Тут начался настоящий гвалт. Кто-то возбужденно называл имена возможных счастливчиков, надеясь и самому оказаться в их рядах, кто-то высказывал зависть, прекрасно понимая, что в их число не попадет, кто-то зло вспоминал свою неудавшуюся попытку. Обруд поднял руку и тишина снова воцарилась на поле, слышен был лишь его голос. — из моей сотни пойдут Олег, Арах, Андрей, Макс, Вадар, братья Лия́к и Кожáк, а также Си́вуд, Гурáд и Шéпень.

Лияк и Кожак были два брата из племени марвя́н, невысокого роста, но с железными руками. Освободиться из их тисков было почти невозможно. Они появились в сотне Обруда почти год назад и были его опорой, своим веселым нравом и в тоже время врослой рассудительностью завоевав расположение всех обрудовцев. Остальные трое были дарвéнами, крепкие малые, смуглые, голубоглазые, прекрасно владеющие стрельбой из лука.

Десять обрудовцев вышли из строя и с горящими от счастья глазами встали перед сотниками. Вскоре к ним присоединились еще тридцать отроков из других сотен. Встав плечо к плечу, даже без оружия и доспехов они дышали мощью и уверенностью. Сотники на самом деле выбрали самых достойных.

— Что ж, решение принято и достойные названы. Все могут разойтись и вернуться в гридницу. Ну а наше «исключение» может собрать свои пожитки и строиться здесь.

Так, с легкой руки Обруда, этих парней и вправду некоторое время звали «исключением». Но не долго. Редко когда одно исключение не ведет за собой другое, а вслед за этим, как правило, следует череда последствий. Сотники прекрасно это понимали, своей интуицией предчувствуя последующие события. Но тогда это были только предчувствия.

Обрудовцы и еще десять отроков попали к Могуру, а остальные к Обияру. В тот же день вечером обе старших сотни выстроились перед гридницей и новичкам застегнули на запястьях металлические браслеты с медвежьей пастью. Каждого опоясали боевым мечом, остальное снаряжение ждало их в гриднице. В глазах новичков горели огонь и жажда подвига. Им казалось, что то что выбор пал на них, этого еще мало, они должны в деле доказать, что не зря сюда пришли, что они заслужили это право. Однако никто не требовал от них кидаться в огонь или тут же лезть в бой. Раз позвали, значит достойны, это уже мужи, а не мальчишки. А со смертью повстречаться еще успеют. Сотня Обияра повернула в гридницу, а сотня Могура по его знаку осталась на месте. Могур посмотрел прямо в глаза замершей семерке, его пронзительный взгляд проникал, кажется, до самых дальних уголков души.

— Я не сомневаюсь в том, что Обруд направил к нам самых достойных. И если вы что-то еще не умеете, то здесь научитесь. Да только не в одном мастерстве и отчаянной храбрости сила. Ваша сила и мужество в вашем единстве. Ваше мужество проявится в том, чтобы быть готовым в любое время встать под удар меча и подставить свое сердце под вражьи стрелы, спасая своего друга. И если каждый из вас на поле брани будет знать, что рядом с ним стоят те, кто готов ради него на все, то не будет такого врага, который способен был бы посеять страх в ваших сердцах. Помните об этом!.. Это все, что я хотел вам сказать.

Не успела пролететь и первая седмица их новой жизни, как Могур, вернувшись вечером от воеводы, сообщил, что три десятка гридней из его сотни едут в Кóрчу — самый северный город княжества и главный город Мурáвья.

— Надо дань собранную забрать и на княжий двор доставить. Если все уже готово, то за четыре дня обернетесь, ну а если нет, то на пару дней подзадержитесь. Поедут десяток Тура и десяток Ая́ра, и возьмите с собой наше пополнение из обрудовцев — пусть привыкают. У них старшим Лияк будет. Тур, ты самый старший. Выходите завтра, оружие берите только для легкого боя, но и щиты возьмите. Береженного Корс бережет. Все, идите, готовьтесь.

В сотне была железная дисциплина, никто не посмел ни разу перебить Могура. Но он учел все, поэтому вопросы к концу его указаний отпали сами собой. Дружинники неспешно пошли готовиться к обычной поездке, коих было не мало, и только молодежь выказывала свое волнение.

Утром сотник лично проверил вооружение гридней, которое состояло из легкой брони, круглых щитов для конного боя и постоянных спутников дружинников — меча и боевого ножа. Правда кое-кто прицепил к седлу еще и по боевому топору, а пятерка братьев — по сабле за спиной. Вадар да еще четверо гридней прихватили боевые луки с колчанами. В общем вполне боеспособный летучий отряд. Кони переступали с ноги на ногу, ожидая команды. Оставшись довольным осмотром, Могур махнул рукой и отряд чинно прошелся рысцой по-утреннему Белогочу, и только за его воротами пустился вскачь.

Несмотря на приличное расстояние, к вечеру второго дня отряд прибыл Корчу. Дорога была практически сухой, первые осенние дожди не успели еще превратить ее в непроходимое месиво. Посадник[9] принял их в своем тереме, в большой комнате для гостей. На столы тут же стали накрывать еду и напитки. Посадник, пожилой муж, но еще крепкий телом и духом, не заставил себя долго ждать. Появившись из внутренних покоев, он гостеприимно предложил всем сесть за стол. Лицо его светилось добродушием, но глаза оставались задумчивыми и встревоженными. Под его рубахой проглядывались латы. А на поясе висела сабля. Корча находилась на самой границе княжества и, как все приграничные жители, ее горожане привыкли к войне. Но еще при подъезде к терему дружинники обратили внимание на большое количество вооруженных горожан.

— Скажи нам, посадник, где воевода и что за суматоха в городе? — начал осторожно Тур. — Или опять соседи беспокоят?

— Ты прав, соседи к нам часто наведываются, да только близко к стенам не подходят. Довольствуются тем, что веси да посады по дороге пограбят. Вот и в этот раз гонцы с заставы доложили, что опять гостей незваных ждать надобно. — со вздохом добавил посадник. — воевода отправился узнать все на месте, должен скоро вернуться.

Тут в комнату вбежали два запыхавшихся воина в окружении людей посадника.

— Гонцы, господин! Плохие вести. — доложил один из вошедших и уступил место тяжело дышащим воинам. За столами все замерли, повернувшись к входу.

— Воевода принял бой, но кáнцев больше сотни. Скоро будут здесь, застава их не удержит.

— Вáглов тоже не меньше сотни. Они разбили нашу заставу и повернули не в сторону весей, а в сторону града. Ночью будут здесь, господин.

— Значит, все-таки объединились. — хмуро произнес посадник. — Вот и пришла пора испытаний.

— Значит так, посадник, готовь город к обороне. — мощная фигура Тура уже стояла возле него, остальные дружинники ждали распоряжений, поправляя на себе доспехи. — На этот раз посадами не отделаешься. Я со своими пойду на выручку воеводе. Сможем — вернемся, нет — сам с ваглами воюй. Ну а канцев мы к городу не пустим… — и уже в сердцах добавил: — И почему наместники со своими главными воеводами в Белогоче сидят, а не доверенные им земли охраняют! Шли гонца к князю, посадник!

Не прошло и пяти минут, как отряд уже был на конях. Тур. Не говоря ни слова повел дружинников в сторону ворот. Времени не было и битва им предстояла тяжелая. Хорошо, если хоть кого-то еще успеют застать в живых. Но больше всего Тура беспокоило то, что с ним едет десяток необстрелянных еще юнцов. Хоть и многое про некоторых из них говорили, но все же… ну что ж, теперь они тоже княжьи гридни и другого пути у них нет.

Они не успели еще достаточно далеко отъехать от Корчи, хотя за лесом не видно было уже ни только ее самой, но и ее посадов, как услышали шум сражения. Пришпорив коней. Они вскоре выскочили на большую поляну, где перед ними открылась трагическая сцена. Горстка воинов во главе с воеводой пыталась, по-видимому, отойти к лесу, но на поляне канцам удалось окружить их и сейчас они попросту добивали оставшихся.

— Аяр, ты — с лева, я — с права, Лияк — прямо. — не останавливая коня отдал короткий приказ Тур, и отряд, разделившись на три маленьких лавины, обрушился на канцев, которые превосходили их почти в три раза.