«Ты мне сказала: „Нет”…» Ты мне сказала: «Нет». Ну, что же, Не провожай. Я не из тех, Кто чей-то взгляд и чей-то смех Из жизни вычеркнуть не сможет. А ты глядела из ветвей Лиловым пламенем сирени, Ты белым пухом тополей Ко мне садилась на колени. Была ты утром первым светом, Теплом в ночные холода, Прохладой летом… Но об этом Ты не узнаешь никогда. «Как любовь хранить от перемены…» Как любовь хранить от перемены, Чтоб светилась, сколько ни живи? Есть разлуки в жизни, есть измены, А еще есть будни у любви. В суете с капустой, с керосином Перепутать все легко порой… И совсем забыть, что очи сини И что брови черные – дугой. Хлеб не куплен, каша пахнет дымом — Не заметь, прости и позабудь. Многое на свете поправимо, А любви ушедшей не вернуть. Ты ждешь любви… «Ты ждешь любви всем существом своим…» Ты ждешь любви всем существом своим, А ждать-то каково? Ведь ты – живая. И ты идешь с чужим, недорогим, Тоску свою любовью называя. Один не тот. Потом другой не тот. Оглянешься, а сердце-то остыло. Когда ж в толпе единственный мелькнет, Его окликнуть не достанет силы. «Не шаля с любовью, не балуя…» Не шаля с любовью, не балуя, От живого чувства не беги. Береги, девчонка, поцелуи. Да смотри не пере-бере-ги! А не то, с ноги проснувшись левой, Щуря потускневшие зрачки, Вдруг очнешься нудной старой девой, Полной злобы к людям и тоски. «От избранницы веет твоей…» От избранницы веет твоей Холодком из-под черных бровей. Милый друг, не грусти, не робей, Эти руки согрей ты руками, Эти губы губами согрей, А глаза отогреются сами! Человек За дорогой – дорога, За тропинкой – тропинка… Сколько гор на земле, Сколько рек, городов! А что такое земля? – Пылинка, Затерянная посреди миров. И, может быть, по другой планете Чудовище ходит, шурша чешуей, Век которого сто столетий, Глаз – с море Черное величиной. А ты не больше двух метров ростом, С горы похожий на муравья, Редко-редко до девяноста Дотянет короткая жизнь твоя. Но ты уже знаешь, что небо – воздух, Что маленькая Земля кругла, Ты пятна видишь уже на звездах И знаешь тайну огня и стекла. Ты создал мир, где с одной судьбою Общая правда в ладу живет И спутники, посланные тобою, Уже расчерчивают небосвод. Ты выдумать можешь «зверюгу» эту, И много меньше, чем через век, Ты прилетишь на ее планету, Землею вскормленный Человек. «Я хочу ходить по свету пешим…» Я хочу ходить по свету пешим, Мчаться по дорогам ледяным, Быть в лесу веселым синим лешим, Быть в реке зеленым водяным. И уж если люди поручили, Жизнь прожить бы так хотелось мне, Чтобы все, чему меня учили, Непременно воротить вдвойне. Молодому поэту Ты можешь так или иначе Смартынить или спастерначить. Размер сломав, «венецуэлу» вымуча, Ты можешь сделать под Владим Владимыча. Но разве в том новаторства основа, Чтоб повторять все то, что было ново? Иль, может, побрякушками бренча, Стремясь прослыть неизлечимо странным, Все отрицать, все отрубать сплеча И солью посыпать чужие раны? Или искать слова в бессонном зуде, Леча, зовя и пепеля строкой, Прийти таким необходимым к людям, Каким еще не приходил другой… «Будь фонарем на улице – гори…» Будь фонарем на улице – гори От сумерек до утренней зари, Будь яблоней, будь малым колоском, Будь дубом-великаном, ручейком, Который их поит неутомимо. Будь солнцем, если можешь, будь дождем, Гори, греми, цвети, води пером, Но лишь служи земле своей родной. «Мы с соседом живем не худо…» Мы с соседом живем не худо. В этом нет никакого чуда. Хоть покажется, может, людям, Что друг друга мы мало любим. Не целуемся мы при встрече И не сахарим наши речи. Порознь мы утоляем жажду. И заходим друг к другу в гости Раз в году или, может, дважды… Но в кармане не прячем злости, Глаз не тычем к дыркам в заборе, Зависть наших сердец не гложет, Знает он, что в беде иль в горе На меня положиться может. И, к стене прислонясь спиною, Знаю я, что друг за стеною. Оба сверстники мы, седые, Оба выросли мы в России. |
