– Дорогая Лилия Сергеевна, это вас беспокоит отец Якова Зубова, – обратился я к фотографии на экране.

– Очень хорошо, Всеволод Ростиславович, что вы позвонили. Мне нужно встретиться с вами.

– Это всегда пожалуйста, – радушно ответил я. – В кафе?

– Если вам угодно, но исключительно затем, чтобы нам было удобно обстоятельно поговорить, – приятный голос Лилии Сергеевны стал строгим, в полном соответствии с ее выражением лица на фото.

Хм, недотрога или занята. Ну и пожалуйста, дорогая дамочка, я не навязываюсь женщинам с тех самых пор, как сошли мои юношеские прыщи и из страшного недоросля я превратился в страшно красивого мужчину в самом расцвете сил.

***

На улице пахло весной – настоящей, свежей, всепробуждающей. Небо избавилось от надоевшего за зиму серого цвета и сияло синевой, маленькие облачка резво бежали по бесконечному небесному океану, почки на деревьях лопались, пуская на свет крохотные зеленые листики. Все вокруг наполнялось ароматом жизни и предвкушением тепла, солнца, света. Она была прекрасна, последняя весна в его жизни.

***

На улице действительно стояла чудесная погода, настроение мое поднялось вверх. Приятное разнообразие в моих ощущениях – сарказме и скукоте, которыми я был окружен, кажется, круглосуточно последние лет десять, а то и пятнадцать. Я был склонен считать, что причиной моего хорошего расположения духа была все же весна. Не предстоящая же встреча с учительницей музыки моего Яшки! Судя по голосу, это дамочка-недотрога лет 35, у которой не было даже виртуального секса, так что я ничего от встречи не ждал: придется напомнить не совсем юной деве размер ее оплаты и сказать, что я жду хоть каких-нибудь результатов от моего Якова де Моцарта де Бюсси или Дебюсси, это как угодно юноше будет потом записать в свой статус. В реальности я Лилию Сергеевну не наблюдал, нанял ее по рекомендации кого-то из своих сетевых знакомых, ограничился только звонком в сети и просмотром ее нескольких фотографий, в подлинности которых я был уверен так же, как в таланте своего Яши.

Мы встретились в кафе «ВВП». Что означало это ВВП – было отдано на откуп фантазии посетителей заведения. Для разгадки ребуса нам предлагались разнообразные картинки – от советских плакатов, прославляющих мощь нашего государства, когда оно было СССР и жило пятилетками, до репродукций удачной социальной рекламы на патриотическую тему последнего столетия и портретов президента.

Мне это кафе нравилось тем, что меню в нем было вполне себе, а цены даже приятны. Назначать свидание в ресторане, скажем «Монплезир», где в прейскуранте не значилось ничего, дешевле размера всеобщего пособия, было бы неправильно, это на тот случай, если дамочка внезапно окажется интересной, а не будет напоминать мне мою учительницу младших классов.

Было у кафе «ВВП» еще одно преимущество – туда был разрешен вход с собаками. Люц был неизменным спутником во всех моих деловых и не очень встреч, так что этот плюс в характеристике заведения был жирным и значимым.

Как ни странно, фотографии оказались не фальшивыми – в кафе зашла красивая молодая женщина, такая же миловидная, как и на изображениях в сети на своей страничке. На Лилии было легкое светлое пальто и лодочки, красиво удлиняющие ее стройные и вполне аппетитные ноги. Пожалуй, фотографии даже не передавали всей очаровательности вошедшей дамы – Лилия Сергеевна была очень хороша собой, так что, пожалуй, с прежними выводами я погорячился. Я бы даже не удивился, узнав, что Лилия Сергеевна замужем и воспитывает двух очаровательных детишек, радующих мамочку и папочку музицированием по воскресным вечерам, проводимых, согласно семейной традиции, вне всемирной сети.

– Всеволод Ростиславович? – уточнила Лилия Сергеевна, прежде чем сесть напротив меня за столиком.

– Да, это я, очень рад вас видеть, дорогая Лилия Сергеевна, – как можно любезнее ответил я.

«Хм, какая дамочка, Сева…», – выразительно посмотрел на меня откуда-то из-под скатерти Люц.

– Я закажу кофе, вы не против? – улыбнулся я.

– Я не люблю кофе и не хотела бы обременять вас лишними тратами, – ответила Лилия, пытаясь смягчить строгость в голосе извиняющимися нотками.

– Здесь отличный недорогой кофе, настолько хорош, что его пьют даже нелюбители, – как можно доброжелательнее ответил я и нажал на табло напротив изображения стакана кофе с традиционными наворотами в виде пышных сладких облаков.

– Я бы хотела поговорить с вами о Якове, – начала Лилия Сергеевна.

Люц фыркнул из-под стола от слова «Яков» прежде, чем я понял, что речь идет о моем сыне.

– И что с Яшей? – почти устало спросил я.

– Видите ли, – судя по всему, Лилия Сергеевна начала подбирать эвфемизмы, чтобы озвучить простую мысль – дескать, бесчувственный болван ваш Яша и музыканта из него не выйдет.

Ну-ну, посмотрим, как это прозвучит, раз уж был заявлен «Яков».

– Видите ли, – повторила Лилия и решилась выдать правду сразу, – у вашего сына, к сожалению, совершенно нет способностей к музыке.

– Да? Не может быть! Я абсолютно убежден, что научить можно любого всему, чему угодно, – ответил я. – Вопрос только в цене и времени.

– Понимаю вас, но, увы, – Лилия Сергеевна огорченно развела руками, – у Яши ничего не выйдет. Игра на пианино ему не дается. Совсем.

Люц снова прыснул из-под стола.

Да уж, Яша и пианино – это я и без тебя, дорогая Лилия Сергеевна, понимаю, что понятия малосовместимые.

– Но я очень и очень хочу, чтобы Яков, – ответил я и услышал смешок Люца на слове «Яков», – научился музицированию, это моя прихоть, мое страстное желание, если хотите. Я вам хорошо плачу за уроки.

Кажется, Лилия удивилась, но только на мгновение, затем спросила:

– Вы серьёзно?

Ах, мой сарказм меня выдает, но какая разница, Яшка все равно должен учиться игре на пианино. Я так хочу.

– Вполне, – ответил я вслух. – И готов повысить плату еще, если это приблизит наши успехи в музыке.

– Послушайте, – вежливо сказала Лилия Сергеевна, – несомненно, мне приятно, что вы так любите музыку, но ваш сын далек от нее, он… мучается, ему не нравится ничего из того, что я предлагаю. Тут деньгами не поможешь, думаю, вам нужно подобрать для него другое занятие. Может быть, он рисует или пишет? Возможно, он хорошо бы играл на гитаре, если вам так важно, чтобы Яков был музыкальным юношей.

– То есть вам деньги не нужны? – я приподнял удивленно брови.

– Конечно, нужны, как и многим людям моего положения, но у меня есть принципы! И один из них – никакого насилия, я занимаюсь только с одаренными детьми.

Правда? Я даже отставил чашку кофе на блюдце, чтобы не уронить ее от удивления.

– Насколько я знаю, вы не работаете в школе, вы частный учитель, – уточнил я.

– Да, – кивнула Лилия Сергеевна, – у меня нет постоянной работы, заработок зависит от количества частных уроков.

– И вы все равно отказываетесь от занятий с моим недорослем, хоть я вам согласен платить вдвое больше?

Неужели цивилизация еще не всех таких переформатировала? Есть еще раритетные люди в этом смысле, а, Люц!

– Я с вами честна, Всеволод Ростиславович, я не хочу за ваши деньги и дальше прививать отвращение к музыке у вашего сына, – спокойно ответила Лилия.

– Удивительно, – пробормотал я.

– Ничего удивительного, просто не все можно купить за деньги, – пожала плечами Лилия Сергеевна.

– У вас, наверное, много учеников, милая честная леди? – вот только не переборщить бы с сарказмом, дама интересная, не обиделась бы.

– Немного. Нынче игра на пианино – не самый модный вид деятельности, но на жизнь хватает.

Я посмотрел на ее наряд в стиле «честная бедность»: и платье, и пальто, и туфли – все было элегантно, наверное, даже красиво, но не модно, из поза-позапрошлогодней коллекции, а значит – куплено в стоке или в секонд-хенде. Что не удивительно – если у тебя нет постоянной работы, ты так и будешь жить скидками, распродажами и позапрошлогодними коллекциями.