Особенная, какая-то мрачноватая, изысканная красота ночного города уже давно служила этому всаднику самым уютным домом. Поэтому он не торопился завершать поездку и запирать себя в четырех стенах. Он проехал по Базарной площади и, очутившись возле места стоянки бродячих скоморохов, остановил коня. Некоторое время он недвижимо сидел в седле и внимательным взглядом из-под капюшона изучал бедненькие старенькие вагончики и мирно разгуливавших неподалеку лошадей, распряженных и получивших свой законный отдых. Затем он снова прикрикнул на своего скакуна и с места взял галоп, уже нигде не задерживаясь и даже не думая наслаждаться картинами раскинувшегося перед ним города.

Наконец, вдали показалась его цель. В центре столицы Кэрриса возвышался красивый замок. Он был настолько высок, что остроконечные шпили его башен пронзали небо. Каждая башня была соединена с другой специальным переходом. Все входы и выходы в замке представляли собой арки, заполненные инкрустированными дверями. Окна были огромными, но узкими, заключенными в стрельчатые рамы. Желто-белые стены замка щедро оплетал плющ, на время зимы превратившийся в спутанные колючие ветки. Вокруг замка раскинулся великолепный сад, в котором фруктовые деревья, цветочные клумбы и ряды фонтанов настолько гармонично сочетались друг с другом, что являли собой подлинный шедевр искусства. Но сейчас, когда все это великолепие претерпевало естественный упадок, вызванный приходом осени, сад казался безнадежно унылым и сонным. Он был обнесен высокой серебряной оградой, прутья которой изогнулись мелкими-мелкими завитушками. В ограде был только один вход – огромные изящные ворота, и они отлично охранялись.

Не доезжая до поста охраны, человек в черном плаще остановил своего коня и легко спрыгнул на землю. Он потрепал своего скакуна по черной гриве и тихо шепнул на ухо:

– Иди, спрячься где-нибудь. Но не уходи далеко.

Конь понятливо фыркнул и тихонько зацокал копытами по направлению к ближайшим кустам. Его хозяин немного постоял на одном месте, задумавшись, а затем просто-напросто исчез. Появился он уже внутри сада под окнами замка. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, он черной тенью двинулся вдоль стены и остановился только когда оказался полностью скрытым за высоким дубом. Надавив рукой на один из кирпичей в желтой стене, мужчина открыл потайной ход и быстро скрылся в нем. Камень бесшумно встал на место.

Перед человеком в черном плаще оказался коридор, освещенный факелами. Пройдя по нему с той уверенностью, коей может обладать только тот, кто не раз здесь бывал, он поднялся по ступенькам лестницы и, сделав еще с десяток шагов, оказался перед неприметной дверью в стене. Человек в черном плаще уверенно толкнул ее, и она поддалась, признавая его руку вместо ключа. Отодвинув загораживающий выход гобелен, тяжело колыхнувшийся ему навстречу, он сделал шаг вперед.

Комната, в которой он очутился, отличалась изысканной мрачностью. Она состояла из двух помещений, разделенных дверью, одно из которых (как раз то, где находился сейчас мой герой) было очень просторным. Вся мебель здесь была сделана из черного дерева: широкая кровать в углу, комод, шкаф и даже камин. Возле инкрустированной двери, ведущей на балкон, разместился стол и пара стульев. В центре стола, на краешке комода и на каминной полке стояли небольшие широкие вазочки с желтыми розами – служанка короля любила украшать комнату своего господина цветами, чтобы сделать ее чуть-чуть оживленнее. Комната была хорошо освещена: жарко горел камин, повсюду стояли свечи. Хозяин еще не ложился, ожидая своего гостя. Тем не менее, ночной визитер никого не нашел здесь и, пройдя в центр, тихонько позвал:

– Джулиан!

Тут же дверь, разделяющая комнату на две, распахнулась, и в поле зрения показался король Кэрриса.

Это был молодой человек лет двадцати пяти, обладавший гибкой стройной фигурой, которую выгодно подчеркивала простая, но дорогая черная одежда – тонкая шелковая рубашка с широкими рукавами и сильно расстегнутым воротом и строгие прямые штаны, заправленные в короткие элегантные сапоги. Его гладкая чистая кожа была покрыта легким золотистым загаром. Лицо его обладало поразительной красотой – правильные волевые строгие черты без малейшего изъяна делали его более похожим на вышедшего из портретной рамки идеально нарисованного персонажа, нежели на обычного живого человека. Но особое внимание в нем привлекали глаза. Большие, обрамленные длинными черными ресницами, они обладали удивительным цветом – насыщенным, темно-серым, ближе к зрачку плавно переходившим в хищный, зеленовато-желтый. Уверенность, загадка и угроза смешались во взгляде этого человека, из-за чего его глаза казались волшебными. Длинные темные, в неверном свете свечей казавшиеся черными волосы мужчины прямыми неровными прядями падали на его плечи, придавая лицу немного коварное выражение.

В волшебных глазах короля Кэрриса промелькнуло радостное узнавание, когда он увидел своего гостя.

– Дик! Где ты так надолго задержался? Я весь извелся ждать тебя! – руки молодых людей встретились в крепком дружеском пожатии. Возмущение не побеспокоило ровного бархатистого голоса короля Джулиана, когда он произносил эти укоряющие слова. Это было для него пустой формальностью. Зато уже следующая его реплика была проникнута такой искренностью и теплотой, что уже не позволяла усомниться в подлинности чувств человека, ее произнесшего: – Я так хотел тебя увидеть! Ты просто обязан как можно скорее рассказать мне обо всем, что случилось в мое отсутствие!

– Обязательно. Ведь за это время действительно кое-что произошло, и, увы, дело только усложнилось. Однако, я хотел бы попросить тебя не торопить события. У нас впереди вся ночь на разговоры. Так что начни сначала ты. Как тебя угораздило так не вовремя умереть? Хорошо еще, что за ту неделю, пока ты возрождался, ты должен был быть с незапланированным визитом в Луйэре, и в Кэррисе твое отсутствие прошло незамеченным. В противном случае тебя давно бы похоронили с почестями, и ты вернулся бы к этой жизни не королем, а бродягой. Если честно, ты всех нас порядком напугал. А ведь я просил тебя быть осторожнее! Тоже мне, Великий Черный колдун! Ведешь себя, как ребенок!

– Прекрати, Дик! – Джулиан недовольно поморщился. – Я не намерен выслушивать твои нотации. Разденься, присядь. Я принесу тебе горячий чай.

– Лучше чего-нибудь покрепче. Я с улицы. Там холодно.

– Обойдешься, пьяница!

Джулиан скрылся в соседней комнате; Дик весело рассмеялся ему вслед. Он наконец-то скинул свой плащ, бросил его на спинку одного из стульев и, подойдя к камину, протянул озябшие руки к огню.

Дик был очень молод, ему было двадцать лет. Его узкое лицо обладало тонкими чертами, не казавшимися ни чересчур грубыми, ни чересчур мягкими, ни слишком красивыми, ни слишком страшными – всего в нем было в меру. Лицо молодого человека было не запоминающимся – выделявшимся среди прочих, но не запоминающимся. Его карие глаза горели пытливым умом, лукавством и любопытством, замершими золотистыми искорками в его зрачках. Свои длинные глянцевые, как у девушки, черные волосы он собирал в высокий хвост на затылке, доходивший ему до лопаток. Его худая, но не лишенная артистической изящности фигура была облачена в плотную черную рубаху из прочной недорогой материи, такие же штаны и кожаные высокие сапоги. Этот человек вовсе не был богат материально и, похоже, совсем не переживал по этому поводу. Для него были важны несколько другие богатства, в число которых входила искренняя и теплая дружба с королем Кэрриса Джулианом Винтером.

Джулиан не заставил себя долго ждать, и по прошествии пяти минут вернулся в комнату с подносом, на котором стояли две чашки с чаем, источавшим дивный аромат не знакомых Дику трав. Джулиан поставил поднос на стол, и молодые люди уселись друг напротив друга. Пока Ричард пробовал предложенный ему напиток, король принялся рассказывать подробности своей смерти.

– Насколько я помню, ты присутствовал при той безобразной сцене, когда мы поехали на переговоры с Белыми колдунами, результатом которых стал вызов на поединок, брошенный мне одним из Белых.