Но бедную Элву такой вдохновенный рассказ сестры не успокоил, а, напротив, вверг в ещё более горестное отчаянье. После слов Джанет на королевскую дочь нахлынули самые удручающие мысли.

– А мы… мы, сестра… разве мы с тобой не пошли против воли Короля? – Девочка была настолько подавлена, что не посмела назвать владыку отцом. – Мы отправились туда, куда взрослым людям запрещено ходить под страхом смерти! И, мне кажется, отец намного строже, чем я думала, накажет нас.

– Теперь уже поздно, сестра, – ответила Джанет, не замедляя шага.

– Но это я втянула тебя в эту историю! – сокрушалась Элва, стараясь не отстать от подруги. – Мне нужно было идти одной, одной заблудиться, устать, замёрзнуть и одной понести наказание!

– Но мы же с тобою исконные сёстры! – возмутилась Джанет с такою силой и гневом, что на мгновение забыла обо всех своих страхах. – Мы появились на свет в один день и час! Да разве я могла бы отпустить тебя в лес одну? Ты же сама знаешь, как плохо в мире тому, чей исконный брат не смог отыскаться! Ну, или исконная сестра…

Элва угрюмо кивнула, а Джанет продолжала:

– Ах, если б ты знала, как обрадовалась моя мать, когда наш дом посетили королевские слуги в поисках сестры новорождённой принцессы, и оказалось, что исконная сестра дочери Короля – её собственная дочь!

– Я знаю, – тихо сказала Элва, – твоя мать мне это тоже рассказывала.

– Но самое главное, – призналась Джанет, – то, что ты нашлась и моя любимая сестра – именно ты! Неужели, Элва, ты полагаешь, что я осталась бы во дворце, чтобы избежать наказания? Мы десять лет росли и играли вместе! К тому же… мне эта затея действительно интересна!

Элва благодарно улыбнулась сестре и зашагала дальше.

Джанет продолжала её утешать – наверняка оттого, что, когда успокаивала Элву, она меньше боялась сама.

– Ведь великаны, о которых нам рассказывала нянька, вовсе не страшные! Тем более, они так же как и мы – исконные родичи. Подумать только – они братья!

Отчего-то именно этот последний довод, высказанный Джанет, больше всего понравился Элве, и королевская дочь радостно согласилась с доводами сестры.

– А ведь и впрямь, они – братья! Интересно, а они так же, как и мы, верны друг другу? И тоже с рождения и до самой смерти? Или у них совсем другие представления? – тут Элва забеспокоилась, перебирая в памяти истории няньки. – Кто знает, а вдруг старуха ошиблась? Недоговорила что-нибудь, а может, что-то и скрыла? Ведь великаны бессмертны. А это значит, что они нелюди… А вдруг они едят людей?.. – от своего последнего предположения Элве стало совсем худо. Она даже закрыла рот ладошкой, чтобы, чего доброго, сестра её не услышала.

Но Джанет услышала шёпот Элвы, вздрогнула и остановилась.

– Ты думаешь… всё же едят? – она крепко стиснула пальцы сестры. Плотно обступивший их лес показался Джанет ещё выше, чернее и гуще.

Элва тоже огляделась вокруг, посмотрела вниз, потом закинула голову вверх и заплакала.

За разговором девочки не заметили, как сошли с тропы и совершенно затерялись в непроглядном мраке. Невозможная усталость навалилась на обеих сестёр, и они, больше не глядя друг на друга, в тягостном молчании побрели куда глаза глядят, уже отчаявшись не только отыскать таинственные камни, но и выбраться из леса живыми и невредимыми.

Прежде тропинка всегда бежала между поросших лесом холмов, и сёстры послушно обходили возвышенности. Но теперь они решились забраться куда-нибудь повыше, дабы постараться оглядеть окрестности, ещё не понимая, что в темноте им ничего не удастся разглядеть.

– Хоть бы и вправду нас стали искать. Да поскорее! – всхлипнула королевская дочь, утомлённая крутым подъёмом.

Лес, ночь, клочья облаков, звёздный свет – всё представлялось ей враждебным, жаждущим её искреннего детского страха. Элве всюду мерещились злые светящиеся глаза, перепончатые крылья с кривыми когтями, оскаленные пасти и клыки, обагрённые кровью.

Джанет молчала, вспоминая рассказы няньки и её упоминания о том, что любой, кто нечаянно или нарочно коснулся жизни нелюдей, обрекает себя на страдание и искупление, что собственная жизнь неразумного обращается невыносимой мукой. От такового отвернётся каждый, будь то отец или мать, супруг или дети – все, кроме единственного, родившегося в один день и час с несчастным. Ибо исконный родич никогда не покинет сестру или брата, а преданно и неотвратимо возложит на себя даже это проклятье – зримое и незримое. И от этих мыслей Джанет стало ещё страшнее, чем её сестре, вздрагивающей при любом шорохе.

На верхушке холма королевская дочь коснулась рукава дочери землепашца, погружённой в невесёлые раздумья.

– Ой, смотри, сестра, что это?! – воскликнула Элва, показывая рукой вперёд.

Джанет долго смотрела и щурилась в темноту, но видела только вершины клёнов и ясеней, которые гнулись под порывами ветра.

– Нет! Смотри выше! Ещё выше, сестра!

Наконец и Джанет увидела две громадные фигуры – сначала бледную, а потом и тёмную, что застыли над лесом. Они были гораздо выше окрестных холмов и закрывали собою половину неба. Сначала Джанет со страхом подумала, что это великаны, но гигантские фигуры не двигались, и она поняла: то было нечто и вовсе необъяснимое.

Обе девочки замерли, затаив дыхание. Постепенно они начали различать всё новые и новые черты огромных идолов. Это были силуэты оленей, по всей видимости, совсем молодых – творение искусного ваятеля, когда-то с любовью прикоснувшегося к безжизненному массиву. Один был высечен из розового мрамора, другой – отлит из золотистой бронзы. Отблески звёздного света играли на неподвижных телах идолов. Сёстры пристально смотрели на них, всё больше ощущая ту дрожь, какая бывает, когда страх и любопытство сливаются воедино.

– Ах! – Элва всплеснула руками. – Надо же, да ведь это сами Хранители Братских Уз! Ты помнишь, помнишь, Джанет?! – королевская дочь тормошила свою подругу, уже совсем забыв о предстоящем наказании за побег из дворца.

Но Джанет была потрясена не меньше Элвы и потому с безмолвным восхищением взирала на две громадины, касающиеся неба.

– Джанет! Джанет! Сестра! – не унималась Элва. – Это же они – фигуры с нашей городской площади! Хранители Братских Уз! Изваяния, воздвигнутые в незапамятные времена! Только непомерно огромные!

Внезапно Элва притихла.

– Как ты думаешь, сестра, отчего эти фигуры называют бродячими? – вопрос её почему-то прозвучал шёпотом.

– Не знаю, – выдохнула Джанет, вспоминая вечерние сказки старухи. – Нянька говорила, что они иногда перебегают с места на место….

– Ой! И зачем только… Зачем мы только придумали всё это?! Я боюсь, сестра!

– Ну, не будут же они бродить сами по себе! Для этого нужно, чтобы сами великаны оживили их! Думаю, нам с тобой нечего бояться!

Джанет потянула сестру за руку, уже сожалея о том, что перепугала её.

– Неужели можно их оживить? И как? – тут же полюбопытствовала Элва.

– Ах, если б я знала как! Если б я знала, мы с тобой давно бы оживили оленей с городской площади и играли бы с ними! Ах, какая же я глупая! Только великаны знают, как оживить мрамор и бронзу. Подойдём ближе, Элва! Нянька же говорила, что у Бродячих Камней никто не видел великанов, зато многие видели будущее! – и Джанет потащила Элву вниз по склону холма.

Со странной нежностью и участием, которых прежде никогда не испытывала к сестре, Джанет окинула взглядом дрожащую фигурку Элвы – заласканной и избалованной королевской дочери, привыкшей жить в тепле, сытости и довольстве. И отчего-то ей показалось, что это огромные безмолвные истуканы предельно сблизили их. Ничего подобного никогда не могли сделать их безобидные копии величиною в человеческий рост, на которые в городе девочки натыкались едва ли не каждый день. А как же иначе? Ведь все дороги, переулки и улицы столицы неизменно приводили на эту площадь, дабы неустанно напоминать смертным прочность и вечность Исконного Родства, дарованного свыше.

– Сестра, мы должны заночевать здесь. А завтра, как рассветёт, мы двинемся в обратный путь.