– Кажется, понимаю. То есть он мешал ритуалу, но скрытно?

– Именно.

– А не орал, так как все силы ушли на защиту?

– Ага, но это его не спасло. Мы взяли уродца за грудки, посмотрели в его бесстыжие злые глаза и выбросили в пучину, там ему самое место. Он никогда не вернется, слово коменданта.

– Охотно верю.

– А теперь мне пора. Я обещал, что мы отправимся после ритуала.

– Вы можете остаться.

– Нет-нет, ваше гостеприимство льстит мне, но всему есть предел. Да и мы уже отстаем от графика, поэтому дальнейший путь будет очень-очень сложным, – Нана начал нервничать, слишком долгий разговор.

– Хорошо, возьмите это. – Коротышка протянул обманщику кошелек.

– Я не могу, мы работаем бесплатно.

– Нет. Я настаиваю. – Староста насильно вложил в руку мошенника кожаный мешочек с монетами, последний, который у него был. Хотя старик этого еще не знал.

– Спасибо. – Вожак изобразил смущение и быстро ретировался. Времени оставалось критически мало. Скоро люди перестанут обсуждать произошедшее и пойдут домой, где их будет ждать неприятный сюрприз.

Лагерь был полностью собран, а люди уже залезли на повозки. Именно во множественном числе. Кто-то успел выкрасть большущую телегу вместе с четырьмя лошадьми. Нана запрыгнул на место кучера, посмотрел на свою правую руку и, получив утвердительный кивок, жестом приказал выдвигаться. Он тряхнул поводьями, и лошади сорвались с места. Удивительно, что хилые лошадки с такой легкостью тащили большую телегу, нагруженную украденным имуществом и телами.

Крик послышался, когда шайка уже скрылась в лесу. Атаман уловил оскорбления лишь краем уха, но этого хватило. В груди у Наны что-то защемило. Ему совсем перестал нравиться такой способ заработка.

Они провели почти весь день в пути, изредка останавливаясь для обеда. Под конец лошади сильно вымотались и уже с трудом переставляли ноги. Несколько раз Нана позволил товарищам взять управление, но большую часть пути провел в гордом одиночестве.

– Неплохо вышло, – послышался голос Яромира. – Погони нет, добычи уйма.

– Именно так, только надо будет свернуть на перекрестке и добраться до одного города, не помню, как называется. Что-то конское было.

– Сейчас посмотрю. – Мужчина достал карту.

– Как там Симон?

– Прекрасно. Малыш играет в прятки.

– Что? Где он?

– В сундуке, во второй повозке. Мы сундук украли. Хороший, качественный, с гравировкой. Такой красивый, а эти глупцы вонючую одежду там хранили. Зато Симону понравилось, он там с легкостью поместился и как бы спрятался от нас. Вот мы и делаем вид, что его потеряли, а он там хихикает. Лот тоже там. Спасибо, что приказал забрать его со всеми бумагами.

– Я же обещал. Так… Мы сейчас здесь… Все понял. Нам надо проехать еще шестьдесят километров прямо, а потом свернуть налево вот здесь, а затем опять прямо. Простейший маршрут. Там и леса никакого нет, так что заночевать можно где-то в поле, – сказал Нана. Он чувствовал легкий дискомфорт внизу спины. Долгое сидение на дубовых досках сказалось. Атаман снял свой камзол, положил его на доску и сел сверху. Стало немного легче.

– Помнишь наш разговор?

– Какой из?

– О том, что это твое последнее мошенничество.

– Помню. Сожгу, как только разойдемся.

– Тогда доставай огниво. Я и Лот сойдем на том повороте.

– Что?

– Я же говорил, что мне надо будет уйти в другом направлении. Там есть дорога в Новый Мизбург.

– Я думал, что ты с нами пробудешь еще несколько дней. До Мизбурга неделя пути по этой дороге. У тебя корма для лошади не хватит.

– А я без лошади буду. Крамольным запрещено верхом ездить, забыл?

– Забыл. Останься еще.

– Хватит. И так плохо, а ты только хуже делаешь. Мир сам себя не спасет, а мне надо в Мизбург.

– Хорошо. Никакого нытья.

– Спасибо, пойду попрощаюсь со всеми.

– Надеюсь, мы скоро увидимся. Ну, когда мир спасешь, конечно.

– Я тоже надеюсь на нашу скорую встречу, – Яромир улыбнулся и подмигнул, прекрасно понимая, что больше никогда не увидит никого из их шайки. Преступники обречены получить наказание, а они натворили достаточно, чтобы сурово покарали их всех, без исключений.

Мужчина шел по улицам, оглядываясь по сторонам и пригнувшись. Повсюду валялся мусор и осколки стекла, которые еще днем были красивыми сувенирами и символами Усть-Горы. Их острые края пробивались сквозь дешевую обувь и резали кожу. Больно и совсем не гигиенично, но у преступника не было выбора. На стенах были факелы, освещающие несколько ближайших метров. Но торговец старался оставаться в темноте. С такими долгами, как у него, попасться страже страшнее любых ран.

Преступник вышел на знакомую ему с самого детства улицу. Место, где его родили, где он попрошайничал в пять лет, прятался от взрослых в фиванских руинах, когда был ребенком, где впервые попробовал голубой амарант. Мрачное место, но единственное безопасное в проклятом городе. Вокруг столько крамольных, что даже самые глупые коменданты не рискуют сюда заявляться. Однако мужчина решил перестраховаться: он по памяти нашел здание, во дворе которого его впервые избили, и присел на корточки. На земле лежал небольшой алтарь, похожий на тысячи других по всему городу, но не точно такой же. Хозяев, принявших такую форму, никогда не существовало, слишком уж похожа статуя на человека.

У алтаря лежало яблоко – условный знак, что никаких подозрительных личностей поблизости не обнаружено. Только стражники, которые не представляют серьезной опасности даже в такой сложной ситуации. Мужчина огляделся вокруг и выбрал подходящий маршрут. Преступник сделал вдох, покачал головой и отправился к спрятанному складу. Большую часть пути пришлось провести в абсолютной темноте, держась от огня подальше. Вдалеке слышалось постукивание каблуков солдатских сапог о старую брусчатку. Мужчина подошел к неприметному зданию и приоткрыл дверь. Внутри было темно – еще один хороший знак. Он зашел внутрь, стараясь не задеть кучи хлама, выполняющего роль сигнализации.

– Игнац? – прошептал кто-то, прячущийся в комнате, голос был еще высоким, будто говорящий был в переходном возрасте. Последствие смерти в юном возрасте, в чем-то оставившей юношу навечно восьмилетним.

– Да. И тебе привет. Хвоста не было? – Преступник начал проверять тряпки, выполняющие роль штор, на предмет наличия дырок. Убедился, что ни одна живая душа снаружи не сможет понять, есть ли кто-то в здании.

– Был. Один из тех комендантов дежурил у моего дома, но мне удалось его обойти, кажется. – Говорящий чиркнул спичкой и зажег небольшую лампу, сделанную специально так, чтобы давать совсем немного света. Едва ли достаточно, чтобы увидеть написанное на бумаге.

– Учитель говорил, что никогда нельзя оставаться неуверенным. – Торговец подвинулся ближе и снял с лица платок. Несмотря на темноту, были видны глубокие шрамы – последствия разговоров с комендантами. Схема, созданная два десятка лет назад, была очень надежной, но даже она не могла полностью защитить от произвола жандармов.

– Пока учитель оставался с нами, коменданты не были так настроены.

– Глупости. Законники всегда искали выгоду, а лучшего пути, чем вымогательства, они не знали. А теперь доставай бумаги и объясни, что происходит с гаванью.

– Да. Вот они, все счета за месяц, кажется.

– Кажется или все?

– Я… не знаю, сейчас пересмотрю.

– Я подожду, – сказал Игнац и откинулся на спинку стула. Постоянная неуверенность мальчишки раздражала преступника. Их дело – выращивать, перевозить, хранить и продавать голубой амарант, на который необходима лицензия, недоступная крамольным. Неуверенность недопустима, и любого другого уже давно бы прогнали взашей. И все же Игнац чувствовал в малыше потенциал, небольшой, но все же. Если бы ребенок смог встретиться с учителем, стал бы отличным бухгалтером. При мысли о наставнике Игнац улыбнулся. Прошло уже десять лет с их встречи, а значит, скоро гений вновь объявится. Уж он-то сможет разобраться и с жадными комендантами, и с перевозчиками, и с главным врагом их мира – стареющим.