— Ты меня не ценишь!

— Пицца калорийнее.

— А суши вреднее.

— Ни фига!

— Фига!

— Я всё, мне пончиков захотелось, — вздохнула я.

— Мне тоже, — сдался Рафи. — Сейчас закажу.

— Килограммов пять.

— Семь, — поправил он, протягивая руку к телефону.

Вскоре мы с ним мило сидели и вытирали друг друга от сахарной пудры. Я отжала у ангела футболку, ибо она была мне велика, и в ней не сильно живот выпирал. Правда, Рафи это не остановило, и он всё равно меня тискал.

Шли месяцы. Этим утром Рафи поднялся ни свет, ни заря, куда-то собираясь. Он делал это тихо, но вдруг опрокинул на кухне сковородку, и я проснулась. Была половина шестого утра. Солнце только поднималось на горизонте. Я приплелась на кухню и увидела ангела. Он нервно наворачивал круги, смотря в пол. Я взяла его за руку, потирая глаз.

— Ты чего? — спросила я.

— Ох, боже, я тебя разбудил? — ошалел он. Похоже, только сейчас заметил, что я не сплю.

— Ты почему такой нервный? Что-то случилось?

— Мне надо… ну, туда, — он показал на небо. — Давно там не был, вот и волнуюсь.

— Ладно тебе, вы же там вроде как все одна семья.

— Не совсем. В общем-то, я волнуюсь не из-за этого. Просто так обычно на небо не вызывают. Явно что-то произошло.

Я обняла его, поглаживая спину.

— Хочешь, я сделаю тебе жаркое?

— Хочу, — жалобно сказал блондин, жамкая меня. — Днём поем. Мне пора, а ты спи.

Рафи горячо поцеловал мои губы, и через окно вылетел на улицу, взмахивая выступившими крыльями. Я же зевнула, закрыла за ним окно, и вернулась в кровать. Днём в дверь раздался стук. Открыв, я увидела Рафаила. Он стоял передо мной в шикарной белой с золотым ангельской форме. С погонами, в мундире, всё как положено. И в высоких чёрных сапогах. Только щёчки были красные. Видимо, она ему жмёт. Однако я невольно закусила губу и рыкнула.

— Обнаружен сексуальный мужчинка.

— Сейчас умру, — мужчинка ввалился в квартиру и расстегнул мундир. Его животик вышел вперёд, освобождено покачнувшись и свесившись над белыми узкими брюками. — Фух.

— Я не знаю, почему ты так одет, но ты обязан мне сказать, почему не делал этого раньше? — оживлённо спросила я, подскочив к нему.

— На небе архангелы обязаны носить форму, даже если никаких конфликтов с адом нет. Раньше? Я не очень её люблю, — неловко признался Рафи. — Она мне мала немного. Или много. Она сильно жмёт, вот и не ношу. А почему спрашиваешь?

— А я люблю военных, красивых, здоровенных, — напела я, притягивая ангела к себе и страстно целуя.

Он аж растерялся. Затем, когда я отпрянула, вопросительно уставился мне в глаза.

— Ты… тебе… нравится?

— Ты шикарно выглядишь, ангелочек, — я стала игриво водить рукой ему по низу живота. — И эта форма тебе очень идёт.

Рафи помолчал. Затем схватил меня на руки, и мы с ним удалились в спальню, целуясь и раздевая друг друга. Час спустя я лежала у него на груди, обнимая и бухтя:

— Рафи… плюшечка моя… любимая.

— Теперь твоя очередь переодеваться, — сказал ангел, чмокнув меня в висок.

— О, давай, кем?

Он слегка зарделся. Щёлкнул пальцами. Я оказалась в коротком белом халатике, пуговки которого натягивались у меня на груди и чуть-чуть на животе. На краешке халата был красный крест. Так наш ангелочек любит шаловливых медсестёр? Я ухмыльнулась, слезла с блондина, и кокетливо сжала грудь предплечьями, накручивая локон волос на палец.

— Ну-с, дорогой мой, я вас слушаю, какие у вас жалобы?

Рафи покраснел сильнее. Сглотнул. Сел на кровати и ответил:

— Знаете, доктор, у меня в последнее время очень в груди колет. Вот здесь, — он взял мою руку и положил себе на сердце.

— Что ж, сейчас, — я наколдовала стетоскоп и приложила к его груди. Сердечко Рафи бешено колотилось, из-за чуткого демонического слуха меня даже слегка оглушало. — Вы на взводе, дорогой. Вдохните глубже.

Ангел сделал, что просили. Выдохнул. Я наклонилась ниже, слушая его. Затем, отбросив стетоскоп в сторону, я повалила Рафи на кровать, находясь над ним и упираясь руками в кровать.

— У вас повышенная нервная возбудимость.

— Не только нервная, — не выдержал блондин, повалив меня на себя и лапая.

— Вы ужасно нетерпеливый.

— Это ты слишком сексуальная! — он впился мне в губы.

Прошёл ещё час. Потом мы уже не рискнули переодеваться, ибо Рафи был для меня тяжеловат, и я устала. Да и он тоже. Мы перебрались на кухню, мило уплетая жаркое с картошечкой и мясом. Переев, мы мило прилегли на диван, включив кинцо и делая массажик друг дружке.

— Ты такая хорошенькая, — улыбнулся Рафи, гладя мне пузико и целуя.

— А ты такой мягонький, — улыбнулась я в ответ, тиская его пухлый бочок.

— Ты прямо как булочка, — он обнял меня. — Тёплая и вкусная.

Я смущённо уткнулась в ангела.

— Я люблю тебя, пончик, — прошептала я.

Он чмокнул меня в макушку.

— Я тебя тоже, рулетик.

— Почему рулетик? — засмеялась я.

— Сейчас покажу.

Рафи, жопа ушлая, молниеносно схватил меня в охапку и завернул в плед. Затем подбросил на руках и уложил в кровать.

— Рафаил, мать твою, Гранде! — рявкнула я, пока он довольно улыбался, смотря на меня. — Живо размотай меня!

— Я не могу, это так мило.

— Аз есмь София Старк, ебучий демон бедствий, и если ты сейчас же меня не выпустишь, я тебя натяну на… хотя, уютненько так, — я поёрзала и повернулась набок. — Ладно, не буду тебя натягивать.

Ангел рассмеялся, лёг со мной рядом и обнял.

— Я люблю тебя, мой милый агрессивный мягонький рулетик, — улыбался Рафи, целуя меня в щёку.