Прямоугольная часть стены сначала выдвинулась чуть вперёд, потом разделилась посредине на две половины, которые разъехались в разные стороны, открыв огромную полукруглую нишу высоко в стене, на уровне головы самого высокого человека на площади. Прямо как столик из-под пола! Если бы я видела такое впервые и Торлас мне не рассказал об этом заранее, я бы тоже подумала, что без проделок какой-то богини не обошлось!

Вся Сцена была отделана золотом, на высоких стенах полукругом висели огромные горящие светильники. Свет солнца и этих факелов отражался золотом стен, создавалось впечатление нереальности происходящего, как будто весь этот Экран светится и зависает над площадью Мерев. Все люди в толпе стояли с разинутыми ртами, и я в том числе. Тем временем снизу, как из-под земли, поднялась фигура, укутанная в алый с золотом плащ. Сердце пропустило удар, неужели это Нут? Но нет, фигура распахнула плащ и оказалась каким-то лысым стариком в роскошнейшем халате. В толпе зашептали:

– Это Шадиз! Верховный жрец Сулистана!

Я бы и так догадалась, что он жрец, ведь такие как он утащили меня с этой как раз площади в заточение! Я-то знаю, на что способен только один взгляд такого жреца! А он уже начал вещать, громко, нараспев, завораживающе бархатным голосом, и его было прекрасно слышно в каждом уголке этой громадной площади.

«Давно это было, настолько давно,

Что ныне живущий и живший тогда,

Когда ещё лет не считали и счёта не знали

Не вспомнит имён тех героев.

Лишь камни в вершине горы Сулины,

Да пара песчинок на дне Шелкового Залива

Расскажут правдивей историю эту,

Воспетую людом простым Сулистана.

Жили тогда на Эдоме лишь птицы,

Звери лесные, степные и горные тоже,

А человека, мудрого, сущего тайны и знаний,

Не было, были лишь низшие люди топури.

Ни языка те не ведали, ни ремесла и ни веры.

Жили охотой, войной, разрушеньем и силой.

Матерь Природу они не уважали, не чтили,

И, как в ладу с миром жить совершенно не знали.

А мир наш, тем временем, был так богат,

Что сотнями лет могли жить неразумные люди,

Рыбу ловя в полноводной реке и охотясь

Всё время в одной только роще.

Многоводные реки полны были рыбой,

Дичью кишели могучие чащи и лесы,

В небе безбрежном свободно парили

Птицы чудные и ящеры, смертные ныне.

И посреди этой пышущей дичи

День пришёл светлый, великий

И озарил мирозданье слепого Эдома.

У берегов Шелкового сегодня Залива

Короб громадный плавучий разбился о скалы.

Скроен был весь из металла и древа

И наивысшим искусством отделан.

Вышли оттуда прекрасные девы

Юноши тоже, прекраснее Лели.

Тридцать и три, столь высокого роста,

Что и до пояса им не доставали топури.

Не было у тех прибывших ни волоска

Ни морщинки на их божественном теле,

Кожа была их бела, как меловая пещера,

Но красотой затмевали их богоподобные лики.

И вышли топури несчастные к ним,

И низко им в пол поклонились,

Чувствуя так превосходство прибывших.

И в тот же миг осознанья

Приобрели они дар человеческой речи.

И нарекли всех прибывших к Эдому

Белыми Богами, или ещё Великанами.

Здесь же, на берегах Шелкового Залива

Город великий они возвели и Сулом назвали

В честь самой старшей светящейся девы.

И стали топури тем Белым Богам поклоняться,

Но те объяснили, что вовсе они и не Боги,

А те же созданья из плоти и крови,

Только намного вперёд развитые.

Раньше они населяли далёкий на северо-западе остров,

Очень большой, дважды крупнее Эдома.

Но поглотила его с плеском пучина морская,

И только тридцать и три спастися сумели.

Первое время жили они, множились меж собою,

А неразумных топури только наукам учили,

Но не прошло и четыре столетия,

Как расселились они по всему Эдомию.

Так же топури стали умнее и по развитию выше,

Белые Боги стали уж с ними мешаться,

В жёны, в мужья себе брали красивых топури.

Так от слиянья кровей столько разных

Произошли и все ныне живущие люди.

Но ближе всех и по крови, и по развитию тоже

К тем Великанам лишь Принцы по Крови

И родовитые девы из клана сфеидок.

И вот сегодня мы радостный день восхваляем,

Давший нам, миру дитя, что весь мир обуздает!

Так что смотрите, узрите, как мать Принца Крови,

Нут Всеблагая, здесь жертвы воздвигнет

На четырёх тех священных животных,

Кровью зверей непорочной дитя то омоет!»

Жрец воздел руки к небу, и снова над нашими головами грянули трубы. Я вздрогнула и как будто очнулась ото сна, так меня впечатлило и заинтересовало выступление Верховного жреца. Правда, я уже забыла, как его имя.

Сильная рука обхватила мою талию, и громкий голос Торласа прозвучал чуть ли не на всю площадь:

– Пойдём, красивая, я покажу тебе кое-что поинтереснее бычьей крови.

Несколько человек из толпы рядом с нами обернулись, нахально и с пониманием ухмыляясь. На ухо же он прошептал:

– Сейчас выйдет ведьма, и я боюсь, что она может тебя учуять! Подыграй мне!

– О, да я прямо чувствую, что у тебя большой… потенциал! Ха-ха-ха… Пойдём, мне нужно удостовериться. – Я пыталась вести себя развратно, не знаю, насколько хорошо у меня получалось, но из толпы кто-то крикнул:

– Меня проверь! У меня потенциал больше! Что бы это не значило! – вокруг все захихикали, а меня немного затошнило. Какие они мерзкие и низкопробные людишки, прямо как дикие топури из песни Верховного жреца.

– О, ты будешь следующим, львенок! – промурлыкала я, не смотря на всепоглощающее отвращение.

– Ну уж нет, на сегодня ты только моя! – рявкнул над ухом Торлас не своим голосом. Он резко привлёк меня к груди и впился своими губами в мои. Это было грубо, но, к сожалению, необходимо. Тут же он увлек меня за собой, не обращая внимания на похабные шуточки, доносящиеся из толпы.

– Прости меня, прости, прости… – шептал он мне на ухо. Я понимающе сжимала его руку.

Тут толпа снова заволновалась, я хотела посмотреть, что там на сцене, но Торлас отвернул мою голову оттуда.

– Не надо. Нас уже ждут! Идём.

***

Как мы вышли из Сула я запомнила плохо. Просто было очень страшно. Везде мерещились шпионы, в каждом встречном лице я видела черты Нут. Торлас шёл твёрдо, как будто каждый его шаг был отрепетирован и отработан. Я всецело доверяла ему, и даже не спрашивала, куда мы идём. Лишь бы прочь из этого необъятного отвратительного города.

Сейчас Врата Северной Звезды были уже позади, и их не было даже видно. Мы взбирались на небольшой холм, на вершине которого начинался густой хвойный лес. Как я поняла, нам надо было именно туда.

Я с жадностью вдыхала свежий, сладкий воздух свободы. И пусть мы шли без остановки уже несколько часов, пусть тело моё, и без того ослабленное, ныло и болело, я чувствовала себя как никогда счастливой! Я не видела солнца и зелени уже много месяцев, и каждая травинка, каждое облачко приводили меня в восторг. Сейчас я бы согласилась просто жить в лесу, в шалаше или в пещере, как наши далёкие предки…

– Слышишь? Лошади! – Торлас остановился, прислушиваясь. И правда, я тоже уловила чуть слышное ржание лошадей. – Ну, вот, мы на месте.

Кое как мы взобрались-таки на возвышенность и быстро нашли узкую извилистую тропинку, ведущую куда-то вглубь леса. Торлас шёл впереди очень настороженно, не выпуская из рук кинжал, я тоже постоянно оглядывалась, хотя ни позади, ни впереди не было даже намёка на чьё-то присутствие. Но чем глубже мы заходили в лес, тем более отчётливо было слышно присутствие теперь уже не только лошадей, но и разговоры как минимум троих или четверых людей. Правда, слов разобрать было невозможно.

– Видишь эту зарубку на дереве? – обернулся ко мне Торлас, показывая на ствол высоченного кедра, на коре которого был вырезан причудливый знак. – Значит это наши, нам туда.