Утром следующего дня Оксана проснулась сидя на кровати. Солнце осветило её лицо. Оно мудро ведь оно все видит издали. Здесь можно уловить некий намек на то, что пора уже открыть глаза. В её поведении и жестах можно было разглядеть сильнейшее волнение. Руки ее тряслись, а губы невольно поджимались. Мужа уже не было дома, да и у жены не было никакого дела до него. Она привела себя в порядок и покинула квартиру торопливым шагом. Спустя час мы могли бы ее заметить блуждающую в частном секторе, она неловко брела среди домов, вздрагивая от лая собак. При помощи специального приложения, установленного в её телефоне, она смогла найти нужный ей дом, и как ты уже мог догадаться, мой внимательный читатель, это был дом Прокудиных. Оксана неловко заглянула за калитку в поисках хозяев. Нескончаемый собачий лай разыграл в мыслях Вероники любопытство, и она вышла на крыльцо. Дружелюбного диалога не состоялось. Вероника была в гневе при любом упоминании об этой семье.
— Ты еще и посмела придти сюда?
— Послушайте, я понимаю все, что вы думаете обо мне и о нашей семье, но все это не так как кажется на первый взгляд.
— Если я живу в бараке, это еще не значит, что я дура.
— Я ни в коем случае вас такой не считаю, выслушайте меня, пожалуйста! Я сама не поддерживаю своего мужа в этом деле, он стал очень странным. Сам не ведает, что творит. Я всеми руками против этого судебного процесса. Всё, что произошло это обычная спонтанность и стечение обстоятельств…
Вероника оборвала эту речь хлопком двери, наивно полагая, что этой особе нечего ей сказать. Не сделай она этого, то узнала бы о побеге своего старшего сына с их дочерью. На тот момент она, по своей привычке, думала, что они как всегда где-то гуляют. Оксана не стала проявлять напористость и покинула частный сектор той же дорогой, которой пришла.
Начался поединок между стрессом и ходьбой за ее сердце, один убивал его, а второй наоборот тонизировал. В поисках мужа она наугад направилась в здание областного суда. Замечу в скобках — жена угадала его местоположение с невероятной точностью. Видимо еще не все нити были оборваны. Избрав пеший способ передвижения, Оксана наивно нашла в нем преимущество перед общественным транспортом. По ее быстрому шагу нельзя было заметить полное отсутствие сил, голод вызванный стрессом не проявляется в физическом плане. Даже самый легкий завтрак мог бы восполнить ее силы в известной мере. И вправду у нее получилось за довольно-таки короткий промежуток времени преодолеть такое немалое расстояние от частного сектора до того белого с широкими парадными дверями здания суда. В одном из его кабинетов Роман Захарович, со свойственной ему педантичностью, воспроизвел систематическое расположение канцелярских принадлежностей по своему рабочему столу. Документы красовались его размашистой подписью, карандаши был наточены как копья. Стопка очередных важнейших бумаг должна была быть передана в следующие инстанции, а ее доставку должен был выполнить сам Роман. Выйдя из кабинета он, если так можно выразиться, попался в лапы Оксаны Владимировны.
— Что ты творишь? — С взглядом полным отчаяния начала супруга.
— Собираюсь передать документы в другой кабинет. — Растерялся муж.
— Издеваешься? Пора бы уже и в собственной жизни принять участие, а не в этих твоих сверхважных делах! — Заводилась жена.
— Что-то раньше, когда ты кормилась за счет этих сверхважных дел, у тебя не возникало таких мыслей. — Слегка высокомерно отвечал супруг.
— Не закатывай сцену, ты меня совсем не уважаешь!
— Не уважаю ли я тебя? Ты смеешь заявиться сюда с важным видом, начать скандал прилюдно в коридоре и просить об уважении? Кто дал тебе деньги на открытие твоего салона? Кто организовал и оплатил похороны твоего отца, когда твоя мать пребывала в полной заднице? А? А теперь, когда это всё улажено эти сверхважные дела для тебя кажутся пустяковыми? — После такого припадка красноречия он залился вполне им заслуженным кашлем.
Офисные зеваки собрались поглазеть на скандал за спиной Романа.
— Ах, вот как ты теперь думаешь, — шепотом произнесла жена, глаза её блестели и дрожали, — Отлично! — Проронила она и, попятившись несколько шагов в сторону выхода, улыбнулась с некоторым истеричным выражением лица.
Такова была последняя встреча Калагереевых. Говорящий правду больше создает проблем, чем решает. Супруг вернулся в кабинет и с диким воплем швырнул бумаги в угол. Мы поражаемся, как биологи могут разглядеть всё меньшие и меньшие существа, а астрологи всё ближе и ближе крупные. Но мы совсем перестали замечать друг в друге что-то важное. Для этого не нужны микро или телескопы. Для этого важно иметь всего лишь глаза души. Кому-то нужно пройти через тьму, чтобы увидеть свет и в этой тьме как раз таки и теряется это самое душевное зрение. Как иной раз хочется закурить там, где нельзя, люди 60-ых годов скучают по тому времени, когда для наслаждения едким дымом не было необходимости покидать помещение, будь то хоть рабочее место. Роман хоть и не был курильщиком, но сейчас ему казалось, что одна из сигар в наборе, подаренном ему на день рождения от коллектива, смогла бы снять его моральное возбуждение.
Поскольку мы не должны ничего упускать из виду продолжим повествование о семье Прокудиных. В тот день им была назначена встреча. Их пригласили родители Вероники на ужин. Пара не торопясь собиралась на выход. Вероника надела легкое коричневое платье свободного покроя и черные теплые колготы. Заплетенные две косички дополнили образ Вероники и сбросили пару тройку лет возраста. Володя не позволил жене затмить его своей красотой. В его одежде не было заметно ни малейшего беспорядка, чего не было раньше. Матовый черный галстук отлично играл дуэт с белой шелковой сорочкой. Брюки были подобраны четко под цвет галстука, пиджак отлично вписал в образ свои синие клеточки. Супруги на мгновенье забыли обо всех невзгодах, они смеялись и кокетничали. Их не волновал ни судебный процесс, ни смерть той девушки, они даже не заметили отсутствие старшего сына. Бутылка белого вина добавила блеска в их глаза. Любо-дорого слышать слова, которые супруги могут произносить друг другу только наедине. До дома родителей их подвез коллега Володи. Родители Вероники жили тоже в частном доме только на другом конце города. Жили небогато, получали скудную пенсию. Она бывший главврач городской больницы, отец майор в отставке. Чтобы донести до читателя портрет отца необходимо прибегнуть к трудам немецкого психиатра Алиоса Альцгеймера. Открытое им в 1907 году заболевание было диагностировано у отца Вероники на пятьдесят девятом году жизни. Вышестоящее руководство незамедлительно отправило его в отставку, а государство назначило более-менее сносную пенсию и выплаты по инвалидности. Мать и дочь растеклись в объятиях и поцелуях на входе. Отец некоторое время не понимал кто эти люди.
— Заходите, здравствуй зять, вижу по глазам, уже успели до стола где-то надраться! — Широко улыбаясь, говорила мать.
— Да мыл пол бутылочки пока собирались. — Оправдалась дочь.
— Да ладно! — Протянула мать и позвала Веронику на кухню.
Отец и Володя сели за стол. Отец разглядывал зятя как лев косулю. Володя уже привыкший к поведению тестя, сидел, безучастно поглядывая то на стол, то на экран телевизора.
— Вы опять приехали проверять счетчики? Мы исправно каждый месяц платим за газ! Что вам еще нужно? Сейчас это не уместно, мы с женой ждем мою дочь с ее мужем в гости! — Разразился отец, Володя остался непоколебим.
Женщины, еще до того как присоединиться к мужчинам за стол, дважды принесли в обеих руках по тарелке с разными блюдами. Когда пробка от бутылки шампанского щелкнула, отца осенило.
— Люда! Ты почему не сказала, что моя девочка уже приехала, какая ты уже взрослая, красавица! — Любуясь дочерью, говорил отец.
Дочка ответила благодарностью отцу и скромно заулыбалась. Застолье продолжалось. Мать и дочь что-то оживленно обсуждали. Отец вышеописанную фразу повторил еще два раза, Володя больше налегал на шампанское чем на кушанья и взахлеб любовался женой. В разгар веселья отец резко возмутился, бешеным взглядом уперся в Володю.
