На папу смотреть страшно. Словно он мне втащить по зубам собрался. Надо срочно смягчить ситуацию:

– А вот по той девушке, что была от меня беременной, вроде есть какие-то просветы.

– Какие?! – рычит батя, насупившись.

– Нет стопроцентного подтверждения аборта. В клинике его не зафиксировали. Ей просто дали таблетку. При докторе она не пила.

– Дома небось выпила. – обламывает меня папа.

– А может и нет! В таком случае, наше наследство спасено!

– Короче, Рустам – ищи ее! Где хочешь ищи! Из-под земли достань и призови к ответу. Если она оставила детей – тебе крупно, просто невероятно повезло. Если нет – то ты самый последний идиот, самолично просравший наследство. У меня все. Пошел вон отсюда!

***

– На заочку? – комкает мое заявление в руках проректор. – Почему решила пойти на заочку? Это же – последний курс. Отучись уж как-нибудь на очном, потерпи, ну глупо же столько учиться на очке и в конце все испортить…

– Мне нужна работа. – честно признаю я. – Детей-то кормить надо, да и себя, и родители там ждут от меня очередных переводов.

– Так совмещай. – остается Павел Викторович непреклонным.

– Вы представьте, и работа, и учеба, и два ребенка полуторогодовалых… и я одна. Как вы себе это представляете?

Павел Викторович снимает очки, его выражение лица смягчается.

– А как у вас с Вениамином?

Странные вопросы, однако проректор задает.

– В каком смысле?

– В прямом. Не подружились ли вы? Может сблизились?

– Нет, конечно! – заверяю я проректора. – Я на Веню никаких видов и планов не имею. Так что вам переживать не за что!

– Эм… – мягко усмехается профессор, – я и не думал переживать. Даже был бы рад, если бы вы с Веней…

Смотрю ошарашенно на проректора. Он что, решил своего сына пристроить?!

– Не смотри так на меня, Кудряшкина. Это раньше я думал, что плохая идея вас сблизить по-настоящему, думал негоже на Веника чужих детей вешать.

Вспыхиваю. С тех пор как родила, остро переношу любое негативное высказывание в сторону двойняшек.

– А сейчас, спустя два года решил: ты – не самый плохой вариант для Вени: умная, целеустремленная, работящая, с квартирой, – подмигивает мне по-хитрому, – а то, что дети… ну и что? Еще одного, общего, родишь Венику и заживете настоящей семьей. Ведь уже расписаны, чего мыкаться по разным людям?

– Нет, спасибо! – тут же отвергаю я эту бредовую идею. – Веника еще самого воспитывать и воспитывать. У меня и так двое, чтобы еще одного, третьего ребенка, великовозрастного себе на шею вешать.

– А ты подумай об этом с другой стороны, – не унимается Павел Викторович, – воспитаешь мужа под себя. С чистого листа, как говорится, начнешь.

– Я не люблю его. И не хочу воспитывать взрослых мужиков. Мне моих сыновей хватает.

– Поверь мне, – гнет свою линию проректор, – любовь – это вообще десятое дело в семейном счастье. Сегодня не любишь, а завтра жить без него не сможешь…

– Нет. Перестаньте. Сразу говорю, чтобы потом обид не было. С Веней все остается в рамках договора.

– Не руби с плеча, Кудряшкина! Я вам деньгами этот год подсоблю, чтобы обучение хорошо закончили. Тебе работать не надо будет, подумай об этом. А заявление твое пока подержу, вдруг передумаешь?

– Здравствуйте, Даниэль Александрович.

– Вика, это ты?! – полный восхищения и удивления мужской возглас.

Оборачиваюсь. Волков Даниэль Александрович. Тот самый молодой препод по экономике.

В стильном дорогущем пиджаке, в идеально сидящих на нем брюках. С деловым кейсом в руках. В глазах дерзость и самоуверенность, на пальцах нет кольца. Так никто и не охомутал молодого богатого препода…

У меня-то кольцо на пальце в отличие от него есть. И я очень однозначно поправляю выбившуюся прядь, сверкая обручалкой у носа молодого препода.

– С возвращением, Вика! Давно вернулась?

– Где-то с месяц назад.

– А я даже не знал… – с неподдельной досадой сообщает Волков. – Наверно здорово учиться за океаном? Может встретимся как-нибудь, вы расскажете мне о своей учебе за ужином?

Вот это номер… Он что, обручального кольца не заметил? И не знает, о моем замужестве и двоих детях?! И раньше он меня на ужины не приглашал, это – реально что-то новенькое.

– Так как на счет ужина? – наступает на меня Волков.

Сейчас конец августа, и занятия еще не начались, коридор около кабинета проректора пустой и полутемный. Мы с ним только вдвоем, и мне не очень нравится его напористость, блеск в его глазах.

– Можем прямо сегодня? Сейчас я занесу документы Павлу Викторовичу и поедем в первоклассный ресторан!

Ага, а потом к небу домой, отрабатывать счет в этом ресторане и готовиться кхм… к будущей сессии.

– Нет. – как можно спокойнее отрезаю я. – Дома меня ждут муж и дети. Ни по каким ресторанам я не хожу.

– Муж?! Дети?! – сглатывает Волков, недоверчиво глядя на меня. – И сколько детей вы успели родить?

– Двоих. – победоносно улыбаюсь я.

– Ну да… – бормочет себе под нос Даниэль, явно что-то прикидывая, – два ребенка за два года. Погодки что ли?

– Двойняшки! – окончательно добиваю я его.

Даниэль оглядывает мою стройную, без единого лишнего грамма жира фигуру, пожирает меня голодным взглядом. Да, я знаю, что мне удалось сохранить девичью фигуру, несмотря на двойню. Ничего удивительного в этом нет. Малышей – двое, а я – одна. Веник никогда не помогал мне с детьми, да я и не ждала от него помощи. Иной раз не то что поесть – в туалет сходить было некогда. Поэтому в таком темпе я не то что набирала – наоборот снижала лишний вес.

– Ну, Кудряшкина, ты даешь! – потрясенно качает головой препод. – Ладно, встретимся на занятиях. Надеюсь, что увижу тебя на своих парах.

Препод заходит к проректору, а меня, словно током дергает: ведь не только приставучего препода я увижу в скором времени на занятиях… а еще и отца своих малышей – Рустама.

***

Рустам

– Здравствуйте, Павел Викторович.

– Здравствуйте, Громов, чем обязан? – проректор привстает, пожимает мне руку.

Садится обратно, жестом приглашая меня присесть в кресло, напротив. Проректор прекрасно знает, что я – сын миллиардера, из так называемой золотой молодежи, поэтому не прогоняет меня как обычного студента, а готов выслушать мои проблемы.

Пораскинув мозгами, где могу отыскать хоть какую-то информацию о Кудряшкиной, я приехал к проректору по учебной части, ведь он наверняка должен был быть в курсе, вернулась ли его студентка из обменной программы.

– Слушаю вас, молодой человек, – подгоняет меня он, – у меня не так много времени.

– Да, простите. Много времени я у вас не отниму. Кудряшкина Виктория Викторовна… помните такую?

Проректор меняется в лице на мгновение, но быстро берет себя в руки, навешивая на себя суровую озабоченность вселенскими университетскими проблемами.

– Почему вы собственно интересуетесь?

– Она уезжала два года назад по обменной программе в Америку, – напоминаю я.

– И дальше что?

– Хотел бы узнать, вернулась она, или нет?

– А зачем вам Кудряшкина?

Да, старый хрен, так я тебе и скажу, зачем мне сейчас Кудряшкина.

– Я был в общежитие, где она проживала до поездки. Вахтерша ничего внятного мне не ответила. Сказала, что улетела Кудряшкина, и больше о ней ничего не известно.

– Ну, а зачем вам девушка, не пойму?

– У меня к ней дело… кхм, личного характера.

Проректор ухмыляется, причем так кривенько, что мне это ой как не нравится. Наверняка знает что-то про Вику.

– Не знаю, какие у вас могут быть личные дела с замужней дамой! – отрезает мужчина.

– Замужней?! – в свою очередь охереваю я. – Это она в Америке успела замуж выйти?!

– Нет, не в Америке. Насколько мне известно, вышла она замуж тут. За своего однокурсника. И вместе они отправились по обмену.

Если бы я сейчас не сидел, то упал бы, честное слово. А я недооценил Кудряшкину в свое время. Кто бы мог подумать, что нищая приезжая официантка сначала умудрится залететь от меня, сына миллиардера, причем сразу двойней, а потом выйдет замуж, да еще выиграет программу обмена! Не так проста Кудряшкина, ох, не так проста!