— Ты куда? — с волнением сказал Рафи мне в спину.

— Пить, — ответила я потише, ибо голос начинал дрожать от обиды и стыда, а глаза неприятно защипало.

— София, вернись, — вздохнул Джеймс.

Я молча ушла сначала подальше, к толпе, а потом выскочила на улицу и пошла домой. Зачем это было сделано? Ему так надо было меня перед друзьями загнобить? Из груди вырвался всхлип. Вот блин. Я запрыгнула в автобус, доехала на нём до дома, и в квартире рухнула на кровать, стягивая джинсы и пытаясь успокоиться. Зачем я столько съела? Почему нельзя было догадаться, что он мне это из жалости разрешил? Я не только толстая, но ещё и тупая. Я сползла с кровати (или даже перекатилась, я ж просто рулон жира) и поплелась к зеркалу. Из-за слёз макияж размазался, и я выглядела так, будто панда с бодуна решила накраситься. Я смотрела на себя. Затем скинула рубашку и майку, оставшись в трусах и лифчике. Господи, что это? Округлые покатые плечи, пышные бёдра и руки, пухлый живот, огромная грудь, попа, даже кисти рук, и те пухлые! Я же вся пухлая и жирная. Откуда это всё взялось? Я же не так много ем, ну правда. Те тарелки в кафе — это от стресса, к тому же, я даже не заметила. И там много людей, не может быть, чтобы кроме меня никто не ел. Бледная кожа, по-моему дохерища целлюлита, я вся покрыта жиром. Я глянула в сторону весов. Ладно, добьём себя. Взвесившись, я молча пошла к кровати, рухнула в неё, и стала уговаривать маму родить меня обратно. Я раньше шутила, что пока вешу меньше 100кг, то всё зашибись, но сейчас это так себе утешение. Я огромная. Я ужасная. Джеймс был прав, да со мной рядом даже дышать отвратно, от меня ж наверняка потом за километр несёт. Боже, он же со мной на одной кровати спит, как он это терпит? Эти складки, эта мерзкая мягкость, этот… этот… жир. Мне так стыдно. Я нашарила на полу огромную футболку, в которой сплю, и надела её, натянув не менее огромные штаны, дабы не видеть в зеркале своей жопы и всего остального. И себя желательно тоже.

========== Ненавижу себя ==========

Вечером вернулся Джеймс. Я всё это время лежала, обнимая подушку, и ненавидела себя. Он видел, что я не сплю. Подошёл и сел рядом.

— Ты обиделась на меня?

Я помотала головой.

— Почему ты раньше не сказал, что я такая мерзкая и такая толстая?

— Потому что раньше ты такой не была. Все сладкоежки рано или поздно поправляются, на Рафаила глянь хотя бы.

— Так он высокий, у него это даже мило выглядит, а не так жутко, как у меня! Я мелкая и жирная!

— Соф, — он погладил меня по макушке. — Ты устала, день был долгим. Ты ела, когда пришла?

Я опять помотала головой. Он протянул мне небольшой контейнер.

— Марго попросила взять тебе что-нибудь. Я захватил салат.

Я глянула на контейнер. Приподнялась.

— Я не голодная, — сказала я, удаляясь в ванную, дабы смыть остатки раскраса боевой бухающей панды и стараясь не обращать внимания на желудок, который отчаянно требовал еды.

На следующий день я притащилась на работу. В мой любимый книжный магазин. Я мало того, что толстая и мелкая, так ещё и в очках. Я сидела за кассой, уныло рассматривая полки с журналами, как тут прямо передо мной из неоткуда нарисовалось румяное личико с золотой чёлкой и голубыми глазами.

— Привет, — сказал Рафи.

— Ты откуда… не пугай так, — сказала я, хватаясь за сердце, которое крылось где-то там глубоко под слоями жира. — Привет.

— Я не хотел пугать, извини. Ты как?

— А как? — не поняла я.

— Ну ты вчера такая грустная была. А уходила вообще в печали. Что у вас там с Джеймсом происходит?

Я глянула ему в лицо и поджала край губ.

— Ты не обижайся, но это слишком личное, — сказала я, ибо говорить, что я оказалась ненасытной толстой бабайкой мне было дико стыдно.

— Ой, да, конечно, — закивал ангел. Потом он уставился мне в глаза. — Софа.

— Что?

— Я могу помочь?

Чем ты поможешь? Заберёшь мои килограммы себе? Я вздохнула и мотнула головой.

— Я сама как-нибудь справлюсь. Спасибо за беспокойство.

Он улыбнулся.

— Я тут мимо пекарни шёл. Это тебе, — он поставил передо мной небольшой круассан с бананом. — Помнится, ты любишь такие.

Я беспомощно уставилась на круассан. Сглотнула.

— Я… не надо! — я впихнула булку ему обратно в руки, а сама вышла из-за прилавка и стремительно направилась к служебному помещению. — Спасибо огромное, но не надо, не обижайся, пока!

— Но я хотел…

— Дела, столько дел! — я ворвалась в масенькую комнатку, закрылась, и среди швабр и вёдер опустилась на пол и взялась за голову, сглатывая комок в глотке.

Как назло, от запаха круассана у меня разошёлся аппетит. Я очень его хотела, правда, но ненависть к себе была сильнее. Я сглатывала слюни, пытаясь не думать о еде. Затем вспомнила, что как-то раз одна моя знакомая упоминала таблетки для снижения аппетита. Кое-как вспомнив название, я щёлкнула пальцами, наколдовав их, и разом проглотила штучки три. Потом я стала ждать. Из ощущений могу сказать только то, что на голодный желудок есть их нельзя. Меня немного замутило, отпустило через пару минут. Есть не хотелось. Я даже обрадовалась этому. Правда, когда я пришла домой, действие кончилось, и я едва не взвизгнула от того, с какой силой у меня свело желудок. Я впихнула в себя вчерашний салат от Джеймса и заела ещё тройкой таблеток. Стало полегче. Я выпила побольше воды и свалилась спать, ибо сил уже не было даже на то, чтобы дождаться парня с работы. Но он пришёл через пять минут, и огласил, что нашёл для меня диету.

— Класс, — засыпая сказала я.

— Ты что ела сегодня? — спросил он.

— Салат.

— И всё? А как же булочки? — посмеивался он.

— Нет.

— Моя умничка, — он подошёл и чмокнул меня в лоб. И спустя минуту я совсем вырубилась.

Потом я решила ходить в зал. Правда, тренер мне там попалась такая, что я лишний раз вдохнуть не так боялась. Мне всё казалось, что она меня за малейший косяк страпоном чести лишит, и всего остального. Серьёзно, она очень мускулистая, она четверых таких как я может поднять и в окно выкинуть. Я всё глотала свои таблетки, и если не забывала — ела. Только проблема была в том, что я ни фига не худела. Так прошёл месяц. И одним вечером, когда я приплелась домой из зала с отказывающим прессом и спиной, я упала на стул в кухне и уже было потянулась к таблеткам, как вдруг поняла, что они кончились. И через минуту я ощутили дикий голод. Я чувствовала запах мяса, торта, и всей еды, которая была в холодильнике. И уже не выдержала. Когда вернулся Джеймс, я сидела за столом, облизывая пальцы, которыми до этого держала тортик. Вокруг меня валялись фантики и испачканные ложки. Сама я, наверняка, была чумазая, в шоколаде, масле и в борще.

— София! — прикрикнул он. — Ты что творишь?! Ты же на диете!

Я смотрела ему в лицо, и кусала мясо, обёрнутое шоколадным коржом, и облизывалась. Я не могла остановиться, это был животный голод.

— Да ты… ты… я ухожу, — он пошёл за своими вещами.

— Стой, подожди, — с набитым ртом заговорила я. — Я не специально, правда!

— Ты только набрала за это время, — хладнокровно говорил он, пихая в чемодан свою одежду. — Ты наверняка и не пыталась хоть немного скинуть, так же?

— Да послушай же, — я вытерла рот и схватила его за руки умоляюще посмотрела в глаза. — Дай объяснить.

Он вскинул одну бровь.

— Что объяснить?

— Я честно пыталась, я почти не ела, я сама не понимаю, почему потолстела…

— А я понимаю! — он вырвал свои руки и грубо прошёлся по моей щеке ладонью и показал мне. — Не скажешь, что это? По-моему, шоколад.