Однако теперь мы единогласно выступили за то, чтобы продолжать нашу деятельность с двойным усилием и рвением. На это нас натолкнула ваша, Александр Дмитриевич твёрдая позиция и ваша находчивость по вопросам государственной важности!

Спешу вам сообщить, что масоны, паразитировавшие Думу, оказались совершенно беззащитны после решения перенести сессию на более ранее число!

Однако другая часть многоголового змия активна как никогда, о чем достоверно и непосредственно свидетельствует приезд мерзавца Терещенко в Петроград и недавняя деятельность еще одного мерзавца Хатисова, о коих случаях вам наверняка известно.

Не устану твердить, что вы храбрец господин министр! Хотя я бы на вашем месте ходила и оглядывалась — если эти люди записали вас во враги, то тут никакая охрана не поможет…

Масоны это паразиты. Они повсюду — армия, Дума, торгово-промышленные круги и даже среда либеральной оппозиции. Ложи в России поддерживают связь со Францией откуда и идёт вся эта зараза через небезызвестного вам князя Урусова. Они, как нависшее над головой лезвие топора, дожидаются часа, когда смогут привести в действие свой смертный приговор нашему государству. Он плетут заговоры, интриги и подлости во множественном числе… Нам нужны активные действия, Александр Дмитриевич, только так мы сможем выкорчевать заразу с русской земли и погнать ее из России поганой метлой.

Боже царя храни

Елена Полубояринова»

Протопопов перечитывал письмо дважды. А потом всю дорогу размышлял о его содержимом. По приезду в министерство и зайдя в кабинет, он решил избавиться от письма, пропустив его через шредер. Ощущение было такое, будто он держал в руках не письмо, а какую-то санную тряпку. Жуткий дискомфорт. Наблюдая за тем, как мелкие лезвия измельчают бумагу, Протопопов понимал, что это письмо ничто иное, как натуральная взрывчатка и фитиль этого динамита уже подожжен.

Послание госпожи Полубояриновой подтолкнула его к тому, что надо действовать дальше, маховик продолжает раскручиваться, революция на носу. Одновременно, это письмо подсказало министру — что делать.

Год 1917, январь 11,

квартира А.В Амфитеатрова, Петроград

Утро началось с того, что Протопопову доложили о Родзянко. Михаил Васильевич, наконец проявил себя после нескольких дней непрерывного пребывания дома, где он по словам наблюдателя предавался плотским усладам в виде закладывания за воротник рюмок коньяка.

Одна за одной.

Одна за одной.

Теперь же выяснилось, что он намедни отправился на встречу с Терещенко. И там эти двое о чем-то долго беседовали с глазу на глаз. Курлов, рассказавший об этом Протопопову, выразительно провёл большим пальцем по своему горлу, предлагая решить вопрос категорично и раз и навсегда, чтобы больше о нем не вспоминать.

— Двоих сразу, а то ведь погорим, — заключил генерал. — А так, баба с возу — кобыле легче.

Остановил Александра Дмитриевича от приказа тот факт, что господа Родзянко и Терещенко не конспирировали встречу, а общались за столиком одного из ресторанов в центре Петрограда. Конечно, Родзянко отдавал себе отчёт в том, что за ним установлена слежка и любой шаг, который покажется подозрительным, приведёт к попытке его ликвидации. Именно поэтому он выбрал для встречи ресторан — многолюдность значительно затрудняла успешный исход покушения. Но отчего-то министр верил, что ставка, сделанная на Михаила Васильевича оправдает себя в скором времени и Родзянко внемлет тем словам, которые произнес Протопопов после «дуэли». Ведь ресторан прямо указывал на то, что темы особой важности господин думский председатель не намерен поднимать.

— Мочим? — Курлов оперся руками о стол, ожидая приказ.

Протопопов покачал головой.

— Обожди, успеется.

— Рискуем, Саша. Ой наломаем мы с этим Родзянко дров. Зря ты так с ним нянчишься, не к чему это.

Генерал вышел из кабинета, грохнув дверью, но спорить не стал. Взвинченный и накрученный. Понятно, чего опасается — если с Родзянко «не стрельнет» задумка и выгорит, то вариантов вырулить не останется.

Совсем.

Долго раздумывать над правильностью или неправильностью принятого решения не пришлось. Зазвонил телефон.

— Протопопов на проводе.

— Александр Дмитриевич, у нас громкое убийство, — пролаял в трубку Кирпичников, явно возбужденный.

— Кого достали?

— Амфитеатров Александр Валентинович.

Протопопов при этом сообщении крепче сжал трубку, бросил взгляд на свежий выпуск «Русской воли», лежащий на столе. Только ведь почитал статейку "ту самую".

Вышла.

— Диктуйте адрес, я выеду лично.

Звонивший Кирпичников продиктовал адрес. Протопопов записал его на клочке бумаге, бросил трубку и зашагал к выходу из кабинета.

Тридцать минут спустя он уже был на месте преступления. Амфитеатров был повешен всего несколько часов назад в спальне своей квартиры. Его жене и детям повезло, что в этот момент их не было дома, и они провели ночь у родственников, не застав ночного кошмара. Отчего-то Протопопов не сомневался, что убийцы Александра Валентиновича не пожалели бы никого.

Протопопов смотрел на медленно раскачивающееся тело Амфитеатрова, выглядевшего откровенно неважнецки. Как еще может выглядеть тело…

Быстро среагировали.

Жестко.

Но предсказуемо.

Статья Амфитеатрова о новой террористической группировке, паразитировавшей столицу из глубин. Статья наверняка всколыхнет общественность, потому как все знали, что эта газета выпускается за деньги банкиров, которых подозревали в заискиваниях на тему сепаратного мир. А статья Амфитеатрова проливала свет на некоторые манипуляции финансистов в военно-промышленном секторе…

Даже Протопопов, повидавший на своём веку немало, поежился, обнаружив, что смятый листок выпуска «Русской воли», на котором и была напечатана обличающая статья, засунут Александру Валентиновичу в рот.

Судя по тому, что на теле Амфитеатрова имелись во множественном числе побои и ссадины, о самоубийстве литератора говорить не приходилось. Нет, его сначала хорошенечко избили, поиздевались, а потом подвесили, как палку колбасы. Имитация под самоубийство здесь — скорее насмешка над правосудием. Черный юмор с целью указать в какую сторону следует завести расследование.

— Доложили близким? — спросил Протопопов у господина Кирпичникова, который тоже был на месте и выглядел невыспавшимся.

Тот утвердительно кивнул.

— Город стоит на ушах после этого убийства. Зря вы сюда приехали, Александр Дмитриевич, скоро у дома Амфитеатрова будет толпа недовольных горожан.

Протопопов не ответил. Да, убийство было вызовом. Амфитеатрову по сути закрыли рот. Жалко было ли Александра Валентиновича — жалко безусловно, но Протопопов отчетливо понимал, что будет ждать Амфитеатрова за публикацией статьи и шёл на это сознательно. У каждого, хочет он этого или нет, есть своя роль, которую следует играть до конца. Конец у литератора вышел самый что ни на есть печальный.

Однако понимал министр и другое, что косвенно подтвердил Курлов своими словами. Убийство видного литератора заставит обратить внимание общественности на статью. Окажется запущена волна возмущения и статьи, подобные этой, начнут появляться в других средствах массовой информации. Понятно, что каждый журналюга станет копать ровно в том направлении, в котором будет интересно лично ему или его покровителям, но тему связи банкиров и террористов теперь не обойти, как не старайся. Газетчики это те ребята, которые жадные на сенсации, а вцепившись, если так можно сказать, почуяв кровь, они уже не отпустят и начнут рыть так глубоко, насколько это возможно в принципе.

— Снимайте его, — распорядился Протопопов.

Не хотелось, чтобы жена или дети видели отца семейства в столь ужасающем состоянии. Судя по женскому плачу, который в этот момент донёсся с лестничной клетки, домашние вернулись от родни. Вот так уезжаешь проведать родственников с ночевкой, а на утро обнаруживаешь тело отца и мужа…