С: Прости, я очень грубая в последнее время. На это есть много причин. И нет, я не оправдываюсь. Просто мне тяжело снова говорить с кем-то помимо мамы и Макса. Да и с ними я в большинстве случаев молчу. Мне тяжело снова находить контакт.

  М: Я понимаю... Я тебя очень хорошо понимаю...

  Светлана знала, что Михаил о многом не догадывается. Придёт время, думала девушка, и она ему всё расскажет.

  С: Миша?

  М: Да?

  С: Ты завтра придёшь?

  "Попытка номер 2", - подумал он про себя и ответил:

  М: Да.

  С: Хорошо... Я буду ждать... И ещё раз прости... Спокойной ночи.

  М: Забудь о сегодняшнем дне. Завтра будет новый. У всех людей будет шанс что-то исправить. Спокойной ночи.

  Оба положили трубки. У Михаила всё ещё щемило уязвлённое сердце, но постепенно оно наполнялось спокойствием, переставала болеть голова.

  Тут он заметил, как полная луна вышла из плотных облаков и свет от неё залил всю комнату. Теперь стало белым-бело. И светло, как днём. От этого хотелось петь душой.

  Юноша вдохнул полной грудью, будто зарядился энергией от луны, и, полный умиротворения и чистой радости, заснул.

14 глава

  На следующий день молодые люди вовсю трудились во дворе. Было холодно и зябко, но ни погодные условия, ни трудности не могли остановить двух авантюристов-огородников.

  -Э-э-х, почему сейчас не лето? - усмехался Максим. -Было бы легче по сухому работать.

  -Ничего, - другой вставлял брусья в пазы, - у нас рабочие специально зиму ждут, чтобы асфальт новый начать класть...

  Стройка длилась почти до вечера. По углам будущей теплицы были установлены границы. Совместными усилиями Максим и Михаил набросили на бруски, вбитые в землю, старый ковёр и положили на его края, стелющиеся по земле, большие камни.

  В доме юноши согрелись тёплым чаем и маленьким обогревателем, стоявшем на полу. Максим ел печенье курабье (курабье́ - восточная сладость из песочного печенья) и запивал его сладким напитком. Крошки сыпались мимо тарелки, отчего юноша постоянно смахивал их рукой в сторону. Михаил глядел на эту картину и еле сдерживался, чтобы не придвинуть блюдце соседу под самый нос. Молодой человек делал очередной укус, и вот крупицы опять летели по всему столу.

  -Миш, как учиться дальше думаешь? - делая глоток, спросил он.

  Михаил отвлёкся от крошек и растерянно посмотрел в чашку.

  -Эту сессию закрою. А вот со следующей будет труднее. Не знаю... Мне тяжело теперь уезжать...

  -Вспомни, чему ты учишь Свету.

  -В этом-то и соль. Может, потом, когда пройдёт время...

  -А сейчас? Будешь работать?

  -Скорее всего. Надо поискать варианты. Да и всё равно ведь в армию призовут. Значит, пойду в армию.

  -Я спрошу у мамы. Может, у неё на работе нужны помощники на это время.

  -Спроси, пожалуйста.

  Максим потянул крепкий чай, жмурясь уголками глаз.

  -А как с учёбой у Светы?

  -Этот семестр постараемся закрыть, а с нового года она перейдет на заочку. Мы занимаемся вечером. Я читаю, она слушает. Не знаю, как она теперь к этому относиться, но старается что-то запоминать.

  -Понятно, - юноша водил пальцем по гладкой ручке кружки цвета пепельной розы. - С утра она вела себя как обычно.

  -Я уже теперь не знаю, что считать обычным. Как было раньше или как сейчас. Вчера у неё был очередной срыв. Перед сном она начала стучать по стене, смежной с моей комнатой. Я забежал. Она вся дрожала, просила, чтобы я набрал тебя на её телефоне... Хотя в прошлый настаивала, чтобы я сам тебе написал.

  Михаил кивал, не моргая, и вспоминал тот ночной звонок.

  -В первое время, - продолжал другой, - у неё такое было часто. Мы ругались, сильно ругались. Я даже, бывало, убегал из дома. Но потом сердце оттаивало. И всё. Я уже нёсся со всех ног домой. Расскажи ты мне это до всего произошедшего, я бы не поверил, что стану таким сентиментальным и мягким. Света одна. И я не могу так это оставить.

  Михаил смотрел на собеседника и не понимал, когда произошли эти изменения от послушного, запуганного сына к безумному юноше, а затем к заботливому и понимающему брату. Менялись времена, менялось окружение, менялись декорации, менялся и Максим.

  Первую половину вечера Михаил провёл в комнате Светланы. Девушка опять рисовала пастелью какие-то линии, иногда даже получалось что-то похожее на предметы. Пальцы, испачканные мелками, крепко сжимали разноцветные карандашики. Магнитофон, старый и молчаливый, всё ещё покоился на комоде. Юноша наблюдал за линиями, образующимися на листке, пока оба беседовали на отвлечённые, далёкие от реальности темы. Так легче всего было избежать ссоры. Они вспоминали детство, школу...

  В какой-то момент Михаил спросил:

  -Можно я тебе помогу?

  Девушка оторвалась от занятия и произнесла:

  -С чем?

  -С рисунком.