь исследуем. Невидимую. А ну наверх!

И мы припустили к горке. На всякий случай мы обошли ее со всех сторон. Никаких дощатых дверей. Ничего похожего.

Тогда мы поднялись по лесенке, оступаясь от нетерпения. За скалолазным входом, который преграждали веревки, мы увидели дверь. Она была приоткрыта внутрь, и от ветра чуть покачивалась.

Йонни шумно хлюпнул носом:

– Это ведьма Лунд навесила?

– Нельзя называть ведьму Лунд ведьмой, – на правах старшей я делала замечания Йоонасу. – Осси, ты что-нибудь понимаешь?

– Хм… Может быть, тут система голограмм установлена, – Оскари немедленно начал рассуждать вслух, как он делал всякий раз, когда был чем-то сильно взволнован. – Может быть, здесь опыты проводили, а технику забрать забыли. Три-Де-проектор.

– Ага. Опыты. На детской площадке. Тут же раскурочат всё в один миг. Она ж не охраняется. Какие опыты?!

– Ну не знаю. Давайте рассуждать (оооо, это любимое словцо, взятое у папы). Дверь не видна снаружи. Дверь видна только из этого угла. Но когда к ней подходишь, то дверь несомненно существует. Так что галлюцинацию отметаем. Что это означает?

– Что?! – повторил Йонни, задрав голову и глядя на Осси, как на солнце.

– Это означает… Это означает, что мы столкнулись с неизученным аномальным явлением.

– Ух ты!

– Мы открыли неизвестную науке дыру. Как Бермудский треугольник, например.

– Нам теперь медаль дадут на ленточке? – предположила я.

– Возможно. Если мы кому-нибудь про это расскажем.

И тут мы, конечно, все втроем почувствовали, что не хотим никому ничего рассказывать. Взрослые всегда всё только портят. Особенно если эти взрослые мнят себя крупными специалистами. По галлюцинациям или голограммам.

– Но мы ведь никому ничего не скажем? Хотя бы пока, – уточнила я и выразительно посмотрела на Осси. – Давайте сначала сами разведаем, что внутри.

«Давайте» – в моем понимании означает, что Осси разведает, а мы с Йоонасом посмотрим, чем это кончится. Осси это прекрасно знает. Поэтому он вздохнул и медленно потянул к веревкам руку. Мы следили за ней с придыханием.

– Осторожно! – пискнул Йонни, и рука Оскари дернулась, как от ожога.

– Черт, напугал! – и Осси толкнул дверь одним пальцем.

Она легко отошла внутрь. Доски, из которых ее сколотили, были трухлявые. Но дверь не скрипнула, вообще никакого звука не издала. Как будто дело было на суперкрутом космическом корабле.

Я заметила, что уже давно перестала дышать, и шумно выдохнула воздух. Осси вздрогнул, сунул руку за спину и тоже задышал. За дверью располагался длинный туннель, стены его были то ли кожистые, то ли резиновые, цветом розовато-серые и на вид упругие и слегка ребристые. Даже казалось, что эти кольца в поперечине чуть-чуть сокращаются. Как будто это не туннель, а огромный дождевой червь наизнанку. Пахло теплым металлом, обычно на вокзале такое, если рядом только что пронесся поезд.

Куда вел этот туннель, было не разобрать. Проход был длинный и спускался полого вниз, в темноту. Чтобы пройти по нему, Йонни пришлось бы немного пригнуться, а нам с Осси опуститься на четвереньки.

Я протянула руку и потрогала стену. Она была гладкой на ощупь, чуть влажной и совсем не холодной. Как будто туннель источал теплый воздух.

– А что внутри? А есть там лес внизу? А в нем водятся барсуки? – начал забрасывать нас вопросами Йонни и смело шагнул вперед. Я ухватила его за шиворот.

– Давайте немного погодим, прежде чем туда лезть, – сказал Осси и ухватил меня за локоть. – Вдруг там опасно?

Мы стояли на горке, крепко уцепившись друг за друга и смотрели с верхотуры на райончик. Все было по-прежнему. На автомобиле брызгал слюнями Эркки. Домоуправ Парккинен нес грабли в кладовку. Госпожа Лунд, прищурившись, рылась у себя в телефоне.

И по-прежнему уже ничего не было! Когда находишь неизвестное науке явление, всё становится другим. Ведь мы стали обладателем тайны, которой нет ни у кого в целом мире.

Мы спустились на крутилку, чтобы посовещаться и прихватить лошадок, которыми можно отбиваться в случае чего. Йоонас был за то, чтобы сползать посмотреть, что внутри. Именно поэтому мы и сомневались, надо ли торопиться. Обычно если Йонни чего-то сильно хочет, ничем хорошим это не заканчивается.

Мы поглядывали наверх, чтобы дверь не исчезла так же внезапно, как и появилась, и вдруг… Я даже дар речи потеряла! Схватила Осси с Йонни за руки и затрясла, чтобы они прекратили свои препирательства и увидели то, что вижу я.

Там был мальчик. Из-за двери выглядывал самый настоящий мальчик. И смотрел на нас во все глаза. Он был постарше Йонни и помладше нас. На голове у него была шапка из валяной шерсти цвета горчицы. Он держался за дверь и видно, даже дыханье затаил, так ему было любопытно нас разглядывать.

Встретившись со мной глазами, он сделал рот колечком, как от испуга, и захлопнул дверь. Совершенно беззвучно.

– Вы это видели?! – сказала я, когда дар речи ко мне вернулся. Сердце у меня так и прыгало. На лицах Осси и Йонни тоже было написано, что их распирает от изумления.

– За мной! – крикнул Осси.

И мы снова взлетели на горку. Отдышались и пихнули дверь все втроем. За дверью стоял тот мальчик и глазел на нас. Вблизи стало видно, что у него на голове вовсе не шапка, а волосы, густые и короткие, как шерсть. И кончики этих волос вдруг начали тлеть! По темечку с электрическим треском пробежал синеватый огонёк. Пахнуло паленым.

– У! – воскликнул мальчик, – Это эти!

Он сжал кулачки, потряс ими в воздухе, как будто собирался сказать: «Я же говорил!», затем хлопнул себя по бокам и хихикнул. Но опять шарахнул дверью.

Я была сражена этим мальчиком наповал. У него было немного бледное лицо, но зато отчаянная улыбка, ярко-розовые уши и такие растопыренные брови, как будто он все время собирался чему-то удивляться. Я сразу поняла, что мы не можем бросить этого мальчика в опасном туннеле наедине с горящими волосами.

– Бегом за водой! – я первая пришла в себя и скатилась с горки.

В рюкзаке у меня всегда болталась термо-бутылка. По счастью, в ней оставалось довольно воды, потому что попить я забываю, ведь мы вечно куда-то несемся. В три прыжка мы вернулись и забарабанил в дверь, которая на этот раз не хотела открываться.

– Мальчик, мальчик, открой, – надрывались мы. – Это снова мы!

Дверь отворилась. Ни слова не говоря, Осси выплеснул на голову мальчику всю воду. Лицо у того скорчилось от обиды, а потом он состроил злую гримасу.

– Ах вы та-а-ак?! Я с вами играть хотел, а вы обливаться?! – заверещал он противным голоском, утираясь рукавами белой рубашки. – Всё папане расскажу!

У мальчика из глаз брызнули злые слезы. Только это были огненные искры. Одну он смахнул кулачком в лужу под ногами, и она зашипела, угаснув.

– Э, ты кончай так делать! Ты же сгоришь сейчас, глупый. Это опасно, – я не знала, что предпринять. – Иди лучше сюда, давай мириться. Мы же спасаем тебя от пожара.

После этих слов лицо у него прояснилась, и он начал хохотать, похлопывая себя по бокам. Его рубашка и волосы высыхали прямо на глазах.