К сожалению, судя по диспозиции птиц, сомнений быть не могло: они прибыли не за овцами, а за дичью покрупнее. Три орла коснулись почвы, после чего разделились на пернатых хищников, все равно весьма крупных, и воинов в латах. Их шлемы заканчивались орлиными клювами, у одного – с золотым ободком, должно быть начальник. Остальные орлы и аист парили над головой.

Чучундр одно время увлекался боевиками про всякие спецназы. Передо мной повторилась такая же картинка: десант внизу, вверху летучее прикрытие. Только вместо оглушительного рева вертолетных винтов – хлопанье крыльев и негромкий орлиный клекот.

– Вы та целительница, которая недавно вылечила сломанное крыло? – учтиво спросил командир, делая шаг к моему шалашу.

Еще вчера утром я чистосердечно ответила бы «нет» – я его еще лечу. Но к вечеру Ариска заглянула ко мне, и я не поверила глазам: крыло ее фильки было цело. Кости срослись! Неужели же вся беда здешних обитателей в том, что они не умеют правильно сложить перелом и зафиксировать его?! А похоже…

Конечно, в нормальной клинике нужен контрольный рентген. Конечно, она получила совет – не махать крыльями еще дня три. Но как мне показалось, если бы ей понадобилось сейчас взлететь, она бы взлетела.

– Да, – ответила я и добавила, не удержавшись: – Ваши крылья целы. Надеюсь, вы не намерены их сломать?

– Нет, госпожа. Мы намерены доставить вас к королю, – сказал офицер.

Как-то уж очень резко. За одну секунду одинокое дерево и кривоватый шалаш показались мне родным домом, а морфы-пациенты – близкими родственниками. Кстати, не захотят ли они повоевать с пришельцами за свою целительницу? Судя по всему, особой законопослушностью они не отличаются…

Действительно, я увидела «родственничков», но в отдалении. Что интересно: и Арисса, и Локс, и тетя Долна, и дядя Джой наблюдали происходящее порознь от своего итакари. То есть сами толпились возле выхода на площадь из одного проулка, но зверушек с ними не было.

Один из орлов вышел из своего облетного круга и направился к морфам. Жители селения попятились и скрылись в прилегающих улицах.

– Как видите, – усмехнулся командир, – они не очень хотят попрощаться с вами. Прошу. – И он махнул рукой туда, где трава на поляне пригибалась от ветра, создаваемого взмахами гигантских крыльев.

Гулливеровский аист сел, но раздваиваться не стал. Я увидела упряжь и огромный закрытый гамак из кожаных ремней, прикрепленный точно вдоль живота птицы. Когда она летала в небе, выделяясь на фоне его контрастным черным силуэтом, таких подробностей видно не было.

Пожалуй, предстоит очень неприятный аттракцион. Меня в самолете всегда укачивало… А что делать? Может, хотя бы покочевряжиться для порядка?

– А нет ли другого варианта? – спросила я, оглядываясь в поисках путей отступления. Чем черт не шутит, может, ломануться в кусты, а там огородами обратно к рыжим скалам и попробовать побиться о них лбом – вдруг меня пропустит сквозь камень, и прямо домой?

– Есть, – кивнул воин. – Я могу предложить вам вот такой вариант. – Он поднял руку и сделал какой-то знак. Я сначала даже не поняла, кому именно, а потом…

Один из орлов спикировал в переулок, оттуда послышался короткий визг, возня, а потом птиц взмыл в воздух и тяжело полетел над крышами, над поляной, держа в когтях кота Локса. Локс бежал следом и кричал.

– Вашу мать! – крикнула я еще громче. – Да ваше же… отпусти зверя, гад! Поняла я все!

Видимо, у незваных гостей была какая-то невидимая радиосвязь. Орел выпустил кота, тот упал на траву, перекувыркнулся, вскочил на ноги и, к моей радости, умчался в сторону Локса как ни в чем не бывало. Вроде не ранен…

– Это другой вариант, но я по-прежнему предлагаю вам путешествие в воздушном экипаже, – спокойно заметил офицер, словно я и не орала на него, поминая предков по женской линии.

– Чтоб вам провалиться, – вежливо сказала я. – Полетели.

Воин кивнул. Я сунулась в шалаш, оглядела свое имущество, чуть не всплакнула от обиды и досады. Только чуть-чуть устроилась – и надо же. Даже попросила выкопать яму – хранить диоксидин и прочие препараты, требующие сухого прохладного места. Не холодильник, но лучше, чем на солнцепеке. И вообще… у меня оставалась какая-то подспудная надежда на то, что пока я поблизости от места перехода – у меня есть шанс. А теперь и с ней придется попрощаться.

Прощай, ямка, прощай, шалаш, здравствуй, не знаю что…

Тьфу! Скорей бы собраться, чтобы не разреветься, как последняя клюкса. А ну! Лида! Сжала зубы – и вперед! Мало тебе по жизни прилетало неприятностей? Сумела же преодолеть? И сейчас справишься без этого мокрого дела. Хотя, может, к королю заплаканными и являются. Не знаю, чего ему надобно, вот моя просьба известна: «Ваше величество, отправьте меня обратно-о-о-о!»

Чтоб не зарыдать, поскорее побросала в рюкзак свои немудреные пожитки и выскочила из шатра. Те вещи, что мне принесли жители деревни, мешок какой-то местной картошки, которую можно есть сырой и по вкусу похожей на помесь морковки с жареным каштаном, – все оставила. Здесь небогато живут, им пригодится.

Но похоже, эти соображения ничуть не волновали моих крылатых пленителей. Один из воинов нырнул в шалаш и через минуту вытащил битком набитый мешок – тот самый, из-под «маркошки». Кажется, он не глядя запихнул туда все, что нашел. Этот мешок был заброшен куда-то в «грузовой отсек» позади гамака.

В ту же секунду другой воин достал из красной сумейки, прицепленной к поясу, камушек и кинул на крышу хижины. Камень зарделся и задымился еще в воздухе, прожег листья, послышался жадный треск. Ну и в чем смысл этого ритуального сжигания шалаша? Это же времянка… за пять минут можно построить новую. Хотя, конечно, как символический жест – оно понятно. Это такая угроза на будущее для жителей села. Их дома тоже деревянные.

Вот прямо заранее я чего-то не симпатизирую королю, практикующему подобные методы управления. Фу таким быть.

Птица оттолкнулась от земли мощными лапами и взмыла в воздух, хлопая крыльями так громко, что у меня заложило уши. Внизу остался веселый костерок на месте моей импровизированной клиники, крона большого дерева и все село. Да уж, мосты сожгли, корабли затопили, вздохнула я, вцепившись в кожаные петли.

Полет неожиданно оказался комфортнее, чем можно было предполагать. Для начала меня не укачало. Уф-ф-ф, радость-то какая, аж в рифму. Трясло умеренно поначалу, а потом не трясло совсем. Веревки, из которых был сплетен гамак, канатной толщины, казались надежными, на взгляд и на ощупь. Пернатая эскадрилья не стремилась к облакам, и если и поднималась, то лишь чтобы обогнуть горную вершину. Вдобавок один из орлушей летел внизу, судя по всему изображая что-то вроде воздушной страховки. Чтобы скогтить меня, если канатная колыбелька окажется ненадежной. Или я как-нибудь ее прогрызу, окончательно подвинусь башней и выпрыгну.

Вид сверху идеально подходил для компьютерных заставок. Разноцветные рощи, луга, украшенные россыпью цветов, озера безупречной синевы, зажатые в скалах. Мы облетали водопад так низко, что я ощутила прохладу и радужную водяную пыль. Вот прям сиди и наслаждайся, так нет же, закон подлости – он и в другом мире закон. Вместо радости по поводу прекрасных видов – тревога за свою судьбу, за оставленных в другом мире родных и друзей, за Чучундра… а теперь еще и за жителей деревни. Вот что за гадство-поганство?!

Хороший туристический аттракцион, да? Ага. Вот только что впереди? Турист после него возвращается в отель. А меня ждет какой-то дворец, наверное? Королю, к которому меня тащат, по идее положен дворец. Или замок. Чтоб он им подавился, морда коронованная… Мой шалаш под деревом сейчас казался куда привлекательней любых средневековых архитектур. Впрочем, он все равно сгорел…

Из-за этих грустных мыслей я не сразу заметила башни на склоне холма. Золотисто-розовый камень, матово-шершавый на вид, я такой на юге видела, называется, кажется, ракушечник. В первый раз вижу, чтобы такие пузатые и грозные на вид башни были построены из такого несерьезного материала. Нам что, сюда? Ага. Орлы устремились именно в этом направлении.