Бойко успел съездить по двум адресам, когда ему позвонил Чимикин. Голос его звучал странно:

– Тут такое дело, – начал он неуверенно, – тебя спрашивает какой-то пацан. Ну, то есть не спрашивает, а требует даже. Дерзкий такой, светленький, на вид – лет пятнадцать. Цветочный говорит, ты вчера им интересовался. Я его посадил ожидать, но подумал сразу тебе сообщить, мало ли – важное. Хотя он вроде в том твоем деле не значился.

– Это Юрка, – тут же сообразил Вадим, – он не сказал, что ему надо?

– Нет. Но ведет себя нагловато. Говорит, пришел к своему менту.

В голосе Чимикина слышалось раздражение. Вероятно, своим появлением Юрец не добавил в атмосферу доброжелательности. Вадим невольно усмехнулся, представляя себе эту картину: Киселев и толпа полицейских, не знающих, что с ним делать.

– Слушай, не в службу, а дружбу, задержи его у нас, ладно? – попросил он Чимикина. – Дай ему кофеек, может, пожрать чего. Не отпускай. Я проедусь еще по паре адресов и вернусь, ок?

При мысли о том, что, заскучав, Юрец может свалить с концами, Бойко забеспокоился. Искать его по всему Питеру не хотелось, к тому же этот мог запросто уйти «голосовать» на большую дорогу и тогда его след будет окончательно потерян. Обещание, данное маме, не хотелось нарушать, да и сам Вадим хотел сперва разобраться, что происходит с этим парнем, прежде чем отпускать в свободное плавание. Чимикин пообещал, что все сделает, и в крайнем случае прицепит Юрку наручниками к столу. Вадим порадовался тому, что друг не стал задавать лишних вопросов. Сам он наверняка не удержался бы.

Уже подъезжая к последнему адресу, он получил сообщение: «а ты скоро? Этот парень мешает нам работать»!

Вадим заржал в голос. По его прикидкам коллеги еще хорошо продержались – почти целых два часа! Выдержка у полицейских была лучше, чем он предполагал. Отбив лаконичное «держитесь, скоро буду», он продолжил свои дела. Настроение было все таким же приподнятым.

***

Возвращаясь на работу, он по привычке заскочил в «Свидетеля» за кофе. На него тут же налетел отчего-то злющий Лекс:

– Этот твой парень, – выскочивший из-за стойки Лекс, кажется, впервые обратился к нему на «ты» и без звания, – убери его за решетку или где там он должен сидеть! – запальчива начал он, гневно сверкая глазами. – Он всех достал! Придурок!

Бойко удивленно поднял брови. Ему казалось, что Юрец и персонал «Надежного свидетеля» как раз-таки легко найдут общий язык в силу возраста и интересов. Не то чтобы Бойко был в курсе интересов Юрца или того же Лекса (кажется, его интересом был капитан Чимикин и устроение для того комфортной жизни), но казалось, что у молодежи все примерно одинаковое: шмотки, непонятная музыка, ютюб этот и тик-ток.

– Я серьезно! – вытаращив глаза вещал Лекс. – Он пробыл тут всего пятнадцать минут и успел поссориться со всеми, кто был в кофейне! Не просто поссориться, оскорбить!

– Какие все нежные, однако, – хмыкнул Бойко, не особенно переживая на этот счет.

– Я его больше не пущу сюда! – припечатал Лекс зло. – Это частная территория!

– Так говоришь, будто мы в штатах, – прыснул Бойко, – это Рашка, всем плевать!

– Да какого…

– Я с ним поговорю, – он примирительно поднял руки – ссориться с парнем Чимикина не хотелось; Лекс был хорошим человеком, варил отличный кофе и давно стал частью «семьи».

– Надеюсь, – Лекс поджал губы, вернулся за стойку. – Кофе дня?

– Давай черный, – Бойко махнул рукой. – Надо взбодриться.

***

На первый взгляд в участке все было как обычно. Зарядившись настроением Лекса, Бойко ожидал увидеть здесь руины или побоище. Однако все были на своих местах и, кажется, даже работали. Правда, стоило ему только войти, как раздался коллективный вздох облегчения. Бойко усмехнулся: Юрка явно достал здесь всех, и это почему-то очень веселило.

– Итак? Я смотрю, все живы, что странно, – заметил, он бодрым шагом проходя к своему столу. – И где же кровь и следы борьбы?

– Мы его закрыли в допросной, – сообщил Чимикин мрачно, – парень похоже конкретно кукухой поехал.

– Правда? – с интересом спросил Бойко. – А что он делал?

– Сперва требовал тебя, утверждая, что вы друзья детства, – с охотой принялся перечислять Чимикин, видимо, рассчитывая удивить друга, – потом говорил о том, что ты его похитил и силой привез к себе домой, где накачал снотворным, что он отрубился в одежде, требовал адвоката и писать заявление…

– Пока все верно, – хмыкнул Бойко, приведя друга в замешательство.

– Еще он зачитывал статьи, которые, кажется, выдумал на ходу, – встрял Цветочный.

– Это статьи не наши, а американские, – отмахнулся Чимикин, – из сериалов. Неважно. Он всех достал, мы его заперли.

– Заперли мы его, потому что пытался вести прямой репортаж из участка, – подключилась Леночка, – это стало моей последней каплей!

– Я разберусь, – кивнул Бойко, снимая куртку. – Что-то вы больно нежные, я ожидал от Юрца большей жести.

– Ой, иди нахрен, – обиделась Леночка, – нам не хватало только вот таких диванных журналистов здесь! Убери его, пока я его не убила!

– Понял я, иду.

***

В допросную Вадим входил, напустив на себя грозный вид. Одно дело – посмеяться над неурядицами своих коллег, а другое – поощрять неуважительное поведение в отношении органов правопорядка. Вадим любил и уважал тех, с кем трудится и не считал, что какой-то Юрка Киселев имеет право наводить шороху в его родном участке.

– Итак, хулиганим, молодой человек? – спросил он с порога, делая шаг в комнату.

На затылок приземлилось что-то тяжелое, оглушая его. В глазах тут же потемнело. Вадим охнул, покачнулся, хватаясь рукой за косяк, удар отдавался в голове тупой ноющей болью. Он успел заметить краем глаза справа мелькнувшую фигурку – Юрка ринулся к выходу. Вадим на автомате дернулся, чтобы его остановить, но зацепился ногой за валяющийся на полу стул – тот самый, которым его Юрка и огрел, подкараулив у двери.

– Вот сука! – гаркнул Вадим, путаясь в ногах и чуть не падая.

Проворный Юрец уже скрылся в коридоре. Вадим, чертыхаясь, перешагнул через стул и проорал вслед за ним:

– Хватайте его – и в камеру! Нападение на полицейского!

***

– Какого хуя?!

Злой как сто чертей Бойко поставил стул напротив решетки и сел. На голове вскочила небольшая, но болючая шишка, хотелось за эту шишку вдарить посильнее и побольнее. Хотя и стоило признать, что в это схватке пострадала скорее гордость Вадима.

Юрца отволокли в приемник для «швали», где помимо него сейчас отсыпался пьяный вусмерть бомж Валера. Валеру все знали и по-своему любили. Он регулярно появлялся на районе, мочился на ближайшие пару домов и потом отправлялся в камеру, где проводил несколько суток. После Валера исчезал на месяц-полтора, а потом возвращался все в таком же неприглядном виде и снова с полным мочевым пузырем. Документы Валеры давно хранились в участке по его собственной просьбе, так как он боялся их потерять.

Ситуация с Валерой, может, и не была правильной с точки зрения закона, но с точки зрения того же закона, что с ним положено делать, полицейские так за много лет и не поняли.

Глядя сейчас в камеру, Бойко думал о том, что сочувствует Валере из-за соседа и лучше бы тому не просыпаться еще пару часов.

У Юрца под глазом наливался синяк – похоже, кто-то не удержался и вдарил ему все-таки. Вадим прекрасно понимал это желание.

– Ну ты и лох! – Юрка вальяжно подошел к решетке и окинул Вадима насмешливым взглядом. – Кто ж так входит к преступникам?

– Я не уследил, в какой момент ты им стал, – Бойко поджал губы.

– Я такое только в кино видел, – продолжил молоть чушь Юрец. – Ну, когда один другого с порога стулом по голове бьет и сбегает. Оказалось – это работает!

– Не работает, – Бойко кивнул на камеру.

– Ты должен был вырубиться.

– Кишка тонка вырубить меня. И все остальное тоже – тонко.

Юрка обиженно засопел и отошел к стене. Присел на корточки, потом не удержался, съехал вниз, раскидав свои тощие ноги в разные стороны. Вот и что с ним делать? Вадим тяжело вздохнул. Свалившийся как снег на голову Киселев раздражал и беспокоил одновременно. По-хорошему, с ним надо было бы поговорить по душам, выяснить, в какую залупу он умудрился засунуть себя, по возможности помочь и отпустить с миром домой к родителям под крыло. Для этого требовалось время и терпение. Ни того, ни другого у Вадима сейчас не было. Юрка уныло смотрел вперед, похоже, растеряв немного свой гонор. Вадиму его стало жалко.