— Нет. У него ещё медведь какой-то дурацкий был…
— Да не, он его оставил. — Ротти вынул у себя из-за спины панду, которую Рафи вчера выиграл. — На ней лежать так удобно.
— Сколько времени он там пробыл? — я трясла Фила за плечи. — Отведи меня к этой злоебучей заброшке сию секунду, наркоман несчастный!
— Я очень даже счастный, ты же здесь. Он там немного, мы часов шесть или семь назад ушли оттуда.
— Ты ребёнка одного в подвале заброшки оставил на полдня без еды и воды в холоде?!!!
— Ему полезно. Ты его видела? Он без еды ещё месяц проживет. Я думал, под ним пол провалится.
— Пиздуй к заброшке живо! — рявкнула я, толкнув парня от костра.
Он смеялся, доставая бонг и вдыхая пар. В кармане джинсов у него была фляжка. Он накуренный и пьяный что ли? Он мне соврать не мог? Ведомая злобой, я толкала и била парня, пока он плёлся. Дару, маленький, солнышко, бедненький… он же темноты боится… Господи…
Через сорок минут Фил вышел со мной к ветхому двухэтажному зданию. Не соврал. Я ломанулась внутрь, распахнув дверь, которая от моего рывка свалилась с гнилых ржавых петель.
— Дару! Дару, малыш, где ты? — орала я, чувствуя в глотке боль. — Дару, это Софа!
— Как думаешь, крысы здесь плотоядные? — сказал Фил.
— Здесь крысы?!
— Конечно. Вон одна пробежала.
Под моими ногами пронеслась крупная крыса. Твою мать, а если они Дару искусали?!
— Где ебучий подвал, скотина ты такая?!
— Ты заколебала меня обзывать. — нахмурился парень, приставив меня к стене и смотря в глаза. — Я тоже злиться умею.
— Быстро отошёл!
— Зачем? — он прижал меня за плечи и коленями упёрся в мои, чтобы я не могла пнуть его в пах. Раны заболели от давки. — Пусть твой пухлый ребёнок подождёт, пока мы тут вдвоём, и…
— Фил, уйди!
Мне стало страшно. Очень страшно, я храбрилась из последних сил. Уже почти десять вечера, мы хер знает где в заброшке, а он высокий, сильный и накуренный. Он взял рукой меня за щёки и полез целоваться. Я взвизгнула и начала вырываться, как он схватил меня за шею и начал душить.
— Заткнись, сука, убью нахуй.
Из глаз выступили слёзы. Я должна была сказать Рафи. Кому-нибудь. А теперь я с ним одна. Фил, сжимая мне шею одной рукой, полез второй под платье.
— Ой, только вот не плачь. Считай, это твой подарок мне на день рождения. Чшш, не сопротивляйся, тебе понравится.
Он отпустил одно моё колено. Я среагировала и со всей дури пнула его в пах. Фил охнул и отпустил меня, хватаясь за причинное место. Я рванула в коридоры. После нескольких поворотов, я нашла дверь, закрытую на засов. Судя по всему, его трогали недавно. Я вытерла слёзы и рванула к двери. Еле-еле отодвинула засов и вломилась внутрь. Как оказалось, там была лестница из нескольких ступенек, которую я не увидела в темноте, и рухнула вниз тюленем. Я вскрикнула и зажала рот рукой. Фил услышит и придёт на звук. Я поднялась на ноги и включила фонарик на телефоне.
— Дару? Дару?!
Он сидел, забившись в угол. Заплаканный, исцарапанный, лохматый, с огромными красными глазами.
— Софа!!! — заорал он, бросившись ко мне.
Я прижала его к себе, расцеловывая и лаская.
— Чшш, чшш, булочка, маленький, не кричи.
— Не уходи! — навзрыд умолял он. — Софа, не бросай меня!
— Дару, тише, не кричи так, пойдём. Ты голодный? Тебе плохо? Почему у тебя глаза такие?
Зрачки на свет не реагировали, они были расширенными. Белки были красными напрочь. Дару всхлипнул и уткнулся в меня лицом.
— Я-я упал… м-мне идти больно…
— Тебе что-то давали? Что ты съел?
— Кексики. И ещё пил штуку горькую… из железной штуки…
— Фляжки?
— Н-наверное…
— Сколько ты кексиков съел?
— Четыре.
Твою мать, они его кексами с травой обкормили, ещё и хлебнуть дали непонятно чего! Скорее всего виски, Фил только его с собой носит. Дару всхлипнул.
— Животик очень болит. — плакал он.
— Тебя тошнит? Ты хочешь кушать?
— Я не знаю…
— Пойдём. Медленно, за меня держись.
— У т-тебя кровь. — он посмотрел на моё колено.
— Я тоже упала.
— И-и на шее синяки… т-тебя били?!
— Нет, булочка, я сама кого угодно побью. Давай ручки, и пойдём домой.
В коридоре раздались шаги. Испугавшись, я схватила его на руки и рванула в противоположную сторону. Бежать я так долго не смогла, Дару очень тяжёлый. Я вбежала в одну из палат, спустила его, и стала пытаться отдышаться. Ребёнок шмыгал носом и жался ко мне.
— Тут темно, мне очень страшно. — шептал он.
— Я с тобой, Дару, не бойся. Теперь я с тобой.
Я вдруг почувствовала, что наступила во что-то сырое. Затем учуяла резкий запах. Керосин.
— Софочка, выходи! — раздался смешок Фила. — Жду на улице!
Нет… раздался тихий и отчётливый «чирк!». А затем коридор ярко вспыхнул. К нам стремительно понёсся огонь по дорожке из керосина. Я не могла думать. Ни думать, ни говорить. Я схватила Дару и выпрыгнула в окно, разбив его спиной. Как оказалось, от страха я не заметила, что мы с ним забежали аж на второй этаж. Мы свалились в какие-то кусты, Дару упал на меня, сильно ударив своей тушкой мне живот, грудь и рёбра. В глазах потемнело. На несколько секунд я подумала, что сейчас он выдавит из меня кишки. Заброшка полыхала, а перед ней маячила высокая фигура. Фил. Дару быстро слез с меня и испуганно заплакал:
— Софа! Софа, тебе больно? Мне страшно, Софа, не умирай! Пожалуйста!
— Тихо! — я прижала его к себе и закрыла рот рукой. — Дару, кричать нельзя. Хорошо?
Он закивал. Я убрала от него ладонь. На ней была кровь. Я кое-как осмотрела ребёнка. Новых ран и ушибов, вроде, нет. У меня сильно болел бок. Когда я посмотрела на него, то выяснилось, что осколок выбитого стекла попал в меня. Как больно… Дару чуть не посмотрел туда, я отвернула его голову и обняла.
— Пойдём домой, булочка. Тихо и медленно.
— Тебе очень больно?
— Я в порядке. — тяжело дышала я. — Мы придём домой, к Рафаилу, он тебя в обиду больше не даст никогда.
— А тебя?
— Меня тоже… ох… — я взялась за бок. Там печень… или аппендикс… я не знаю. Очень больно.
Я взяла Дару за руку, прижала к себе, и мы пошли в лагерь. Пока шли, я опиралась на каждое дерево, и старалась включить телефон. Он пережил падение со второго этажа и давление массой килограмм шестьдесят, только вырубился. Наконец, я включила его и позвонила Рафи. Он ответил через пять секунд.
— Софа? Где ты?!
— В лесопарке… мы с Дару…
— Дару?!
— Рафи, там Фил… пожар… у меня стекло в боку… Дару под травой…
— Что? ты что говоришь?
— Очень больно, забери нас пожалуйста…
Я зашаталась и опёрлась спиной на дерево, выронив телефон. Его подобрал перепуганный ребёнок.
— Раф, это я!.. й-я не знаю, мы в лесу… Софе? Да, хор… У неё кровь!!! — заорал Дару, увидев мой бок. — Раф, т-там стекло торчит!.. я боюсь, мне очень-очень страшно, забери нас!.. я н-не знаю, где мы! — он истерично зарыдал.
— Дай пожалуйста, солнышко. — я взяла телефон, обняв бок рукой. — Рафи…
— Стойте, где стоите! Я бегу.
— Рафи, здесь Фил… пожалуйста, быстрее… он догонит…
Я случайно отключилась. Твою мать. Я закусила губу, глотая слёзы, и обняла Дару крепче. Не плакать, не при нём. Ему и так страшно. Я сползла на землю, стоять больше не могу. Рука дрожала, когда я набирала второй номер.
— Т-ты же не умрёшь? — всхлипнул Дару.
— Нет, малыш, я не умру.
Он уткнулся в меня лицом.
— Мама так же говорила… она обманула… т-ты не обманешь?
— Аллё? — раздался сонный голос в трубке. — Ты чё не спишь? Время видела?
— Папа, здесь Фил и остальные… пожар… трава… у меня кровь идёт…
— Чт… Чего?!!! — мигом проснулся отец. — Что ты сказала?!
— Я выпала из окна, у меня осколок в боку… Фил идёт за мной… папа…
Телефон выпал из рук. Слышались крики отца. Дару всхлипнул и подобрал трубу.
— Дяденька, у Софы кровь сильно идёт… й-я Дару… вы ей поможете? — мальчик сглотнул и отодвинул от себя телефон. — Батарейка села.
