В салоне Тойоты работал кондиционер. Кряхтя, забралась на пассажирское сиденье. Какой придурок придумал, что в джипах круто ездить богатым дядькам. В них залезать красиво можно, только если у тебя рост под два метра, как у Васька. Поэтому я, со своими метр шестьдесят, похожа на тюленя в зоопарке, что взбирается на мостик. Кое-как пригнездилась и вздохнула. Не люблю большие тачки. Не знаю, почему. Неуютно я себя в них ощущаю. Давят пространством и роскошью.

Луганский уселся рядом, бросил на меня недовольный взгляд и взялся за рычаг коробки передач.

– Я надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию по дороге в офис, Евгения Николаевна? – спросил он с издевательским акцентом на моем имени.

– Не жажду, – в тон ему ответила я.

– И все же я настаиваю, – отрезал он и начал разворачивать машину.

Возмущаться не стала. А смысл? Нам же не по пятнадцать лет. Хочет поговорить? Да пожалуйста!

Ехал он медленно, осторожно притормаживая на ямах и кочках.

– Сколько вам лет? – вопрос был несколько неожиданным.

– Вам никто не говорил, что задавать подобные вопросы женщине – дурной тон? – мгновенно отреагировала я.

– И всё же. Если не секрет?

Разозлилась от его пакостливого тона. Говорит так, словно хочет уязвить одним только вопросом.

– Секрет, – спокойно выдала я и добавила, – но если вы желаете узнать обо мне побольше – обращайтесь к своей секретарше. Уверена, что она не откажет в любезности.

Он замолчал, размышляя. Я упрямо смотрела на дорогу. Молчание затягивалось. Я не выдержала первой.

– Что с соляркой делать? Мне оформлять данные результаты, – демонстративно помахала своей тетрадкой, – или запретите?

– Оформляйте, – равнодушно пожал плечами он.

Я удивленно вскинула брови. Он перехватил мой взгляд и устало вздохнул.

– Мы же не хотим, чтобы до Управляющей Компании дошел слух, что новый экономист в доле с подлыми расхитителями богатства Петермана, нажитого непосильным трудом?

– И кто скажет? – еще больше удивилась я, – Сергей Иванович? А разве он не ваш… м-м-м… кадр?

Луганский отрицательно покачал головой. Теперь понятно, зачем меня вызвали в поле. Проверяли. Всё тут и без меня знают. Просто не могут так сразу всё руководство поменять. Вот и действуют потихоньку.

И вправду придется оформлять. Стало совестно как-то. На самом деле я уже успела просмотреть зарплатные ведомости за несколько прошлых месяцев. Простым работникам платили крайне мало. И ежу понятно, что, если тракторист не сворует солярку, то сворует запчасти, не запчасти, то зерно. А если еще и эту лавочку прикрыть, то будет Луганский один в поле батрачить.

Когда я только начинала свою трудовую деятельность, то была полна вдохновения разоблачить всех и вся на воровстве и транжирстве. Поначалу было даже немного приятно. Все уважительно кивали головами, называли только по имени-отчеству. А на самом деле тихо ненавидели лютой ненавистью и за глаза обзывали не иначе как «пигалица». И со временем до меня стало доходить – не всё, что кажется правильным, является таковым на самом деле.

Вот взять хотя бы сегодняшнего мужика на тракторе. Трудяга. По две смены тянет, чтобы семью прокормить и солярки слить побольше, потому как ему два полных бака нальют. Много слить не получится. Литров сорок, может пятьдесят. А это попросту килограмма два мяса. А что такое эти два килограмма для семьи, где трое детей? Вот-вот. И сколько он в год сворует?! Тысяч на сто, двести? А всё вместе – три-четыре миллиона? А это только сотая часть всех годовых затрат. Даже трактор, на котором он пашет, стоит в два раза дороже.

– Я надеюсь, вы больше наведываться в поле не станете?

Вздрогнула и вынырнула из своих невеселых размышлений.

– Что значит «надеетесь»?! – возмутилась я. – Это, вообще-то, мои прямые обязанности.

– Значит, я в вас ошибся… – протянул он грустно.

Ошибся? Робин Гуд хренов! Я закипела от негодования.

– Предлагаете прикинуться, что ничего не умею и не замечаю. Так не пойдет. Как бы я ни понимала всех ваших мотивов. Ненавижу выставлять себя на посмешище.

– А я вот этим последние пять лет только и занимаюсь! – внезапно рявкнул Васек и нажал на тормоза. – Посмотрите вокруг! – он театрально развел руками. – Вы думаете, господину немцу нужна эта зачуханная деревня с вонючими коровами и бесконечными неурожаями?

Я скрестила руки на груди и подозрительно прищурилась:

– И вы думаете, что мне до нее есть дело? Может, я сегодня побегу жаловаться Елене Васильевне?

Васек как-то загадочно улыбнулся.

– Я неплохо разбираюсь в людях, а дед Сеня еще лучше.

Сплетничали, значит обо мне. Вот ведь болтун старый! Как бабы, ей богу!

Я молча уставилась на раскинувшееся перед нами заросшее поле и овраг за ним. Восхитительное зрелище и немного страшное. Красивая наша земля в своей необузданности, в неправильности и бескомпромиссности. Из крайности в крайность. И я сама такая же. Здесь все просто, без приукрас и лишней мишуры. Даже дышится по-другому. Свободнее.

– Ладно, – наконец недовольно пробурчала я, – постараюсь по возможности не встревать. Но больше не нужно показательных выступлений на совещаниях, как в прошлый раз. Вы уже поняли, что я ужасно мстительна?

Васек широко улыбнулся во всю свою обаятельную рожу и протянул руку.

– Идет.

Я неуверенно пожала его ладонь. По опыту знала, что нельзя заключать сделки с такими козлами, как Луганский, но другого выбора у меня не было. Мне тут долго работать и лучше с ним, чем против него.

Теперь я прекрасно понимала всех, кто не смог с Васьком сработаться. Он просто выживал их в самом начале, не дав толком осмотреться. Экономисты – это чаще инфантильные девицы с наманикюренными пальчиками. Те, кто поумней да постарше, не ищут работу в селе. По опыту знают, какая здесь засада. Одна я, дура романтичная, нахожу приключения на свою задницу. Смотрю на самодовольное лицо своего директора и улыбаюсь. Ведь приключения – это так здорово!

Последующие несколько недель прошли как в тумане. Помню только, что много, просто неприлично много работала. Даже в выходные. Спешно пыталась создать хоть какое-то подобие приличной аналитической базы, чтобы быстрее поставить свою работу на поток, а не хвататься урывками.

Домой приходила поздно, чтобы хоть как-то помогать дедам по хозяйству. Обещание свое помнила и оттого каждый вечер, глядя на ухоженные грядки помидоров, становилось жутко стыдно. Баба Валя успокаивала меня:

– Али я сама без рук и ног? А ты вон как устаешь. Совсем этот изверг, – это она про Васька, – упахал девку. Того и гляди в обмороки падать начнет.

Про то, что это вовсе не Луганский меня упахал, а я сама себя, благоразумно решила промолчать. Директора вообще в последнее время в конторе практически не наблюдалось. А если и появлялся, то такой злой, что мимо его кабинета все, включая Елену Васильевну, ходили на цыпочках. Потому я была безмерно рада, что о моей скромной персоне директор не вспоминал.

Наконец, настал тот счастливейший из вечеров, когда я, завершив свои раскладки, выключила компьютер и с чувством глубочайшего удовлетворения вздохнула. Выглянула в распахнутое настежь окно и глубоко втянула в легкие свежий вечерний аромат. Буквально только что прошел мелкий дождик, и запах мокрого асфальта приятно щекотал ноздри.

Сегодня была пятница. Значит, завтра непременно на пару с дедом Сеней пойдем полоть картошку. Сегодня как отдохну, как высплюсь.

– Ты занята? – в дверной проем без стука просунулась аккуратно причесанная голова юриста.

– Не-а, – счастливо улыбнулась я, – я закончила!

– Здорово! – в ответ заулыбался Андрюха. – Может, стоит отметить?! У меня коньяк есть.

Призадумалась. Машину можно и здесь оставить. Вот только ехать на чем? Ах, да. Тут же имеется какое-то местное такси. Слава богу, мне аванс выдали на той неделе. Поэтому я вполне могу себе позволить немного выпить и расслабиться.