Светлана роняла слёзы на брюки и слушала.
Слова ещё больше ранили её самовлюблённое сердце, но что-то внутри толкало на мысль уколоть побольнее и без того доведённого до ручки Михаила.
-Спасибо, но я ничего не хочу, - ложь чувствовалась в каждом повышении тона. - Ты не можешь теперь распоряжаться мной, будто я тебе должна. Я сама решу, что мне нужно.
Её глаза сверлили его расплывчатую фигуру.
-Я понял, - он сделал шаг назад, - человек очень редко отвечает взаимностью тому, кто жертвует чем-то ради него. Прощай...
Юноша распахнул дверь, вышел в коридор и захлопнул её за собой. Ручка двери задела стенку магнитофона, который сдвинул с места утром Никита. Старый аппарат начал раскачиваться всё сильнее и сильнее раз за разом. Светлана встрепенулась от тревожного звука, который с каждой секундой нагонял всё больше и больше страха, подлетела к комоду, но не успела. Магнитофон упал на пол, мелкие обломки отлетели в стороны и впились в голые ступни девушки. Шнур, подключённый к розетке, оборвался, вилка осталась торчать в стене.
Вещи, казалось бы, вечные, хранящие память многих-многих лет, запечатлевшие радость в глазах многих людей, делающие счастливыми даже самого несчастного, безжалостно ломаются, превращаются в щепки, в пыль, разбиваются на частички... И никто не в силах собрать их воедино. И невозможно больше притронуться к ним. Как и к тем, кому когда-то эти вещи могли подарить надежду и веру...
Юноша брёл без разбора, тонул в подтаявшей жиже, скользил по скатанному снегу. Не закрывая калитки, как он не делал уже давно, всегда ранее запираясь изнутри, он вбежал по лестнице, зашёл в дом и устремился в свою комнату.
И вот он снова лежит на кровати, тупо смотрит в ковёр без интереса, водя глазами по узорам и ковыряя ногтем в нитях. Опять его съедает тоска, опять душит боль. Вновь юноше кажется, что в углах собираются чёрные силуэты с голодными глазами. Не одну Светлану затягивало болото. Михаила начали снова поедать аморфные тени, наживающиеся на его горе.
Светлана лежала неподвижно, закрывшись от всего мира и погрузившись глубоко в свои мысли. Вот теперь-то надо выбирать. Она всё прекрасно понимала, но не хотела говорить ни с кем на чистоту, не хотела снова переламывать себя, показывая свои чувства и думая, что совершает глупость, ошибку... Девушка будто стояла на камнях на берегу озера, измученная жаждой. Она могла напиться, чтобы выжить, могла продолжить просто смотреть вдаль на воду и постепенно сохнуть и изнемогать, а могла шагнуть вперёд и, захлебнувшись волной, бездыханно пойти ко дну.
В пустой комнате, словно отрешённой от всего мира, Светлана искала помощи. Девушка подняла голову и покосилась на стену. На ней висел их с Михаилом рисунок. Они назвали его "Первая роза"... Роза, которая расцвела в их руках.
Светлана слушала голоса в своей голове. Они молвили: "Иди за ним. Иди туда, где ты счастлива. Не давай никому наступать на старые раны. Ты их залечила, а новые тебе ни к чему. Удали из памяти вирусные файлы, которые заражают всё на своём пути. У жизни нет сценария... У обмана нет объяснения... У лжи нет оправдания... Встань и иди. Наощупь. По памяти. Но иди...".
Девушка немедленно вскочила с кровати и двинулась к двери. Ноги кололи металлические осколки разбитого магнитофона. Преодолевая боль, она побежала ко коридору, проводя ладонями по стенам. Максим в это время был в магазине: вода в баллонах закончилась, а доставка уже не принимала заказы. После осмотра теплицы он решил сразу идти за покупками и заодно зайти к отцу друга, агроному, за порцией садового компоста (садовый компост - полезное органическое удобрение, получаемое из растительного сырья и кухонных отходов, содержит питательные элементы и микроэлементы).
Облачившись в тёплое пальто и высокие сапоги, внутрь которых попали острые кусочки, девушка нырнула в темноту. Даже если было бы светло, это мало чем бы ей помогло. Когда Светлана дошла до ворот, стуча по примятому снегу тростью, она дёрнула ручку. Та, замёрзшая, обнесённая снегом, заскрипела и поддалась. На улице тёплым светом горели вечерние фонари.
Двадцать шагов прямо, теперь вправо немного, тут острый камень. Ноги разъезжались в стороны, мороз сковал растаявшую утром воду. А Светлана всё куталась в воротник, горячим дыханием грела шею и не переставая шла, оставляя позади себя лунки от наконечника клюки. Разведя в стороны руки, она балансировала на скользкой дороге. Светлана чуть было не расплакалась, когда поскользнулась и упала лицом в мокрый снег. Ей не было больно, она боялась потерять дорогу. Отряхнувшись от грязи, она продолжила путь и, по прошествии минут десяти, оказалась около калитки. Та была приоткрыта. Девушка вошла во двор, минула укрытый снегом сад и вскарабкалась по лестнице, держась за шатающийся поручень и стуча по ступеням тростью.
По дороге страх и тревога унеслись в тёмное, покрытое плотными облаками небо. Душа переполнялась бесконечной привязанностью, стремлением к родному милому сердцу. Светлана, отдышавшись и удивившись, что смогла сама добраться до цели, сжала в ладони ручку двери. Холодная, но она казалась до невозможности обжигающей. Сердце бешено стучало, пот проступил на лбу. Светлана зажмурилась, глубоко вздохнула и потянула ручку на себя.
Внутри было мрачно и пусто. Горько пахло быстрорастворимым кофе. Девушка опёрлась о дверной проём и перешагнула порог.
-Миша! - крикнула она в темноту.
Юноша, находящийся в полудрёме, вздрогнул. Светлана зашагала вперёд по коридору, не переставая звать.
-Миша!.. Миша!
Молодой человек подпрыгнул и выбежал вон из спальни. Вперив мутный взгляд в черноту, он разглядел знакомые очертания. Такие манящие и дорогие, они притягивали к себе.
-Миша! - слёзы скатывались по красным от мороза щекам.
-Я здесь.
Он подбежал к девушке и крепко прижал к себе. Холод от пальто не оттолкнул его. Наоборот, юноша с каждым разом всё сильнее привлекал к себе Светлану.
-Прости, прости меня, Миша! - твердила девушка, утыкаясь головой в его грудь. - Я... люблю тебя....
Внутри юноши что-то дрогнуло.
