- Господи, если ты есть, дай мне интернет прямо сейчас!

- Зачем тебе интернет? – спросил Дару, обежав нас и идя передо мной задом наперёд.

- Дару, иди нормально. – строго сказал Рафаил, но ребёнок не отреагировал.

- Чтобы сказать друзьям, что меня не будет на их… мероприятиях. – не думаю, что при ребёнке можно употреблять слово «бухич», и заявлять, что вожатая балуется алкоголем. И не только.

- У твоих друзей день рождения?

- Ну типа.

- А пусть они приедут сюда, к тебе.

- Знаешь, мои друзья не любят такие места.

- Почему? – опешил мальчик. – Тут же море, лето, а ещё тут можно ягоды собирать.

Я вздохнула. Ну вот как этому наивному чуду объяснять, что у меня друзья – отбитые городские богатые уёбки?

- Им больше нравится в городе.

- А мы с Рафом… – тут пухлик запнулся и рухнул на спину на асфальт кулем, так, что я аж услышала, как у него щёлкнули зубы.

- Дару! – воскликнули я и Рафаил в один голос.

- Ушибся? Тебе больно? Ты целый?! – запаниковала я, осматривая его.

- Я же сказал, ходи нормально! – шикнул Раф, поднимая дитя с земли. – Больно тебе?

- Нет. – Дару энергично помотал головой, потирая копчик и поясницу. – Совсем не больно.

- Мгм, вижу. – Рафаил отряхнул его, взял за руку, и повёл рядом, сбавив шаг, дабы ребёнок не отстал и не устал.

Дару что-то пробубнил, но Раф не обратил внимания. Я, чувствуя себя неловко, взяла и выдала:

- Слушайте, а вы похожи. – оба посмотрели на меня. – Лицами… профилями, вот.

Дитё заулыбалось и огласило:

- Потому что Раф – мой старший брат.

Я аж растерялась сначала, но потом стало понятно, почему Дару так открыто и без тени стеснения разговаривал с парнем.

- А… правда что ли?

- Правда! – заявил Дару и дёрнул Рафаила за руку. – Раф, скажи же!

- Правда. – кивнул он. – Не ори так, я не глухой.

- А у тебя брат есть? – спросил Дару меня.

- Да, целых два. Старший и младший.

- А где они?

- Один в армии, а второй в академии.

- Летом?

- Да. Наш папа отправил его туда на перевоспитание.

Тут Дару как-то приуныл и замолчал. Я что-то не то сказала? А что я сказала? Я с непониманием посмотрела на Рафа, который ласково ерошил волосы ребёнка. Он тихо сказал:

- Всё нормально, забей.

- Но…

- Скучает просто.

Я закивала, и не стала лезть к Дару, который настолько приуныл, что прильнул головой к боку Рафаила и притих. Если честно, я еле сдерживала себя, чтобы не обнять его и не начать успокаивать, как девочек в их комнатах. Только девочки в моих глазах не выглядели так… не знаю… трогательно наверно, как маленький грустный пухленький мальчик. Интересно, а почему Рафаилу достался отряд брата? Он сам попросил?

Впрочем, не будем любопытствовать, это не наше дело. Наше дело – не дать детям убить себя по дороге за едой. Ну и, разумеется, воскресить интернет.

====== Самодеятельность ======

После завтрака мне было велено вместе с Рафом отвести детвору в парк. И пока мы шли, я тихо материлась и проклинала Верда и отца. Не помню, чтобы я когда-нибудь так их обоих ненавидела. Одного за его идиотское желание, а второго за то, что сослал меня в какой-то залупинск, к комарам и отсутствию связи. Когда мы пришли, дети бросились к горкам, каруселькам и качелям, а я рухнула на шикарную скамейку. Проверила связь. Интернет не дышит. Фак. Я бы и рада купить новую сим-карту, но понятия не имею, где она тут может быть, и вообще не факт, что я успею. Рафаил сел рядом. Его брюшко уютно пристроилось на пухлых ляжках. Парень откинул назад голову и вздохнул. Подустал, видимо.

— Ты живой? — спросила я.

— Мгм. А ты?

— Я в печали, интернет не возвращается. Слушай, там с Дару неудобно получилось… он нормально, не плакал? Я буду осторожней со словами.

— Он в порядке, не заморачивайся. — Раф ободряюще улыбнулся. — Я дам знать, если что-то пойдёт не так. А так я рядом, он не будет плакать.

— Ну да… вы с ним так близки? Сколько ему, лет семь?

— Как видишь. И шесть.

— А тебе?

— Двадцать. — я вскинула брови. — Что?

— Я думала, ты постарше.

— Нет. Теперь насчёт тебя. — он с интересом стал меня разглядывать. — Ты мажорка, но ты ещё ни разу не назвала меня жирным, и не бросала на детей брезгливых взглядов. Почему?

— Я трезвая просто. А надо?

— Нет. Я к тому, что ты не кажешься избалованной.

— Это поправимо.

— Ладно, как скажешь. Сколько тебе?

— А сколько дашь?

— Ну, — он немного наклонил голову набок, чтобы получше разглядеть. — Где-то… 17?

Я польщено заулыбалась.

— Тепло.

— 18?

— Горячо.

— 19?

— Бинго!

— Хорошо сохранилась.

— Бальзамирование творит чудеса.

— Верю.

За разговорами время пронеслось довольно быстро. Примерно за полчаса до ухода ко мне стали липнуть девочки и проситься обратно, потому что кто-то хотел есть, кто-то пить, а кто-то вовсе спать. Одна заползла ко мне на колени и откинулась на плечо.

— Я устала. — сказала она.

— Лили, имей совесть. Мне и так жарко. — сказала я. — Ляг на скамейку.

— Хорошо. — девочка легла на скамейке, и положила голову мне на колени.

— Я имела в виду… ай, неважно.

— Я хочу обратно. — прицепилась ко мне другая, вроде, Алекс.

А я-то как хочу. Вроде только утром меня сюда закинули, а я уже хочу домой. Там интернет, прислуга, еда, и прохлада. А сейчас даже ветра нет, боже, как же мне жарко. Я вытерла лоб и посмотрела на Рафаила. Тот в свою очередь перевёл взгляд на меня. На его лбу тоже сверкали капли пота.

— Пойдём обратно? — жалобно сказала я. — Дети устали. Я тоже устала.

— Ну пойдём. — он поднялся и потянулся. Свободная футболка немного задралась наверх, обнажив бледный выпирающий живот, на который я невольно уставилась. Я хочу его потрогать. Не живот, а Рафа. За живот. И ещё за щёчки. Хотя, они и так скорее всего очень горячие, если за них потрогать, то ещё жарче станет. Ну тогда ещё плечи ему помять можно, а то он весь ссутулился, когда сидел, затекли наверное. Интересно, а у него кто-то есть? Видимо, смотрела я долго, потому что в себя пришла, когда он на меня несколько смущённо посмотрел, и сказал: — не пялься так.

— А, ой, извини… я задумалась просто. — он со скепсисом изогнул бровь. — Ты мне брата напоминаешь, я и вот.

— Брата?

— Да, старшего.

Не спрашивай, чем. Просто не спрашивай. Я не хочу говорить, что он тоже полненький, как ты. Ты обидишься. Или засмущаешься. Или всё вместе. Рафаил задумчиво кивнул, и потом посмотрел на малышей и громко сказал:

— Детвора, собирайтесь, идём обедать!

Детвора собралась за две минуты. Дару в этот раз пошёл в паре с мальчиком, с которым они о чём-то рассуждали. Либо о рыбах, либо о море, я прослушала. Ну так вот, идём мы, я опять пытаюсь воскресить интернет, и тут Рафу звонят. После трёх минут диалога, он вздохнул и посмотрел на меня.

— Ты с музыкой дружишь?

— На пианинке тренькаю красиво. И ещё на гитаре немного, и на укулеле, но совсем чуть-чуть.

— Прямо юное дарование. — он присвистнул.

— Ну а то. А в чём дело?

— Директор лагеря звонил. Через три недели будет день города, как следствие — концерт, и нам надо организовать что-нибудь музыкальное с нашей малышнёй.

— А… но… твою ж ма… — на меня посмотрело четверо детей, ожидая ругательств, — …рмеладку.

Если я что и знаю о детях, так это то, что при них материться и ругаться нельзя, потому что в голове у них записывающее устройство. И когда они слышат маты, то там уже по глазам видно, что информация загружена и готова к использованию. Это мы с Вердом узнали случайно, когда выясняли, какой мультик будем смотреть. И пополнили лексикон нашего братика Фейлна слов на сорок. Рафаил хмыкнул и обернулся на детей:

— Вам родители не говорили, что подслушивать некрасиво?

— Так вы сами громко разговариваете. — ответил мальчик Киро с простотою душевной.