Влюбленность пришла слишком неожиданно для них обоих, чтобы успеть к ней привыкнуть. Каждый из них любил по-своему, но оба понимали чувства друг друга, подкрепленные еще детской дружбой, и от этого их союз был еще крепче, чем в прошлые года.

Так незаметно пролетело то счастливое лето.

Это произошло в последний день августа. Они шли рядом. Оба молчали. Вдруг Катя глубоко вздохнула и робко посмотрела Саше в глаза. Видно было, что она сейчас что-то скажет, и что-то несомненно важное.

– Знаешь, я после школы поступаю в училище. В Москву.

Все-таки не выдержала – склонила голову.

– Наверное, мы больше не увидимся, – выдержав минуту мучительного молчания, во время которого ни один из них так и не решился вставить слово, продолжила Катя. – Не стоит воспринимать все, что между нами, всерьез. Я перееду в Москву и выйду замуж. Ты найдешь себе хорошенькую невесту, будешь счастлив, и все забудется, – последнее она добавила уже уверенно, как бы стараясь поверить в собственные слова.

Он ничего не сказал, только опустил руку, за которую она держалась. Оставшееся время они просидели, больше не проронив ни слова. Он не мог представить свою жизнь без нее, и теперь она так просто покидает его, навсегда. Неужели она так легко отрывается, и ей не больно? Он чувствовал, будто ему прорезали горло острым ножом реальности.

На следующее утро он проводил ее на железнодорожную станцию. Она долго смотрела на него, но глаза ее были сухи, в этот раз ее щеки не окрасили дорожки безудержных слез. Она обняла его напоследок, крепко, и в то же время, легко, по-женски.

– До свидания, – тихо сказал Саша.

– Прощай, – так же тихо ответила Катя.

Поезд тронулся. В окне показалась ее фигура, и этот образ юной девушки в окне долго не покидал Сашу во снах. В тот вечер он провожал закат в одиночестве. «Но это не надолго, – улыбнулся он про себя, стараясь отогнать горечь в сердце, – Все приходит, все уходит, и все еще будет, все еще впереди».

Я влюбился в этот город. Влюбился так, как влюбляются парнишки моего возраста во взрослую статную даму – верят ей беззаветно, внимают каждому её слову. Когда захватывает дыхание от одного лишь взгляда на неё, и ты готов умереть на этом самом месте, лишь бы тебе, именно тебе она выказала свою благосклонность. И кажется, что нет имени более глубокого, более женственного, чем имя твоей взрослой избранницы, а имя её Валенсия.

Отчаянно бродил я по улицам старого города в поисках того, чего и сам понять не мог, но чувствовал, чувствовал сердцем, и казалось, вот оно, что-то, завернешь за угол и тут же станешь счастливым.

И я заворачивал. Крутился, петлял по улицам старого города, то замедляя, то ускоряя шаг, и все казалось, будто оно ускользает прямо у меня из-под носа, или что я брожу в поисках того, что у меня и так есть, но я этого не замечаю.

Мимо проскользнула она, черноглазая, стремительная, и в ее уверенном взгляде я видел свое счастье, как и в каждой проходящей мимо красивой девушке. А их в городе было много; но невозможно же, чтобы то, что называют «твоим типажом», размножилось многократно и, вместо того чтобы рассыпаться по миру, и все они сосредоточились в одном месте, словно ведомые невидимой рукой вселенной, стремящейся меня ублажить.

Никогда прежде я не задумывался о том, каков он, «мой типаж», и вот сейчас мне казалось, будто я всегда это знал и теперь должен стыдиться своих прошлых сомнений. Этот внезапно обнаруженный мною «типаж» преследовал меня повсюду, и вскоре у меня голова пошла кругом и мне казалось, что я начал сходить с ума. Но все это были декорации, бесплатный сыр в мышеловке, муляж, внешний блеск которой обманчив, потому что отвлекает от по-настоящему важного и действительно стоящего.

Тряхнув головой, чтобы снять наваждение, я решил направить внимание внутрь себя, на свой внутренний компас, стрелки которого бешено крутились в истоме, чтобы настроить его на размеренный поиск и отогнать излишнее нетерпение души.

Я вышел на площадь перед зданием почты и присел на скамейке в противоположном углу. Мимо меня проходили немногочисленные люди: город медленно рассекал летнюю жару, с трудом пробираясь сквозь застывшие массы надолго устоявшегося зноя. Время близилось к обеду, и местный народ все реже и реже встречался на улице – все больше пересекали площадь туристы, никогда не утомимые и не сгибаемые даже сорокапятиградусной жарой. На соседней от меня скамейке сидела пожилая пара. Было видно, что сеньора была чем-то недовольна, но ее супруг был терпелив и выслушивал ее с лицом, полным уважения и обожания. Вероятно, к концу своей пламенной речи сеньора осознала весь абсурд изрекаемых ею недовольств, но не хотела так просто сдаваться и продолжала ворчать, уже улыбаясь и даже смеясь. Не выдержав, она-таки предалась доброму густому смеху, и ее спутник поддержал ее в этом нехитром, но таком приятном занятии.

Вот такой должна быть любовь, подумал я: терпеливой, принимающей и разделяющей. Женщины все хотят что-то доказать, поставить за собой точку, но мы должны уметь их слушать, уважать все те глупости, которые неизвестно как вырабатывают их милые головки и которым они придают такое большое значение, и ни в коем случае не преуменьшать серьезности волнующего их вопроса. И будет нам мир, гармония и счастья. Я же пока не нашел своего, но после встречи с такой очаровательной парой, все внутри меня будто встало на свои места, и компас мой заработал исправно; его стрелки издали усталый и довольный вздох, прогоняя прочь бывшую истому.

Я любил город за его невыносимую жару, за песочный цвет камня и мандариновые деревья; я почитал его силу и опытность, стойкость и веселый нрав и был уверен, что эта капризная дама хранит в себе еще много неразгаданных еще мною секретов, и что есть еще она, молодая Валенсия, которая, быть может, еще пуще закружит меня своими красками, и не останется в моей душе места от переполняющей любви к ее настоящему, прошлому и будущему. Быть может, я разочаруюсь в ней и вернусь к себе на родину с разбитым сердцем, но сейчас я не мог этого знать. Потому что любовь жила со мной здесь и сейчас, и я взял ее под руку, гордый тем, что я был одним из тех, кому она была доступна.

Я испробую ее всю, без остатка, но она никогда не перестанет меня удивлять, и где бы я ни был, я буду вспоминать ее, свою первую влюбленность, настоящую, чистую и незапятнанную, и при воспоминании о ней в ушах у меня будет звучать полуденная тишина, шум, раздающийся с террас кафе и наполняющий воздух весельем, и шепот волн с широких пляжей. И сладко-сладко будет отзываться в моей душе имя моей первой избранницы: «Валенсия».

Я уже тебя люблю. Твои чуть тронутые майским загаром тонкие ноги; твои длинные волосы цвета дуба, которые ты нехотя убираешь в неряшливый пучок, когда, как всегда, чуть резковатой, насмешливо-задиристой походкой следуешь в ванную, послав по дороге воздушный поцелуй.

Я тебя не знаю. Ты приходишь ко мне во сне диким ангелом, сошедшим с небес – не для того, чтобы нести благодать божью, но из детского любопытства шаловливого мальчишки. Ложишься рядом, смотришь в глаза; а у самой так и сверкают искры в зрачках: чуть только покажутся, да и снова спрячутся в бездонной глубине – попробуй слови! А захочешь коснуться твоей кожи томящейся в нетерпении рукой – вспорхнешь аки перелетная птица, зальешься детским своим смехом, да ещё и язык покажешь; вот озорница, отца на тебя нету – вот уж кто не познакомил тебя с ремнем в свое время!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.