Кто-то схватил меня за плечи, и я едва сдержался, чтобы не ударить его.

— Юнксу, не теряй сознание! Слышишь?! Не теряй, у тебя приступ!

— У… меня… нет приступов, сука… — прохрипел я. — Вали… нахер…

Она раздражала… Люнь… нет, стоп, кто?

Нет, я…

— Послушай, послушай меня… — голос начал раздаваться в голосе… в голосе? То есть… — Выйди, тебе надо выйти на улицу. Иди в лес.

— Я… мне нехорошо…

— Я знаю, Юнксу, я знаю, тихо, тс-с-с-с… — успокаивающий голос, нежный и мягкий, как облачко в небе, он немного раздвигал пелену, и я…

Я грыз кровать, будто точил зубы, которые чесались.

— Я…

— Спокойно, всё хорошо, просто встань…

— НЕ ПРИКАЗЫВАЙ! — рявкнул мой голос, ударив кулаком по кровати и оставив брызги крови с трещиной в древесине. — Я… я…

Вновь меня душит. Я схватился за шею, словно это могло помочь.

— Выйди из домика и иди в лес, — очень мягко попросил голос. — Тебе станет лучше…

— Кто ты?

— Т-с-с… всё хорошо, успокойся, ты дома…

— Это не мой дом… я…

Я огляделся, это была какая-то хибара с обстановкой избы, про которую все забыли. Ещё и пол заблёван и…

— Это не твой дом. Тебе надо уйти из него, незачем тебе оставаться здесь, — мягкий голос не указывал, не приказывал, он нежно просил, словно самая любящая тянка… Тянка? Танка… танк, танки… я помню…

— …что что-то взорвалось и…

Вновь приступ.

Я цепляюсь в дерево пальцами и тяжело дышу, словно прихватила астма. Словно нырнул глубоко и…

— …лёгкие не могут разойтись, чтобы впустить кислорода.

— На улице станет легче, я обещаю.

Легче?

Я на ватных ногах встал и огляделся.

— Люнь?

— Я здесь.

Передо мной висела девушка. Милая, в халатике.

— Ты кто?

— Я друг, который дорожит тобой… — она отодвинула засовчик на двери. — Иди за мной…

Я тупо потянулся к ней и оказался снаружи. Мгновение, и… я, кажется, потерял какой-то участок времени, так как не понял, что происходит… в смысле…

— Я в лесу?

Кто-то обнял меня сзади. Так мягко, так прохладно и мягко и…

— Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо. Успокойся, всё очень хорошо…

Дышать стало легче. Пелена немного спадала, но чёт я не помню, чтобы вышел в лес и…

О господи…

Тело аж свело, но не судорогой, а чем-то… не знаю, словно все мышцы зачесались неожиданно. Чтобы тут не навернуться, мне пришлось упереться в дерево, и… меня снова вырвало, но теперь уже чем-то чёрным, словно кофейной гущей.

— Блин, ты же сказала, что это безопасно, — пробормотал я. — Ох чёрт… ох чёрт, блин…

— Юнксу, ты меня слышишь?

— Да тебя тяжело не услышать… — пробормотал я, терпя странные ощущения в теле. — Это так и должно быть?

— Юнксу…

— У тебя голос удивительно мягкий и нежный, словно у влюблённой девушки у кровати больного, — хм… мне нравится это определение, однозначно. — Признавайся, ты где-то накосячила?

— Юнксу, у тебя приступ.

— У… меня? В смысле, что рвёт?

— Ты помнишь, как ты пришёл в лес? — очень осторожно спросила… эм… я…

— Я забыл твоё имя, Люнь.

— Люнь, — осторожно ответила она.

— Точно. Так, что ты говоришь? Как пришёл в лес? Я… я… эм…

Я пытался восстановить порядок действий, но что-то всё терялось где-то… на кровати, когда сердце прихватило. И ещё…

В голове, словно после пьянки, начали проступать картины, как я сижу на полу и меня… трясёт или что-то типа.

— Не помню, кажется.

— Юнксу, я хочу тебе только самого хорошего, дорогой мой, милый, просто слушай меня, — её голос был пугающе заботливым. — У тебя случалось, что ты не контролировал себя? Забывал какие-то моменты? У тебя когда-нибудь было такое?

— Эм… нет, кажется… — я почувствовал, как меня вновь скрутило, но теперь намного сильнее, и, помимо этого, мышцы пробило болью. Словно ток прошёл. Мне совсем херово стало. А ещё и вновь душит… блин, я так не задохнусь?

Пришлось вновь упереться об дерево, тяжело дыша, чтобы хоть как-то продуть лёгкие.

— Может ты проявлял агрессию?

— В этом мире?

— Я… эм… да-да, в этом мире, Юнксу, в этом мире, — ласково проворковала она.

— Не… не помню… я не помню… — в голове появилось чувство, будто накатывает опьянение.

— Тс-с-с… всё хорошо, всё хорошо, слышишь? Ничего страшного…

— Я убил несколько человек, — неожиданно даже для самого себя выдохнул я и тут же вспомнил.

Вспомнил, как стоял у двери, а потом срубил человеку голову.

— Я… я не помню, как это сделал. Вернее помню, но как во сне, словно какой-то участок пропал из памяти. Я не хотел никого убивать, но почувствовал угрозу и… и вот…

— Хорошо, я поняла, Юнксу, поняла.

Я почувствовал, как меня гладят по голове, на что она отозвалась болью, словно волосы выдирают.

— Не гладь меня!

— Прости-прости, я не глажу, всё хорошо. Просто…

В этот момент аж мышцы свело от боли, и я тихо застонал. Чёрт… я думал, будет как-то попроще… И…

— Не здоровится?

За моей спиной раздался голос, который аж резанул по барабанным перепонкам. Хуже было то, что я узнал голос. Этот… придурок с площадки, который решил выпендриться.

— Очень. И лучше бы ты гулял отсюда. Пожалуйста, — последние слова я выдавил, чувствовал, как меня поглощает ярость. Я старался удержаться, так как это пугало даже меня. Чёт мне нехорошо…

— Гулять? Что такое, уже не такой смелый?

— Парень, вали, серь… — меня скрутило так, что аж словами поперхнулся. Из глотки вырвался хрип, и казалось, что сейчас действительно концы отдам. — Вали нахер.

Ярость на чмо, которое тут припёрлось ко мне и качает права. Ты, сука, думаешь, я тебя не прикопаю в этом же лесу, херосос?! У меня начинало темнеть в глазах…

— Не в этот раз, говнюк, — негромко сообщил он. — Мне плевать, что ты говорил про меня, но моя мать… Не стоило тебе её упоминать.

— Я тебе сейчас, сука, голову проломлю!

Я уже почти выпрямился, когда неожиданно кто-то схватился за мои руки. Это была… девушка, такая милая девушка с доброй улыбкой. Такая хорошая, такие щёчки от улыбки, взгляд, который говорит, что в этом проклятом мире ты не один. Как бы мне хотелось, чтобы у меня была такая девушка.

— Всё хорошо, Юнксу, всё хорошо, слышишь, я рядом, я всегда рядом. Всё хорошо.

От её тёплых слов мне стало немного лучше, и голова, казалось, прояснилось. Я… я хотел только что убить его. Вот только что. Просто… я поймал эту мысль, как очухался и…

— Что со мной?

— Ничего, но станет хуже, — ответил ублюдок мне холодно.

МНЕ СТАНЕТ ХУЖЕ?!

Я резко развернулся к нему, чувствуя себя опустошённым и слепым. Так темно, что хочется размозжить его череп камнем.

— Ты покойник…

Я почувствовал, как поплыл над землёй к этому человеку, даже идти не пришлось самому. Я окончательно терял связь с реальностью.

— ЮНКСУ, НЕТ!!!

Не знаю, кого звала девушка, но ему я тоже голову проломлю, будь уверена, стерва…

Её крик растаял где-то там, далеко в темноте, в закутках сознания, которое когда-то было… его? Моим?

Чьим?

Это не играло никакой роли, как не играло никакой роли, кто стоит впереди. Я чувствовал, как чьи-то руки удерживают меня, кто-то кричит остановиться… но тело вырывается так, словно никто и не держал меня. Значит, так они хотят меня удержать.

Я потерял что-то, какой-то промежуток времени, так как я был далеко от ублюдка, а теперь совсем близко. И вновь темнеет перед глазами в тот самый момент, когда я замахиваюсь.

И он держит мой кулак с усмешкой, которую я сотру с этого лица.

Поэтому просто харкаю ему в лицо от всей души. И пока он пытается понять, что стекает по его роже, пробиваю ему в челюсть. Чувствую, как что-то щёлкнуло, вырываю правую руку и тут же хук такой, что его голова откидывается. А потом пинок ноги, и ублюдка отбрасывает назад.

Темнота.

Где-то за ней ярость, ненависть ко всему, что рядом. Перед взглядом это лицо. Самодовольное лицо, от которого мне стало плохо, ведь если его не будет, не будет мне и плохо — это довольно просто, надо лишь убрать его с глаз нахрен.