Но, в конце концов, он решает ответить:

– Можно это назвать и так… Можно, пожалуй. Видите ли, Эф_Имер, из тех, кто пострадал от изобретения так называемого Стрелка, повезло пока только вам.

Тут снова ложится тоненькая полоска молчания. Как холодный лунный луч из приоткрытой двери.

– А мне… Меня попросили придумать способ… сделать так, чтобы повезло кому-то еще. Попросили остановить наномехов. Заставить их прекратить выполнять свою задачу. Такая вот… важная поделка. Для Совета Голосов, как вы правильно подметили. И хотя в Совете Голосов сидят умные люди, которые прекрасно понимают, насколько эта проблема неординарна… насколько она выходит за пределы того, что я делал до сих пор… они все равно верят, что у меня получится.

Ментор распускает узел волос на затылке, потом завязывает заново. Может быть, ждет от меня вопроса. Но я молчу. Только сдвигаю на затылок медный шлем от Кар_Вай, поудобнее устраиваю правую ногу на колене левой, в очередной раз отмечая красоту швов на своих пижонских буутах. Сейчас мне уже не нужно цеплять ментора ядовитыми вопросами. Гораздо интереснее позволить ему выговориться без подсказок.

И ментор меня не разочаровывает. Еще раз поправив свою старомодную прическу, он продолжает:

– И вот теперь вы, вероятно, думаете: почему же этой проблемой занимается Симеон Ро, а не какой-нибудь маэстро из Зеленой Спирали? Я тоже много раз задавался этим вопросом… Хорошо, допустим, у маэстро из Зеленой Спирали полно более глобальных задачек, чтобы поломать свои сложно устроенные головы. Мы ведь все еще довольно обременительны для планеты. И космос по-прежнему лучше освоен орфами, чем учеными. Так что… помощи, скорее всего, ждать не стоит. По крайней мере, пока это остается локальной проблемой. Может, разве что Олислава Ежи_Вель согласится на время оставить свою тему… Я понимаю, почему ее не хотят отвлекать – у нее редкая специализация, и ее удивительно устроенный разум сейчас решает свои важные задачи… А значит, именно мне предстоит изобрести способ воздействия на этих микроскопических мехимер… О которых мы, кстати, знаем только с ваших слов.

Впервые с момента нашей встречи Ро смотрит прямо на меня. И на этот раз мне трудно сказать, что нервирует сильнее: холодное дуновение от дверей, взгляд-которого-нет – или вопросительное внимание ментора.

– Просто… вы же знаете: в тех данных, которые эскулапам удалось извлечь из вашего мозга и из вашей крови, не нашлось ничего, что подтверждало бы эту теорию.

Ро опять отводит взгляд. Как будто на обгрызенный ноготь ему смотреть приятнее. Но говорить продолжает:

– Нет, я не намекаю на то, что вы все придумали. Что вы обманываете нас… или даже сами себя. Просто мне сейчас очень нужна хоть какая-то подсказка, а взять ее неоткуда. И, понимаете, любая информация может оказаться этой подсказкой. Но вы очень… последовательно обходите молчанием подробности своего… контакта с наномехимерами.

– Я рассказал все, что могу.

– Но не все, что помните, – даже не спрашивает, а отмечает Ро.

Лысого мантикора ему на шею за догадливость.

Я неопределенно пожимаю плечами.

Ментор кивает. Вряд ли мне, скорее – своим мыслям.

– Возможно, это что-то достаточно… болезненное. И вы вправе оберегать свой психологический комфорт. Вправе не поступаться им ради посторонних людей. Я бы скорее удивился, если бы вы… решили иначе. Но я попрошу вас хотя бы выше ценить мое время. И не беспокоить меня такими вопросами, на которые в состоянии ответить сами.

Вот ведь! Назвал меня лентяем, трусом и эгоистом, не использовав при этом ни одного из этих слов. Мастерство, достойное уважения. Я бы даже похлопал, только он не поймет. И, скорее всего, примет за издевку.

Не дожидаясь моего ответа, Ро поднимается и выходит из мастерской.

А я задумчиво щурюсь ему вслед. Примерно секунд десять. Пока до меня не доходит, что я остался в мастерской один.

Возможно, это удачный момент, чтобы побороться с бессмысленным страхом. Но я его упускаю.

Все равно мне лучше думается на ходу.

Не торопясь, я возвращаюсь в свою студенческую келью, а по дороге разбираю по косточкам наш разговор – если можно так назвать монолог Ро, разбавленный парой моих реплик.

Веских причин, чтобы вычеркнуть ментора из списка подозреваемых, у меня по-прежнему нет. Но сделать это все же хочется. Чутье настаивает, что Симеон Ро – правильный парень. То есть, правильный слизняк.

Да, его настойчивые попытки разговорить меня на тему я-второго выглядят подозрительно – если считать их попытками экспериментатора узнать подробности о своем эксперименте. Но нет, не очень похоже. Скорее, его хребет действительно потрескивает от возложенной Советом Голосов ответственности. Но он скорее сломается, чем попробует скинуть ответственность на хребет покрепче… Даже на плечи этой почти мифической фигуры… как там ее… Олиславы Ежи_Вель? Имечко как у орфы. Наверняка даже в какой-нибудь стихотворный размер укладывается. Спросить что ли у Белого во время очередной встречи в архиве? Так, забавы ради…

Но для того, чтобы иметь право на забавы, сначала надо продемонстрировать рыцуцикам свою серьезность и полезность. И если с первой у меня все в порядке, то со второй еще предстоит поработать. Судя по всему, опять ночью.

Обосновавшись на кровати, я разворачиваю кубик и начинаю изучать информационный след Петруши Элоя. О нем на данный момент я знаю только три вещи: ему совершенно не подходит его второе имя, он не учился в Песочнице, и он единственный, кроме меня, кто очнулся, пусть и не в здравом уме.

Первый же нырок в Ноо приносит мне любопытную информацию: около двенадцати лет назад Петруша Элой стал героем скандала. Что-то связанное с химией, сладостями и страстями.

От погружения в детали меня отвлекает стук в дверь. Что само по себе неожиданно – нечасто ко мне кто-то стучит. Но еще неожиданней оказывается личность вечернего гостя.

– Рур? Ко мне и без респиратора? Неужели не боишься подхватить мизантропию? Заходи-заходи, я как раз полную комнату надышал.

Я переигрываю, причем сильно.

Вот и рыцуцик морщится, нервно переступая с одной мосластой конечности на другую. Он одет так, будто только что пришел с улицы, или наоборот – собирается уходить.И ему, судя по закушенной губе и складке между бровями, было непросто постучать в мою дверь.

Я выдыхаю. Снимаю со своей голой пятки щекотную рыжую волосину, загадочным образом уцелевшую после визита мехозяйки. И пробую заново:

– Что-нибудь случилось?

– Нет. Пока нет. Но у меня есть одно дело… Оно не имеет отношения к Стрелку, только к тебе. Точнее, будет иметь… если ты согласишься.

– Занятно. Будешь рассказывать на пороге или зайдешь?

Я отступаю в комнату, устраиваюсь на кровати и всем своим видом демонстрирую готовность слушать.

Рур заходит и оглядывается. Хотя любоваться в моей келье, откровенно говоря, нечем. Мне больше нравится обставлять всякими интересностями внутренний мир, поскольку внешний, на мой взгляд, и так перегружен ненужными вещами.

– Лаконичненько живешь.

Я молча пожимаю плечами.

Поскольку Рур отвлек меня от работы с Ноо, кубик так и стоит развернутым на кровати. Взгляд рыцуцика цепляется за него.

– Занимаешься?

Кажется, «личное дело» стоит у Рура колючим комком в горле и пока что сопротивляется попыткам извлечь его на свет.

Я проявляю удивительное для себя самого понимание – и терпеливо поддерживаю вступительный разговор ни о чем:

– Можно сказать, занимаюсь. Вопросами, которые касаются одного хитрожопого субъекта и нескольких бедолаг в эс-комлпексе.

– Что, решил поискать Стрелка в Ноо?

– А это не такая смешная идея, как тебе кажется. Только надо точно знать, что ищешь. Так что пока…

Долю секунды я сомневаюсь: говорить ли?

Но какая разница – завтра в архиве мне так и так предстоит вытряхивать свой небогатый улов перед всей компанией.

– Пока я копаюсь в биографиях подстреленных. Пытаюсь понять: почему именно они? Что у них общего между собой? И что общего со мной?