Хулия молча некоторое время смотрела на него. Дело было не в том, что он выглядел как подросток. Он был подростком. В чём-то наивнее, чем сама Хулия. Она искала в нём нечто иное и, быть может, только воображала, но, кажется, находила. Какую-то жёсткость, умение противостоять. Нечто, что, возможно, он даже сам в себе не хотел признавать.

– Ты можешь врать, – наконец тихо сказала она.

– Могу. Но не вру. Локации меняют тебя, я такой потому, что живу вне этого мира, – так же тихо ответил он. Он протянул ей открытую ладонь. – Мир?

Она пожала ладонь.

– Мир.

Рукопожатие вышло не крепким, но долгим. Как только ладони расцепились, он снова хватил тетрадку.

– Смотри, я записал сюда несколько вопросов. Первый: «Зачем Паскуале пришёл ночью к дому Хорхе?».

– Не знаю. Наверное, что-то украсть. Не зря Хорхе начал избивать его.

Лукас кивнул и продолжил.

– Если Эрман умрёт, долги издательства не исчезнут. Значит, есть нечто ещё, дополнительная сюжетная линия. Но локация не давала на это намёков. Третье: почему Бернарда была уверена, что на неё не падёт подозрение? Четвёртое: изменился ли рассказ только в твоей книге или во всех копиях? Понимаешь, все рассказы, которые ты пересказываешь, они очень похожи именно на рассказы, выдумку, где не все детали продуманы. С другой стороны, мои локации существуют реально, я могу в них есть, спать. Но и ты тоже ела во второй локации. Пятое: где твоё тело, когда ты в локации? Ты погружаешься в локацию полностью или твоё тело остаётся в твоём мире, и ты лишь теряешь сознание? И, кстати, не записал, но мне интересно: как твой дядя отреагировал на то, что книга изменилась?

– Я сказала ему, что видела сон. Я держу под подушкой лампочку от того механизма. Показала, как изменилась книга и сказала, что это остаточные проявления механизма. Он обрадовался, но сказал, чтобы я убрала лампочку из-под подушки. Это всё слишком опасно, даже во сне. При этом вроде как даже не удивился, что его изобретение дало эффект. Слушай, я ведь тоже, наверное, изменюсь? Эти рассказы… мне кажется, они не слишком похожи на твои локации. Но это как в мифе про Персефону или в рассказах про эльфов – ничего нельзя есть, когда ты там оказываешься. А я ела…

– Можешь счесть меня самовлюблённым придурком, – Лукас указал на собственное лицо, – но так выглядеть – это не самое худшее, что может произойти в жизни. А если ты окажешься пленницей локаций, то явно не потому, что ты много в них бываешь. В конце концов, Санчес туда попал совсем по иной причине. Это, кстати, главный вопрос.

Он повернул раскрытый блокнот к ней. Среди остальных вопросов, этот был несколько раз обведён ручкой. «Почему Санчес стал пленником этих историй?».

– Смотри, предполагалось, что загадки решит именно он. Иначе не было смысла помещать его в эти истории. Но загадки смогла решить только ты. Они не такие сложные. Нет, я не хочу сказать, что ты не умная и что каждый бы их решил. Если ты говоришь правду, то это просто ошеломительно, как ты умеешь быстро ориентироваться в ситуации и щёлкать эти головоломки. Но он уже годами ходит по локациям, он бы смог решить эти истории простым перебором подозреваемых. Я не верю ему. И тебе бы советовал быть осторожней. Санчес может знать, почему он стал пленником локаций.

– Ты просишь меня не доверять ему, а какие у меня основания верить тебе?

– Никаких.

Он смотрел на неё прямо, не улыбаясь, но и не пытаясь придать лицу излишнюю серьёзность.

– У меня к тебе тоже есть ряд вопросов.

– У тебя есть сведения, чтобы расплатиться за ответы?

– Ты издеваешься?

Лукас передал ей ручку и блокнот.

– Сегодня я вернусь в Лабиринт. Кто-то дал мне поручение, я его выполнил. Я хочу получить награду. Если, разумеется, мне кто-нибудь её выдаст, потому что мне никто ничего не обещал. Если смогу, то вернусь завтра и отвечу на вопросы, пока запиши их мне.

– С чего ты взял, что завтра у меня будет больше сведений для торговли, чем сегодня?

Тот пожал плечами.

– К чёрту сведения. Я пошутил. В крайнем случае, перескажешь мне остальные рассказы из книги, вдруг что-то совпадает с теми локациями, что я знаю. Книгу таскать с собой не обязательно, думаю, она слишком ценная. На всякий случай, сделай копию. Если ничего не расскажешь, не беда. Больше обмена не будет. Я что-то расскажу или нет по своему желанию. Если, конечно, мы ещё встретимся.

Хулия взяла ручку. «Кто ты?», – это было первым вопросом. Ей казалось, что больше вопросов она не придумает, но они словно самостоятельно стали заполнять страницу: «Как ты попал в локации, какие твои первые воспоминания? Что такое Лабиринт? Как он выглядит, кто в нём обитает? Какие локации ты знаешь? Что за тоннели под городом? Откуда у тебя мотоцикл? Ты что-нибудь знал раньше про фильм, который мы смотрели? Что-нибудь в нём показалось тебе знакомым? Что ты знаешь о тех, кто стоит за всем этим? Ты не мог не думать о том, что значат все эти локации, ты должен был пытаться найти тех, кто всем управляет. Ты знаешь тех, кто ещё путешествует по локациям?». Она отдала ему блокнот и ручку. Он медленно прочитал написанное. Потом вычеркнул один вопрос, поднял блокнот и показал ей лист. Вычеркнутым оказался вопрос «Какие локации ты знаешь?».

– На этот вопрос я не отвечу. Это слишком личное. На последний вопрос ответ – нет. Я не знаю никого, кто ещё бы путешествовал по локациям. Я бы сказал, что ты первая, кого я встретил, но то, что делаешь ты, вообще не похоже на то, что делаю я. Про фильм – то же самое. Я видел его впервые и знаю не больше, чем ты.

Он запихнул блокнот в карман ветровки, из-за чего карман начал мгновенно оттопыриваться.

– Завтра в этом же ресторане в два часа дня. Если я не смогу прийти, я передам записку с официантом. С управляющим рестораном. С кем угодно. Если я не появлюсь, приходи сюда время от времени, спрашивай про записку для Хулии. Я постараюсь ответить на все твои вопросы. Это испытание не только для тебя, но и для меня. Почему-то мы должны искать ответы самостоятельно. Ты – на загадки из книги, я – для чего меня использовали в качестве курьера. Если я смогу тебе чем-то помочь, я помогу, от тебя подобного я не требую. Считай, что я просто выполняю свой квест. Но сейчас я хочу в Лабиринт, за своей частью головоломки. Если ты хочешь спросить, что если мне запретят помогать тебе, и в этом и будет квест, то нет, я не собираюсь слушаться. Не потому, что ты так мне понравилась, а потому, что есть вещи правильные и неправильные. Помочь кому-то – правильно. И мне плевать, кто и что думает по этому поводу. Потому, если я не смогу прийти, я сделаю всё, чтобы помогать тебе хотя бы записками. Рад был познакомиться, Хулия. Надеюсь, наше знакомство продолжится.

Она снова подумала о том, насколько его улыбка похожа на улыбку ребёнка. Он махнул на прощанье рукой, перешёл дорогу и скрылся где-то в переулках, видимо, в поисках стоянки, где оставил мотоцикл.

Домой она шла как во сне. Улыбнулась дяде и тёте, сказала, что проведёт вечер у себя. Тщательно заперла комнату. Лукас забрал с собой блокнот с вопросами, но она помнила их и так. Где её тело, когда она в рассказах? Она установила телефон на штатив и включила видеозапись, карточки памяти должно хватить часов на пять. Села на кровать, открыла «Рассказы без конца». Она знала, какой рассказ хочет выбрать.

Между мной и мёртвых царством

выросла стена кошмаров.

Федерико Гарсия Лорка

«Память о любви»

Кинотеатр всегда казался Аугусто кораблём, который плывёт в густом тумане. Где-то слышатся голоса моряков, единственных созданий, порождённых самим этим туманом. И экран, как скважина в двери спальни красавицы. Аугусто завораживал мир, который открывался внутри мира. Корабль, который своими железными боками разрезает на части ночь и море и позволяет погрузиться в залитое огнями внутреннее безумие. Аугусто нравились поезда, которые проносились мимо заснеженных полей, создавая внутри мягких вагонов собственный микроклимат. Ему нравился кинотеатр, где в полной темноте стробически мерцающим лучом рассказывалась странная история, которая лишь притворялась жизнью, но не была ею.